Цивилизация людоедов. Британские истоки Гитлера и Чубайса - Делягин Михаил Геннадьевич - Страница 26

В силу своей повседневной практической деятельности Даниэль Дефо был глубоко погружен, в том числе, в формирование экономической политики Англии, которая носила во время его жизни жестко протекционистский характер.

Его главная экономическая работа «План английской торговли» (1728)[63] посвящена подробному описанию использования Георгом VII и Елизаветой I всей мощи государства – от протекционизма до шпионажа – для развития шерстяной промышленности, в те времена высокотехнологичной отрасли, обеспечивающей высокую добавленную стоимость.

Таким образом, Дефо прекрасно понимал необходимость протекционизма для развития национальной промышленности, – однако в историю вошел как автор «Робинзона Крузо», написанного отнюдь не для детей. Этот роман создал, глубоко внедрил в общественное сознание и широко распространил[64] в корне порочную и разрушительную методологию рассмотрения экономических процессов с точки зрения не общества, но одного отдельно взятого человека.

Разумеется, применение этой в корне ошибочной методологии уже само по себе надежно гарантирует ошибочные же выводы – и, соответственно, подрыв конкурентоспособности воспринявших её обществ.

В лице Робинзона Крузо Д. Дефо дал поколениям исследователей и мыслителей всего мира чистый пример «рационального экономического человека», и по сей день остающегося главным героем неолиберальной экономики свободного рынка.

По сути, Дефо создал смертоносный интеллектуальный вирус, ставший вместе с последующим трудом Адама Смита основой мифа о том, что секрет успеха Англии заключается в открытии гарантированного пути к процветанию в виде свободного рынка и свободной торговли, на который для повторения этого успеха достаточно встать любой другой стране, – и это при том, что в своём же экономическом анализе он ясно показал объективные пределы свободного рынка и свободной торговли!

Таким образом, Дефо своим творчеством проявил один из ключевых элементов английской стратегии – насаждение исподволь, не только через интеллектуальные концепции, но и через художественные образы и культурные стандарты заведомо ложных концепций и методологических подходов, подрывающих конкурентоспособность других стран.

Классическим проявлением интеллектуальной, методологической глобальной диверсии, направленной на дезорганизацию всей развитой части мира (чтоб гарантированно не смогла конкурировать с Англией!) в экономической политике после «Робинзона Крузо» Дефо стало появление и всемерное распространение теории Адама Смита. Из его построений также отнюдь не прямо, но совершенно однозначно следует пагубность любого протекционизма как такового, что гарантирует неспособность более слабых экономик развиваться в условиях хозяйственного и технологического доминирования Англии.

Стоит напомнить, что сам Адам Смит начал свою научную карьеру с оставшихся практически невостребованными рассуждений на моральные темы, затем сменившихся столь же неудачными попытками астрономических рассуждений. В конечном итоге он сумел стать тенью Ньютона на земле, в экономике лишь после того, как не смог стать его тенью в небе. Сделавший его знаменитым и сохранившийся в обиходе до наших дней образ «невидимая рука» первоначально не имел ни малейшего отношения к рынку и описывал воздействие гравитации, удерживающей планеты на своих орбитах.

Безусловно, теория Адама Смита отражает определенный уровень развития не только человеческой мысли, но и английской экономики: когда она развилась настолько, что перестала бояться внешней конкуренции, инструментом укрепления её мощи вполне закономерно стало фритредерство. Но эта политика пропагандировалась не столько потому, что она была выгодна Англии, сколько из-за заведомой невозможности успешно повторить её для её конкурентов (в условиях, повторюсь, экономического и технологического доминирования Англии).

Протекционизм же, обеспечивший английское возвышение, как инструмент развития своей экономики общедоступен, может стать ресурсом для конкурентов, – и потому никоим образом и никогда не пропагандировался англичанами (особенно в те периоды, когда они сами его активно применяли, – во время пребывания в Европейском сообществе, а затем союзе, по отношению к неевропейской продукции).

Это же касается и системного замалчивания иных ключевых механизмов достижения Англией экономического успеха (от реального устройства Банка Англии – с как минимум значимой долей в его капитале короля – и организованного Ньютоном систематического демпинга на рынке высококачественной серебряной монеты до послевоенной национализации базовых отраслей экономики в целях снижения общественных издержек и стимулирования, таким образом, производства добавленной стоимости).

Навязывание конкурентам пагубных для них представлений особенно хорошо проявилось в деятельности формально американского, но обучившегося в Англии экономиста Чарльза Остина Бирда, в 1913 году[65], в преддверии «не календарного – настоящего XX века» назвавшего «Федералист» – сборник статей, заложившей основы не только американской государственности, но и разумной хозяйственной политики, обеспечившей экономическое могущество США, – подложным документом, состряпанным в угоду корыстным интересам промышленников.

Конечно, год создания Федеральной Резервной системы подразумевал активное и всестороннее наступление финансовых спекулянтов на промышленный капитал, однако в самой Англии апологетика финансовых спекулянтов в духе Бирда никогда не получала серьезного звучания.

Тщательный анализ экономических факторов американской истории, весьма убедительно проведенный Бирдом (в начале эры Рузвельта, в 1933 году, он даже стал президентом Американской экономической ассоциации), был нацелен не просто на компрометацию американского реального сектора (в то время энергично выдавливающего английскую промышленность с рынков, которые она привыкла считать своими) в интересах финансовых спекулянтов и, по умолчанию, защищавшейся английской промышленности, но и на кардинальную смену стратегии США.

Дело в том, что Соединенные Штаты Америки являются одной из двух совершенно уникальных экономик мира (вторая – Россия), способных гармонично, целостно и эффективно развиваться за счет преимущественно собственных ресурсов. Они обладают практически всеми необходимыми для экономического и социального прогресса факторами прямо на своей территории, поэтому изоляционизм как стратегия развития имеет в США, в отличие от всего остального мира (кроме опять-таки России), реальные хозяйственные основы.

Однако он же делает США стратегически независимым от всего остального мира, в том числе Англии, что для последней является совершенно нетерпимым. Колоссальные и глубинные рычаги влияния на бывшую колонию (финансовый сектор США создавался в основном английским капиталом, а демократическая партия и до сих пор является коллективным британским агентом) позволили английской элите добиться изменения вектора американского развития на оголтелый экспансионизм, в процессе осуществления которого США объективно зависели от Англии (пусть даже на начальном этапе и в негативной форме – как от объекта, который эффективнее всего грабить на этапе распада его колониальной империи).

Непосредственным инструментом переориентации с собственного гармоничного развития на экспансионизм стало создание и форсированное развитие ВПК. Естественное в условиях Второй мировой, оно было подстегнуто осознанием его экономической роли, причём как инструмента не только стимулирования внутреннего спроса (в духе Кейнса) и технологического прогресса, но и непосредственного, при помощи угроз и прямых агрессий взламывания рынков ресурсов и сбыта по всему миру.

В овладении этой стратегией американскими элитами колоссальную, если вовсе не ключевую роль сыграл именно Бирд, своими трудами неустанно убеждавший американскую элиту (причём на выверенно подобранных частных исторических примерах), что военная экспансия является не только более быстрым, но и в целом лучшим способом обеспечения экономического процветания, чем сбалансированное развитие на основе своих ресурсов.