Цивилизация людоедов. Британские истоки Гитлера и Чубайса - Делягин Михаил Геннадьевич - Страница 32

Существенно, что российское золото, вложенное в ФРС, хоть никогда и не было возвращено, но всё же в стратегическом плане сработало на интересы России, хотя уже и в совершенно другую историческую эпоху. Насколько можно судить в настоящее время, именно его наличие, равно как и опыт тайного сотрудничества с Россией (в том числе всё в том же деле создания ФРС) во многом побудили США оказать закулисное давление на европейские банки для возвращения Советскому Союзу личных средств царской семьи для проведения индустриализации, жизненно необходимой для восстановления американской экономики в ходе Великой депрессии [30, 59, 78].

Советское же золото, вложенное в «невидимую империю» офшорного банкинга, работало исключительно против интересов не только Советского Союза, но и наследовавшей ему постсоветской России. Вероятно, в системном отношении это связано с тем, что Россия после горбачёвщины, в отличие от постреволюционного Советского Союза, оказалась не в состоянии обеспечить самостоятельное развитие и потому с исторической точки зрения осталась полностью бесперспективной как экономический партнер и заведомо безнадежной как партнер стратегический, прочно закрепившись в положении экономической и, соответственно, интеллектуальной колонии – сначала «совокупного Запада», а затем, под влиянием начатой тем политики уничтожения России, «совокупного Востока» и даже отчасти «глобального Юга».

Внешним и во многом сохраняющимся по сей день проявлением соучастия в проекте создания «невидимой Британской империи» стало патологическое англофильство советской элиты «эпохи застоя». Оно нашло свое яркое и весьма наглядное выражение как в высочайших культурных достижениях (Ливанов навсегда остался лучшим Шерлоком Холмсом в истории человечества, а другие персонажи английской литературы – от Гамлета и героев Бернса до Винни Пуха и Мэри Поппинс – стали неотъемлемой частью советского, а затем и российского коллективного сознания, причём советские переводы обычно были заметно лучше английских оригиналов), так и в совершенно иррациональной для внешнего наблюдателя беспомощности советского, а затем и российского руководства перед любой агрессией, исходящей из Лондона, – начиная с первой чеченской войны и заканчивая «отравлением» Скрипалей и мирными переговорами уже в ходе специальной военной операции (СВО) на Украине под эгидой Абрамовича.

Окончательную точку в первоначальной, британской версии проекта создания «теневой Британской империи» в виде общемировой системы офшорных банков, ознаменовавшую полное и беспрекословное принятие британским истеблишментом американского лидерства в рамках этой системы, поставило (уже в премьерство проамериканской провозвестницы либеральной «контрреволюции элит» Маргарет Тэтчер) убийство инициатора этого проекта – лорда Маунтбеттена – в 1979 году, непосредственными исполнителями которого, по официальной версии, выступили боевики ИРА[73].

Всё, что удалось сохранить Англии от глобального проекта Маунтбеттена, – это продержавшаяся до конца «нулевых» годов закрытость информации офшорной зоны острова Мэн от американских спецслужб и (и то скорее вероятно, чем точно) основная часть полученного для осуществления этого проекта советского золота.

Для США «теневая Британская империя» в виде покрывающей весь мир сети офшорных банков стала инфраструктурой развития базировавшегося на их территории финансового спекулятивного капитала (английского по своему происхождению в начале последней трети XIX века, что во многом способствовало спокойному отношению Британии к американскому игнорированию английских патентов, собственно, и позволившему США развить высокотехнологичный и мощный реальный сектор) и, во многом, основой созданного в последующие годы механизма нефтедолларов.

Этот механизм был создан по итогам резкого повышения мировых цен нефти под давлением её арабских экспортеров и до сих пор является фундаментом глобального доминирования США. Его суть заключается в размещении сверхвысокой долларовой выручки от экспорта нефти (формально от экспорта только в США, а в реальности по всему миру) преимущественно в американских банках и ценных бумагах, а также в приоритетном импорте американских вооружений.

В результате американские расходы на удорожание импорта нефти (прежде всего из арабских монархий Персидского залива) возвращаются «домой», в американские же финансовую систему и ВПК. Туда же поступают средства, которыми оплачивают свои расходы на импорт энергоносителей все остальные страны мира: таким образом, США через подорожавшую нефть и её экспортеров перекачивали и до сих пор перекачивают в свою финансовую систему средства большинства импортеров нефти, в первую очередь развитых стран – своих стратегических конкурентов.

Кроме того, благодаря механизму нефтедолларов рост цен на нефть привел к качественному увеличению обеспеченной этой нефтью и другими товарами (и потому не инфляционной) долларовой эмиссии, позволившей США извлечь из неё колоссальный доход (так называемый «сеньораж») и качественно укрепившей международные позиции доллара.

Дополнительные расходы американских потребителей нефти были в целом компенсированы укреплением позиций американской финансовой системы и ВПК. Таким образом, создание механизма нефтедолларов стало исторической победой прежде всего этих двух секторов (а также науки, двигателем и ключевым бенефициаром развития которой объективно является ВПК) над остальной экономикой и, шире, финансового капитала над капиталом реального сектора.

В плане международной конкуренции США получили колоссальное преимущество над другими импортерами нефти (прежде всего над своими основными экономическими конкурентами – Японией и Германией). Эти импортеры равно с ними страдали от подорожания энергии, но, в отличие от США, не получили никаких компенсирующих эти страдания выгод (если не считать мощного стимула к научно-технологическому прогрессу ради энергосбережения). Кроме того, оплачивая подорожавшие энергоносители, они с созданием механизма нефтедоллара направляли свои средства через экспортеров этих энергоносителей прямиком на укрепление финансовой системы своего основного конкурента – США.

При этом была обеспечена не только военно-политическая, но и финансовая привязка к США управляющих элит стран – поставщиков сначала нефти, а затем, по мере развития энергетических рынков, и иных энергоносителей (а через них – и привязка к США элит стран – импортеров данных энергоносителей).

Именно в рамках этого механизма, ставшего невидимым стержнем разрядки, было окончательно завершено приручение советской элиты и создание в её составе мощного и непрерывно крепнущего буржуазного кластера, ориентированного на обслуживание потребности Запада в сырье.

Разумеется, складывание механизма нефтедоллара, несмотря на все переговорные способности военного преступника и лауреата Нобелевской премии мира Киссинджера, шло совершенно не просто и произошло отнюдь не одномоментно. Завершением этого процесса явилось не более и не менее, как убийство короля Саудовской Аравии Фейсала (инициировавшего в своё время прекращение поставок нефти поддержавшим Израиль странам Запада и тем самым давшего старт как нефтяному кризису, так и созданию механизма нефтедолларов) в 1975 году его племянником, отучившимся в Вест-Пойнте и ставшим там наркоманом. Ямайская конференция 8 января 1976 года, как водится, лишь зафиксировала уже сложившийся к моменту её проведения порядок, основанный на нефтедолларе плавающих курсах валют. Ямайская система заменила Бреттон-Вудскую (основанную на золотом обеспечении доллара и его свободном обмене на золото по фиксированному курсу[74]) – сохранив в виде МВФ и Всемирного банка (Международного банка реконструкции и развития).