Нет звёзд за терниями (СИ) - Бонс Олли - Страница 31

— Эрих! — окликнул мальчишка. — А зачем город укрыли?

— От ветров, пылевых бурь. Гляди вниз, видишь ворота?

Флоренц пригляделся. Действительно, виднелся вход: две створки, сейчас закрытые. Снаружи топталась кучка людей.

— Вижу! — подтвердил мальчишка. — Это мы туда сейчас летим?

— Нет, для нас вход другой. А сюда приходят те, кто хочет попасть в город или выменять товары. Заранее говорят, что понадобится, потом возвращаются в указанный срок, приносят воду или хворост — это лишним не бывает даже здесь. Им выдают, что просили. Обычно бельё, одежду, обувь — всё остальное можно сделать или добыть в брошенных городах. Вот сюда однажды и я пришёл, стоял там, внизу.

— Вот это да! А сейчас мы куда? Ох, ничего себе!

Лодочка поплыла над городом, и Флоренц загляделся на проступающие сквозь стекло очертания улиц, хоть глаза слезились от бликов. Там, внизу, были настоящие дороги и дома, но не такие, как в мёртвом опустевшем городе, нет. Не растрескавшиеся и не обрушенные, и окна не разбиты. Кое-где видны люди, идущие по своим делам.

А вот ползёт машина, необычная, с открытым длинным кузовом. У бортов — ряды сидений, почти каждое занято, а посередине тюки и ящики, и их столько, что людям ноги некуда ставить. У высокого тёмно-серого дома машина остановилась, и ездоки завозились, пытаясь выбраться. Флоренц вывернул шею, чтобы подольше глядеть.

— Не выпади, — с усмешкой сказал Эрих. — Ты погоди, я обязательно покажу тебе здесь всё. Первым делом сады и теплицы, вот уж ты удивишься! И по улицам пройдёмся, и к водоёму сходим, ох, а дворец! Вот что стоит увидеть прежде всего.

— Мне уже не терпится! А в машине такой, как проезжала, можно будет покататься?

Вместо ответа брат окликнул старшего спутника:

— Это наши товары, должно быть, да, Йохан?

Тот молча кивнул, не оборачиваясь.

— Такие машины здесь нечасто встретишь, Фло, — пояснил Эрих. — Топливо берегут, ходят ногами, грузы доставляют вручную. Это только сегодня рабочим с фабрики повезло. Так вышло, что двое, которые у нас телеги таскали, выбыли из строя, заменить особо некем, а время поджимает, так что пришлось использовать машину, чтобы доставить запас со складов в общие дома. Заодно и рабочих подвозят. Может, только через месяц в другой раз поедут, и то если людей не найдём. Но если ты хочешь прокатиться, я попрошу. Думаю, не откажут.

— Вот здорово!

Человек у штурвала хмыкнул, но мальчишка решил не обращать внимания. И что этому Йохану не понравилось в словах брата? Не поверил, может, что Флоренца пустят на машину? Но Эрих не стал бы обманывать, он всегда говорил правду и от пустых обещаний воздерживался, значит, уверен точно, что сможет упросить.

— Эрих, а что такое фабрика? — спросил мальчишка.

Брат покачал головой, улыбаясь.

— Всё забываю, что ты ничего не знаешь. Фабрика — это большой дом, где много станков. Там делают, к примеру, посуду, или ткут отрезы, или кроят и шьют одежду. Кожи выделывают, мастерят обувь...

— Кожи? — с ужасом спросил Флоренц. — Человеческие?

Даже тот угрюмый человек у штурвала, который, казалось, всё время чем-то недоволен, сейчас расхохотался.

— Ну ты глупый, — сказал Эрих, утирая выступившие от смеха слёзы. — В городе коз держат, звери такие. Очень полезные: и мясо от них, и молоко, и кожа. Шерсть на нитки идёт, из рогов тоже всякое делают. Ручки для ложек и вилок, к примеру. Коз я тебе тоже покажу. Ты как умудрился о таком не знать? Ботинки же носишь вот, из чего они, по-твоему?

— Так это от Ника остались, а он их прежде носил, пока не вырос. Они древние, как этот мир. И у наших у всех тоже или старые башмаки, или никаких. Откуда ж мне знать, где такое сейчас берётся!

— Ну ничего, справим тебе и новые ботинки, — пообещал Эрих.

Тем временем лодочка остановилась, зависла над стеклянным куполом, а затем очень медленно начала снижаться.

