Белая Длань (СИ) - "Valeriys" - Страница 14

Два стола для важных знаменосцев вдоль и один для короля и его свиты поперек, и всё это окружено журчащими фонтанами, выполненными с символикой веры Семерых. Подобное расположение позволяло создать отличное пространство для выступления артистов и бардов прямо перед высокородными гостями. При этом слугам хватало вдоволь места для манёвра, чтобы подливать вино в опустошаемые кубки и менять опустевшие подносы с угощениями. Стражники Тиреллов расположились на небольшом удалении от главного места действия и это не считая отряда из десятков мечей, что стоял охраняя покой гостей на входе в сад. За покоем короля пристально следили все семь белых плащей, готовых в любой момент броситься на его защиту. Впрочем, кто тот глупец, что посмеет покуситься на жизнь короля в этом месте?

Хохот короля эхом раздавался по всему месту проведения пира, заглушая порой собой музыку известных флейтистов и арфистов. Сменивший свой ранее испачканный камзол на новый, расшитый золотыми нитями и украшенный антрацитовыми изображениями коронованных оленей, Роберт Баратеон выглядел как хозяин положения, впрочем, сей праздник был устроен именно в его честь, пусть официальный повод был всё же чуть иным. Раскрасневшийся от количества выпитого вина, король не упускал возможность узнать молоденьких служанок чуть ближе и всё это на глазах королевы и гостей. Те, впрочем, старались не обращать на подобное поведение Баратеона внимания – король, одним словом. И это при том, что у того уже имелся вполне себе официальный бастард от девушки из дома Флорентов – Эдрик Шторм.

Королева же хотя и кривилась с выходок мужа старалась наслаждаться празднеством с достоинством присущим леди из благородного дома Ланнистеров. К тому же, незримой поддержкой той выступал её брат-близнец Джейме, тенью стоявший за её спиной. Быть может пройдет ещё несколько часов и её неверный муж удалится с праздника в компании нескольких хороших служанок, а там можно будет и самой ускользнуть в укромное местечко с приятной компанией в виде брата. Именно такие мысли сейчас занимали голову королевы, что медленно потягивала золотое арборское.

Мейс Тирелл весь раздутый от гордости и тщеславия рассказывал очередную, на его взгляд, интересную историю из своей молодости. По какой-то причине каждый конец его рассказа непременно вызывал заливистый смех Баратеона, что с одной стороны не могло не радовать, сыскавшего на короткий миг, милость короля, вассала, а с другой не вызывать недоумение причинами столь яркой реакции.

Оленна Тирелл, устроившаяся с краю королевского стола вместе со своей невесткой для того, чтобы развлекать младших внуков, была в не себя от тупости собственного сына, который не замечал того, как Роберт Баратеон откровенно потешается над его рассказами в пьяном угаре. Впрочем, даже это было откровенно лучше, чем если бы король демонстрировал пренебрежение их семьёй как в дни до этого, но способ каким это было сделано вызывал у Королевы Шипов нервный тик левого глаза, хорошо спрятанный за тканевым платком, привычно закрывавшим её голову.

Молодой Уиллас Тирелл в данный момент беседовал с Ренли Баратеоном - младшим братом короля и лордом Штормового Предела, родового гнезда Баратеонов. Тот отсутствовал в королевской ложе во время финала турнира, т.к. находился в компании Алина Эстермонта, что проиграл битву за третье место Лину Корбрею. Друзья с детства и родственники по материнской линии Ренли, они находили компанию друг друга куда более привлекательной, чем место подле короля, что полнилось лести и язвительности.

Младший брат короля уже в свои тринадцать именин был полной копией Роберта в молодости, такой же лихой и бесшабашный, как любил говорить о нём мейстер Штормового Предела, ответственный за воспитание. Воспитанный в доме победителей восстания, тот был полон честолюбия и амбициозности желая продемонстрировать себя с самой лучшей стороны. И хотя беседа с наследником Тиреллов не отличалось живостью, тот желал заиметь связи и лучшие отношения с этой семьёй, прекрасно осведомленный какая сила стояла за ней.

Одет младший Баратеон был в камзол один в один похожий на тот, что носил его венценосный брат. Единственным отличием было, пожалуй, присутствие зелёных оттенков Тиреллов на камзоле в виде вычурных полос, проходящих по поясу, выбор сделанный явно неспроста, а с целью расположить к себе хозяев празднества. Разговор между двумя лордами плавно перетекал в возможность одному из младших братьев Уилласа стать оруженосцем Ренли после его совершеннолетия, что не могло не радовать обоих.

