Белая Длань (СИ) - "Valeriys" - Страница 15

Незнакомец, чьё лицо было скрыто капюшоном рясы не дрогнул даже в тот момент как вся королевская гвардия в полном составе обнажила мечи. Быть может, те обличительные слова, что произнес неизвестный и крутились в головах многих лордов, но произнести их не смел никто из присутствующих, а уж сказать что-то подобное в присутствии короля и стражи мог только безумец или блаженный, что, впрочем, было одним и тем же определением человека абсолютно лишённого разума.

- Да как ты смеешь говорить подобное перед королём, ничтожество!!! – воскликнула королева, осознав, что оскорбление предназначалось не только мужу, но и её семье.

- Имя. Назови своё имя, бесстрашный ублюдок, и покажи своё лицо, прежде чем я размозжу его об стол! – уже Роберт, отойдя от шока, присоединился к собственной супруге. Пожалуй, это был один единственный раз когда королевская чета была столь едина в эмоциональном порыве.

- Как пожелаешь, Баратеон. Внимай же мне! —произнёс человек, резким движением руки откинув капюшон.

В тот же миг как лицо незнакомца перестало быть для присутствующих тайной, над местом проведения пира пронёсся настоящий ветряной шквал.

Буйство ветра было столь мощным, что начало сметать тех, кто стоял на ногах. Горевший в факелах огонь, не выдержав подобного надругательства, потух, оставляя сад в полумраке ночи. Единственным источником света остались только луна и звезды, чьё сияние окутало весь сад. Зашелестели цветы и трава, изгородь, обрамляющая сад, в тот момент имела полное право называться живой. Зазвучал детский плачь не самых взрослых представителей благородных семейств. Разметавший скатерти и посуду со столов, по-настоящему мистический ветер не останавливался ровно до того момента пока не сорвал последний штандарт коронованного оленя.

Паника и необъяснимое чувство страха охватили гостей перед идеально высеченным, словно из мрамора, лицом незнакомца.

Серые, со стальным оттенком, глаза, казалось, сияли таинственным золотым светом, но это было столь мимолётно, что сказать об этом с полной уверенностью ни смог бы никто из присутствующих. Ровный волевой подбородок, высокие скулы и лицо без единого шрама или пятнышка производили вид утончённого человека с благородным происхождением. Мертвенно-бледная кожа, по крайней мере казавшееся таковой под лунным светом, в совокупности с практически чёрными во мраке ночи русыми волосами, создавали ощущения будто бы сам Неведомый прибыл из своих чертогов по их души.

Далее и вовсе началось что-то невероятное. Яркая вспышка на короткое мгновение ослепила присутствующих, привлекая таким образом внимание к звёздному небу. Глаза людей застыли поглощённые зрелищем семи звёзд, что выстроились в одну. Свет семиконечной звезды ровным лучом устремился к неизвестному, полностью окутывая и подсвечивая его фигуру перед всеми.

Казалось бы на этом чудеса закончились, если бы не раздавшийся в тихой ночи гул. Никто не мог произнести ни слова от того всё отчётливее слышали шум, что всё больше нарастал с каждой секундой. Он напоминал стрёкот, а может быть рычание или топот копыт, но неизвестность пугала намного сильнее, чем что бы то ни было, рисуя фантасмагорические картины в воображении напуганных людей.

Наконец секунды удушливого ожидания закончились и стал известен источник этого ни с чем не сравнимого шума. Светлячки. Рой светлячков, чей огонёк был поистине мистическим в этот самый момент, нахлынули в сад, привлекая к себе внимание испуганных до полусмерти людей. Казалось, их были тысячи. Однако, интереса к людям они не проявляли, направляясь только к одной известной им точке. И точка эта была прямо за спиной незнакомца.

Стоило светлячкам только приблизится к названному гостю, как они тут же застыли на почтительном расстоянии, начав образовывать из собственных тел странную фигуру прямо в воздухе. Стоило им застыть, будто бы закончив кропотливую работу, как в фигуре отчётливо стала узнаваться пятипалая длань, которая благодаря свету, испускаемому насекомыми, имела светло-зелёный оттенок.

Как только ещё одно необычайное происшествие закончилось, как люди тут же обратили внимание на тропу из цветов, что устлала землю самыми разнообразными цветами и оттенками. Тропа та шла ровно по маршруту человека посмевшего столь бесцеремонно обращаться к королю и превращалась в самую настоящую поляну, окружившую незнакомца со всех сторон.