— На купол садимся! — встревожился мальчишка. — Не разобьём?

— Нет, нет, сиди спокойно.

Оказалось, часть прозрачной кровли поворачивалась на оси. Она накренилась, пуская лодочку внутрь, а затем неспешно вернулась на место.

Летающее судёнышко опустилось ещё ниже и встало на небольшую площадку, откуда вела вниз узкая тёмная лестница. Вокруг вставали перила, а на них висели шланги. На площадку глядела, изгибаясь, широкая труба. Флоренц заглянул ей в пасть и увидел лопасти. Затем его внимание привлёк скрип — это молчаливый пилот подводил под купол лодочки конструкцию из тонких труб.

— А это зачем? — вполголоса спросил мальчишка у Эриха, указывая пальцем.

— Так удобнее выпускать воздух. Чтобы купол на печь не упал, дыру не прожечь. Да и просто чтобы не валялся как попало, стропы не путались. Сейчас Йохан сложит аккуратно, ремнями закрепит, и при следующем полёте не придётся долго возиться. Ну что же ты застыл? Идём!

Прогрохотав башмаками по чёрным металлическим ступеням, Флоренц завертел головой.

— А где ж другие лодки? — спросил он. — Чего здесь всего одна площадка?

Убежище для лодочки и вправду было всего одно. Места для других и не нашлось бы — слишком тесно стояли вокруг дома, обратившись к небольшой площадке спинами. Окна их на эту сторону почти не выходили.

— Другие дальше, — ответил брат. — Здесь много мест, где причаливают разведчики. Идём скорее, поглядишь на мой дом. Йохан, я отведу его и вернусь.

— Ты что, собираешься поселить мальчишку у себя? — отозвался тот из-за лодки. — Думаешь, это здравая мысль?

Эрих резко обернулся.

— Указывать мне будешь? — спросил он.

Флоренц даже и не знал, что брат умеет разговаривать вот так, холодно и властно. И это со старшим напарником!

— Делай как знаешь, — угрюмо бросил Йохан и отвернулся, взялся вновь за ремни, но всё-таки бросил ещё через плечо:

— Как бы пожалеть не пришлось.

А что не так, о чём жалеть? Но Эрих уже направился прочь, и мальчишка пустился его догонять.

Брат шагал так широко, что Флоренц, даром что почти с него ростом, время от времени едва ли не на бег переходил. Досадно: хотелось рассмотреть всё вокруг, голова сама собой вертелась по сторонам, но следовало торопиться.

От этого пути в памяти и остался только ровный и чистый серый булыжник дороги, пустоватая улица с домами, неплотно стоящими, невысокими, с завешенными тканью окнами. Да ещё странное ощущение, неприятное почти, неясно чем вызванное.

Флоренц потом уж сообразил: оттого, что город укрыт, внутри ни живого ветерка, ни пылинки, и это странно до того, что почти пугает. Особенно если вырос у моря и привык к бормотанию и плеску волн, к свисту и упругому дыханию ветра, если ловил незримые толчки то грудью, то спиной, бродя у скал.

Воздух-то порой двигался и здесь, но не ветер напоминал, а сквозняк.

Мальчишка вздохнул и с удивлением ощутил что-то похожее на тоску. Даже не думал он, что загрустит о море. Да и что — море? Наверняка ещё не раз можно будет туда отправиться, вот хоть с Эрихом.

Но тут же обо всём и забыл, потому что увидел дом, к которому свернул брат. На углу, у переулка. И какой! В три этажа — пусть не так и велик в сравнении с другими жилищами города, но для Флоренца дом казался высоким. Из светло-серого камня, с уютным крылечком, навес которого поддерживали лёгкие колонны. Ступени, раскинувшись полукругом, вели наверх. У двери висел кованый фонарь, а слева нашлось место для диванчика с мягкими голубыми подушками, тоже кованого, ажурного, будто сплетённого из тёмного металла.

У дома был дворик, совсем крошечный, в два шага, но мальчишка так и раскрыл рот. Потому что увидел не какую-нибудь голую землю, не камень, а самые настоящие зелёные ростки! Крошечные, коротенькие и тонкие, редко растущие, как волосы на голове старика, но живые! Он присел и осторожно погладил пальцем, чтобы не повредить, не сломать. Ростки оказались шелковистыми и упругими, как морская трава, только совсем не скользкими.

— Ещё наглядишься, — бросил Эрих от двери. — Вставай же, мне бежать пора. Только поясню тебе, где тут что.