Нет звёзд за терниями (СИ) - Бонс Олли - Страница 30

— ...лодку! — донёсся голос Эммы. — Сюда, живо!

Она пыталась догнать лодочку. Гундольф вскочил на ноги и бросился к ней, прихрамывая, на ходу возвращая револьвер в кобуру.

Небесное судёнышко двигалось не быстро, зачерпывая бортом песок, но всё-таки удалялось. Какой-то рычаг не мог самостоятельно встать на место, и лодку несло вперёд. Эмма бежала рядом, почти уже поравнявшись с болтающейся дверцей.

Она прыгнула, сорвалась, но Гундольф подоспел, подтолкнул её, и во второй раз женщина сумела упереться ногой о накренившийся борт. Затем поднялась выше, балансируя на ножках опрокинутых сидений. Но до рычагов она не доставала, не хватало роста.

Гундольф кое-как вскарабкался следом, прижался грудью к палубе, что вставала почти отвесной стеной. Он видел рычаги, наверное, мог и достать, но понятия не имел, что дёргать.

— Какой? — прокричал он. В рот попало что-то солёное.

— Думаешь, знаю? — крикнула Эмма в ответ. — Пробуй каждый!

Гундольф постарался вспомнить, за какую штуковину цеплялся разведчик. Скорее всего, то, что он последним случайно дёрнул, и влияло на высоту.

Протянул неуверенно руку, рискнул тронуть рычаг, и лодочка взмыла вверх. Не слишком высоко, но достаточно для того, чтобы оторваться от земли. Корпус с лязгом вернулся в прежнее положение, дёрнулся вверх-вниз, затем повис под куполом, лишь чуть раскачиваясь. Теперь они могли подняться с палубы.

Гундольф утёр нос ладонью, почувствовал мокрое на усах и не удивился, увидев кровь. На всякий случай проверил языком зубы — вроде не шатались.

Его спутница между тем встала у штурвала, пытаясь развернуть судёнышко, порядком удалившееся от моря и от корабля. Но вместо того, чтобы лететь влево, лодка уходила вправо, дёргаясь резко. За небольшое время они обернулись вокруг оси, и Гундольфа замутило.

— Дай попробую, — сказал он, останавливая Эмму. — Экипажи я водить умею, может, и с лодкой получится.

Он действительно скоро разобрался и повёл лодку вперёд почти ровно. Хоть и держал в голове, что правый поворот штурвала уведёт судно влево, но руки время от времени подводили, действовали так, как привыкли управлять экипажем.

Да ещё и манёвренность судёнышка оказалась не ахти. Двигатели, расположенные внизу у бортов, помогали свернуть влево или вправо, но купол, не жёстко закреплённый, замедлял движение. Он-то разворачивался, только кабина за это время успевала сбиться на прежний курс. При поворотах требовалось забирать в сторону чуть больше, чем следует, но как раз это «чуть» Гундольфу и не удавалось уловить.

Со стороны казалось, управлять лодочкой легко. В руках разведчика она плыла куда нужно, послушная и плавная. А на деле оказалось, поди ещё приловчись.

— Что случилось-то у вас? — спросил Гундольф, напряжённо вглядываясь вперёд. На палубе корабля не заметно было никакого движения.

— Разведчики напали, — скупо пояснила Эмма. — Двое там, на корабле.

— На корабле? Да как разогнать эту проклятую штуковину!.. Ты Флоренца там оставила? Кори была с этими разведчиками?

— Был брат мальчика. Он забрал его, а спутники вернулись по наши души. Снижайся!

— Женщина, если б я знал, как!

— А что ты делал, чтоб подняться? Что тянул?

Они пролетели над палубой корабля, и Гундольф осторожно потянул штурвал в сторону, разворачиваясь обратно.

— Вроде тот рычаг, — указал он. — Да нам бы остановить эту штуку, а не опустить! Её ж несёт всё вперёд да вперёд.

Эмма потянула обшитую деревом ручку, но если что и изменилось, они не заметили. Палуба вновь осталась позади, и Гундольф начал разворот.

— Времени нет! — тревожно сказал он. — Давай я прыгну, а ты летай пока.

— А дальше что? — возразила она. — Или мне летать, пока топливо не кончится? Погоди.

Она повела вниз ещё один рычаг, и в топке заревело.

— Верни, как было! — заорал Гундольф. — Верни, говорю, не то ещё взорвёмся!