- Имя мне – Эдмунд из рода Гарденеров. Законный хозяин замка, где ты так бесстыжа пируешь и напиваешься, король Простора и наследник Дубового трона по праву первенства и крови! – шок вызванный этими словами было невозможно передать словами. Некоторые лорды Простора и вовсе рефлекторно потянулись, чтобы встать на колени, но были вовремя остановлены нервным восклицанием Мейса Тирелла.

- Н-н-невозможно! Линия Гарденеров пресеклась почти три сотни лет назад и это всем известно! Эйгон Завоеватель сжёг всех представителей дома, кто мог претендовать на наследство! – восклицание грандлорда было похоже на крик задыхающейся свиньи, настолько тот был отчаянным. Казалось, он пытается убедить в сказанном не столько остальных лордов, сколь себя.

- Верно, ты хорошо знаешь историю, Тирелл. Мой род был выжжен пламенем драконов, что крепкой хваткой стяжали огнём и кровью Вестерос. И где же они теперь? Сгинули, как и мой отец Мерн IX на Пламенном поле. Только вот в отличии от этих язычников, за мной стоит свет веры Семерых, а не угли сгинувшей Валирии. И потому, сейчас, милостью Семерых, перед тобой стоит совсем не он, а я – твой законный сюзерен и король. Так ответь же мне Тирелл! – прервал Эдмунд свою речь, направив на Тирелла несколько перстов.

- Ч-ч-что? – испуганно спросил Тирелл, не в силах смотреть в глаза Гарденеру.

- Как смеешь ты стоять там, где стоял мой отец?! Как смеешь ты сидеть там, где сидел мой брат?! Как смеешь ты спать там, где я делил ложе со своей супругой?! Отвечай же мне, презренный потомок стюарда, возомнивший себя равным королям! – от громкого крика Эдмунда, так и оставшийся сидеть на своём месте хранитель Юга сжался, неспособный вымолвить и слова. – Молчишь значит. Имел бы право, не молчал, вот и весь сказ. Впрочем, во мне говорит больше боль о потерянных близких, чем ненависть к твоей семье. – покачал Гарденер головой, словно бы осуждая самого себя за столь резкие слова.

- Довольно!!! Не знаю, что ты за балаганный фокусник, но если ты хотел грубости, то ты её получишь. Стража, схватить мерзавца! – будто бы очнувшись ото сна и протрезвев в придачу, проревел своим грозным голосом Роберт Баратеон.

Белые плащи словно и ждав этой отмашки двинулись вперёд с мечами на перевес. Первее всех своих братьев двинулись сир Барристан Селми и сир Джейме Ланнистер. Всем казалось, что вот оно! Двое прославленных рыцарей королевства в один момент покончат с мракобесием, происходившим в последние минуты, и уведут таинственного мужчину в казематы крепости, но как это часто бывает надежды были тщетны.

«Так похожа на неё… Те же глаза и волосы, но совершенно другой характер». – с тоской подумал Эдмунд вглядываясь в так похожий на лицо его жены лик королевы.

Стоило только королевским гвардейцам приблизиться, как Эдмунд взмахнул своей рукой словно бы отгоняя тех прочь со своих глаз. В ответ на этот жест казалось бы сама земля пришла в движение. Десятки терновых пут вырвались из земли, преграждая рыцарям путь. Не остановившись, они и вовсе стали оплетать закованные в латы ноги гвардейцев, стоило только мечам срезать одно из пут, как на его месте вырастало ещё. Незнакомец оказался недосягаем для клинков стражи, по крайней мере на некоторое время.

- К тебе же Роберт из рода Баратеонов у меня куда как больше претензий нежели к моему нерадивому вассалу. Как случилось, что представитель гнусного рода валирийского бастарда, укравшего всё на что он никогда не имел прав, смеет величать себя королём и вести себя в Просторе словно хозяин? Ты, построивший своё положение на смерти детей и женщин? Ты с таким бахвальством говорил о гибели Таргариенов, но знаешь, что самое интересное? Ты ни чем не отличаешься от них, такой же гнусный и охочий до крови потомок ублюдка. Ублюдка, что как раз и был рожден от семени Таргариенов. – обличительные слова лились из уст Эдмунда рекой, направляемые воспоминаниями из прошлого и будущего, а также волей бога в семи ликах.