- Ха-ха-ха!!! Ну, ты даёшь, Тирелл! – особенно громко рассмеялся король, в очередной раз ненадолго обратив на себя внимание гостей. От смеха на его багровом от вина лице выступили капли пота, а на глазах несколько слезинок. – Как ты умудряешься пороть всю эту чушь с такой серьёзной харей, а?! Ха! – продолжал веселиться Баратеон, от эмоций начав бить кулаком по столу.

- Эм… Благодарю, сир. Однако, оскорбление, что мне нанёс на турнире тот Фрей, было поистине ужасным. Клянусь честью своего дома, я был обязан поставить зарвавшегося юнца на место…

- И ты не придумал ничего лучше, чем бросить ему вызов, а в процессе когда он выронил меч отдубасить его палкой?! Ха-ха-ха!!! – смех всё не прекращался. Заметив, что кубок вновь был пуст, Баратеон вытянул руку, тем самым приказав королевскому виночерпию долить вина. Тот, отработанным движением руки, мгновенно наполнил чашу до краёв.

- Не рубить же ему было голову, мой король? Я проявил истинные качества семьи Тиреллов по отношению к нему: благородство и милосердие. – Мейс пытался доказать свою позицию.

- И при этом опозорив его до конца дней! Ха-ха-ха!!! Нужно будет узнать какому же из отпрысков старого хорька так не повезло. Клянусь, Тирелл, если бы у меня была возможность расквасить гнусную морду Рейгара Таргариена палкой, то я непременно сделал бы это! Как раз перед тем, как проломить ему голову своим молотом! Если бы не он, то моя Лианна была бы сейчас здесь… со мной. – громкая речь, вызванная рассказом Тирелла затихла к самому концу, превратившись в едва слышимый шёпот. Глаза короля затуманились, разум предавался воспоминаниям.

- Я бы отдал многое, чтобы посмотреть на это, дорогой брат. – произнёс Ренли Баратеон, привлеченный экспрессией брата. Вся его расслабленная поза дополнялась улыбкой, таким образом показывая брату свою поддержку.

- Да, верно, Ренли. Я бы и сам отдал все семь из Семи Королевств, лишь бы ещё раз убить ублюдка. Однако, прошлого не вернуть как не старайся. Надеюсь, те страдания, что он испытывает в Семи адах стоили смерти всей его безумной семейки! Драконы пали, а всё по вине этого вора жён и его безумного папаши! Пали и чтоб я сдох, если позволю ещё хотя бы одному драконьему выродку ходить по земле! – грозно рыкнул Баратеон и осушив кубок залпом, громко ударил им об стол.

В это время ко входу на место проведения пира подобрались две неприметные фигуры в серых одеяниях. Узнанный стражником септон Лионель был без лишних вопросов пропущен внутрь вместе со своим спутником, что по недоразумению был принят за послушника и ученика септона. Оказавшись на празднике, фигуры разделились: Лионель направился к знакомому лорду за столом знаменосцев Хайгардена, его спутник же медленным шагом двинулся прямо к королевскому столу.

Стоило фразе про гибель всех Таргариенов прозвучать, как в противовес звонкому крику короля прозвучал вкрадчивый и тихий голос незнакомца. В установившейся тишине после всплеска королевской ярости, голос человека в рясе жреца звучал не в пример более увесистее, чем мог бы быть.

- Всё верно, Роберт Баратеон. Драконы пали за что я тебе премного благодарен, если бы не способ выбранный твоим шурином и тестем, который ты бесчестно поддержал, упиваясь смертью невинных детей и женщин. Однако, именно благодаря этому я сейчас стою перед тобой, узурпатор. – слова сказанные незнакомцем вызвали оторопь у всех присутствующих гостей, от лордов до прекрасных леди.

Баратеон затуманенными и слегка выпученными глазами смотрел на появившегося перед ним бесстрашного глупца. Тот своими словами распугал выступавших перед ним актёров, почувствовав надвигающийся шторм они в спешке покинули импровизированную стену перед столами благородных особ, оставив самоубийцу в полном одиночестве. Музыканты перестали играть, а слуги застыли не в силах поверить в происходящее.