Спину опалило жаром. Он от неожиданности дёрнулся, и штурвал ушёл вниз со щелчком, а лодка прыгнула вверх. Эмма упала, выпустив свой рычаг, и Гундольф поспешил вернуть его на место. Но он не помнил точно, как было, и мог лишь надеяться, что получилось. Впрочем, пламя в топке поутихло, и горячий воздух больше не жёг спину.

Он развернул лодочку, вновь успевшую отлететь от корабля. Эмма поднялась, потирая ушибленный локоть.

— Всё испробовали, — сказала она, хмурясь. — Как же остановить?

Тут Гундольфа осенило, и он снова взялся за последний рычаг. Поднял до упора, и двигатели смолкли. Лодка зависла на месте.

— Ох, неужто, — усмехнулся он. — Ну, не так и сложно. Слушай, опускаться не будем — если те двое поднимутся на палубу, они нам спасибо скажут за лодку. Посиди тут, я вниз. А опустить ты и сама сможешь потом — штурвал потянешь вверх. Ясно?

Его спутница кивнула.

Лодка одним бортом нависала над палубой — жаль, не тем, где находилась дверца, но не было времени возиться, подгадывая удобное положение. Гундольф перебросил ногу, затем повис на руках, но тут же и выпустил борт, чтобы не перевернуть судёнышко. Ржавый настил загремел под грубыми подошвами ботинок.

Он поспешил вытащить револьвер, огляделся и сперва обрадовался — на палубе не оказалось тел. Но когда заглянул в большую каюту, служившую столовой, понял, что радость преждевременна.

Часть поселенцев пыталась укрыться здесь. Они перевернули стол, но эта баррикада ненадолго сдержала нападающих. Гундольф стиснул зубы, узнав женщину с вечной печатью тревоги на лице, Верену. Даже в смерти она глядела испуганно и мрачно, будто предчувствуя беду. Что ж, её ожидания, наконец, сбылись.

Двое мужчин лежали тут же. И старик Джакоб — нападающие не жалели никого и били наверняка. Поселенцы пытались использовать грубую утварь, хранящуюся здесь, как оружие, но что могла сковорода против сабли? И самодельный нож из заточенной полосы металла слишком короток, чтобы успеть достать до врага.

Из-под палубы донёсся стук, и Гундольф, стряхнув оцепенение, развернулся, двинулся вниз. Этим уже не помочь, но если кто заперся в каютах, те, может, продержатся до его прихода.

Он старался ступать осторожно, не шуметь, а всё-таки загремел на полутёмной лестнице, запнувшись о чьё-то тело. Извинился мысленно перед человеком, перешагнул и направился дальше.

Первого раздольца он встретил в полутёмном коридоре. Свет, проникающий через приоткрытые двери кают, выхватил из мрака тёмную фигуру. Человек успел обернуться на звук шагов, а больше ничего не успел.

Выстрел прозвучал оглушительно.

Последний, видно, делал что-то с машинами внизу. Поднялся он оттуда. Задолго до его появления Гундольф слышал осторожные шаги. Целясь, он надеялся лишь, что это не кто-то из поселенцев.

Когда последний враг — Эмма говорила ведь, их двое — покатился по ступенькам с грохотом, а сабля его лязгнула по металлу, Гундольф ощутил тошноту вместо облегчения. Так неправильно и мерзко всё складывалось. Будущее виделось непонятным и безнадёжным, и настоящее не лучше.

— Остался кто живой? — крикнул он. — Эй, слышите меня? Это я, Гундольф, со мной Эмма. Врагов больше нет, слышите? Выходите, не бойтесь. Да не тяните: уходить, думаю, отсюда надо.

Город сперва показался неприглядным. Широкий, студенистый и округлый, растёкшийся по пустоши, он напомнил Флоренцу тех маленьких морских тварей, которыми кишит море в конце самого жаркого сезона.

Когда подлетели ближе, стало ясно, что Раздолье спрятано под куполом. Серебристый каркас, как огромная рыбацкая сеть, покрывал город сверху, и в его ячеи люди вставили множество стёкол разной формы и размера. Вот так труд! Должно быть, долго возились, потому что город был огромен. Больше, чем побережье, где жил Флоренц, даже если прибавить и ту часть моря, где поселенцы рыбачили и собирали морскую траву.

Небесная лодочка двигалась быстро, и вот уже стало видно, что в некоторых местах стекло пронизывают иглы труб. Часть их дымила.