Наследник (СИ) - Шимохин Дмитрий - Страница 38

— А ежели он не захочет или еще чего, посчитает тебя врагом своим? — пристально глянул на меня дед.

— Надо поддержкой обзавестись, а не как бедный сирота прибыть. Я Старицкий, деда, во мне кровь княжья. От такого не отмахнешься и под коврик не спрячешь. Врагом посчитает? Не думаю я, что он отмахнется и упустит возможность укрепиться, да бояр подвинуть, — горько хмыкнул я. — Да и Марию Владимировну послушать стоит, она в этих делах разбирается. Может, и признает во мне родича и поможет.

— Может, и так, а коли Годуновы возьмут вверх, тогда чего? — спросил дед.

— А ничего, припрячу грамотку и все. Ведь я для Годуновых первым врагом буду и угрозой всегда. Покуда живы Старицкие, им всегда пенять будут худородость, и многие захотят этим воспользоваться. В таком случае либо я, либо они. Вот только в случае, если они царевича Дмитрия заборят, я вряд ли вытяну, — грустно закончил я.

Над столом вновь повисла тишина.

Дед жевал губы и иногда дергал себя за бороду, Поздей задумчиво разглядывал что-то на дне своей кружке, а Олежка медленно переводил взор с одного на другого.

— Я рад, Андреюшка, что ты не спешишь. Что обдумал все и мыслишь верно, не пытаешься под веревку и нож подставиться и нас подставить. Дельно ты все обсказал, коли Дмитрий Иоаннович сядет на отцовский трон, можно и явить себя миру. Но и затягивать не стоит. Помощь понадобится, чтобы тебя не удавили там. То верно, Мария может подсказать, если захочет, конечно, — начал говорить дед. — Вот только мы многим не сможем помочь, нет у меня богатства особого, да и больших знакомств среди воевод и бояр не имею.

— Тятя, — тут воскликнул Поздей с какими-то непонятными эмоциями.

— Чего «тятя»? Али княжеским родичем не желаешь стать? А там и воеводой, и вотчиной своей обзавестись? Опасно? Так мы, почитай, каждый день в дозоры ходим, а вернемся ли домой обратно? Знаешь, сколько твоя матушка слез пролила, когда я в дозоры ходил? Сколько раз я в сыру землю не лег, а вы бы на мамке-то и остались?

— Э не, деда, ты мне уже помог, — вмешался я. Вот обговорили все с тобой, и как-то легче стало, даже понятно, что делать. О деньгах же и не думай, найдутся.

— Откуда ж у тебя деньги-то найдутся? — хмуро спросил Поздей. — Да и послужильцев много чего-то, да еще одвуконь все. Прошлой осенью такого богатства у тебя не было. Так ты еще и людишек смог нанять.

И тут три пары глаз на меня внимательно уставились.

Так что пришлось тут уже без утаек рассказать о моем производстве стекла. О секрете производства стекла рассказал, что частично от отца услышал, а там и сам додумался. Вышло не сразу, но получилось, и, как итог, делаем его и продаем.

О Савке рассказал, а вот о продаже наследственного перстня не стал упоминать, стыдно как-то стало и неудобно.

— Ой, пострел, ой, пострел, — с улыбкой и даже гордостью произнес дед, когда первое удивление и расспросы остались позади.

— Так, может, тогда стоит стеклом заняться, а все это забыть? — И Олежка кивнул на грамоту.

— Долго всех за нос Андрей водить не сможет. Прознают, и тогда придут к нему воевода али боярин какой, от такого не отмахнешься. Он все приберет и секреты вызнает, так что долго таким промышлять не выйдет, — хмыкнул грустно Поздей. Видать, ему эта идея тоже нравилась, в отличие от риска борьбы за наследство моего деда.

— Да, вот еще. — Поднявшись со скамьи, я метнулся к сумке и вытащил кошель с десятью рублями, которые заготовил еще дома, и, вернувшись, положил на стол.

— Десять рублей, это вам в помощь. Да и все трофеи, что мы с крымчаков взяли, забирайте.

А там было много чего, шесть меринов со всей упряжью, столько же сабелек и четыре комплекта лучника, да еще и два тигеляя. Дырявых, конечно, но все же, про разное тряпье я и не упоминал.

— Прям по-княжески, — хмыкнул Прохор, а потом и расхохотался.

Мы проговорили почти всю ночь, обсуждая разные моменты, и договорились, что дед попробует послужильцами обзавестись и вести разговоры о найме людей, коли надо будет. Я же съезжу к Марии Старицкой и с ней переговорю, а дальше уже и смотреть, усядется на московский трон Дмитрий Иоаннович или нет. И, если сядет, уже начинать действовать.

Три дня я прогостил у деда, познакомившись и с другой родней, а именно с семьями Олешки и Поздея, их женами и детьми. У Олешки была три сына и дочь, старшему исполнилось только десять лет. Смышлёный парень, явно не в отца пошел. У Поздея было только два сына, один совсем грудничок, а другому лет пять, мне понравилось с ним возиться.

Отдохнув, мы отправились обратно домой, дед даже договорился с одним из разъездов, и нас проводили до Оскола.

Дорога была привычна и знакома уже и прошла без всяких проблем. С наймитами мы расстались возле Гороховца, они направились к себе домой, а я к себе.

В поместье тоже все было в порядке, и даже Богдан ничего не учудил, были у меня сомнения на его счет.

Дав себе неделю на отдых, я вновь занялся изготовлением стекла, сделав с десяток комплектов бус и просто три сотни бусин. Мы подготовились к дальней поездке, помимо духовной грамотки Старицкого, я взял и его печать, а также крестик.

В первую очередь мы заехали в Нижний Новгород, где я передал Савке новый товар, которому он был ужасно рад. А также он отчитался о продажах, остались лишь зеркала, которые он с опаской продает. В итоге вышло почти сто сорок рублей, весьма внушительная сумма, и, дабы не вводить Савку в искушение, я забрал все деньги. Савка также предупредил, что к стеклу проявляли многие свой интерес, в том числе аглицкие купцы, среди которых был Джонатан. Были и местные купцы, которые пытались вызнать, откуда такой товар у Савки. Да к тому же и земский староста Козьма Сухорук тоже интересовался, но так, для проформы. Все же он оценил подарок в виде бус для своей супруги.

Также прошлись и по торгу, где я уже смотрел доспехи и разную воинскую сбрую. Цены, конечно, кусались, но я уже мог себе позволить что-то прикупить. Вот только, поразмыслив и потрогав разные «панцири», я понял, что они для меня еще тяжеловаты и я расту. Можно, конечно, было что-то эдакое и Прокопу прикупить, но где это видано, чтобы послужилец был одет лучше своего хозяина. Так что я прикупил всего лишь три простых кольчуги, одну немецких мастеров для себя, так как она весила куда меньше, чем московские, чуть тяжелее моей. Она была такая же коротковатая, как и моя. Одну я прикупил для Прокопа и другую для Елисея, обделив Вишку, не стоит покупать все сразу и лишний раз светить деньгами. Пришлось купить еще пару образов, точнее, икон, отделанных серебром. Все же мой путь в монастырь лежит, и стоит там сделать подарок, или вклад, как здесь говорят.

После покупок пришлось вновь возвращаться домой и прятать серебро, не стоит с собой большие суммы возить. К тому же отряд небольшой у меня.

Спрятав деньги, мы уже напрямую отправились в Москву в сторону Свято-Троицкой Сергиевой лавры, ведь сейчас упустить время — это значит потерять инициативу, ведь скоро Дмитрий Иоаннович пойдет на Москву, и тогда в ту сторону явно соваться не стоит, пока все не успокоится.

Наш путь лежал через Нижний Новгород, потом Кинешма и Кострома, далее Ярославль, а там и Троице-Сергиев монастырь.

Проехав Ярославль, мы направились в сторону монастыря по дороге через какую-то речку, как вдруг нам повстречался большой воинский отряд, не меньше сотни человек, среди которых были и стрельцы. — Вы кто такие? — раздался крик от одного из всадников, едущих впереди.

Глава 18

Одет он был в хороший, я бы даже сказал, дорогой кафтан, да и подпоясан цветным кушаком с узорчатым шитьем. Жеребец был под стать всаднику. Рядом с ним на коне сидел мужчина лет сорока, одетый как бы, не богаче вопрошающего.

— Андрейка я, сын Володимиров, — несмело ответил я.

— И куда же ты, Андрейка, путь держишь? — допытывался всадник.

«Вот же принесла нелегкая», — мелькнула мысль.

— Так на пустошь в Троице-Сергиев монастырь. Мощам поклониться и помолиться. Тятя мой перед смертью своей поручил съездить и помолиться туда за упокой его души, — пояснил я, добавив в голос боязливых ноток.