За мечту. За Веру. За любовь (СИ) - Онегина Женя - Страница 15

– Знаешь, кто сейчас лидер в его дивизионе?

– Нет…

– Богдан Соломатин.

Этого просто не могло быть.

Я смотрела на брата и никак не могла поверить.

Так долго сдерживаемые эмоции прорвались наружу, я пару раз шмыгнула носом, безуспешно пытаясь взять себя в руки, и разрыдалась. Влад притянул меня к себе, и я обняла его, снова скрываясь в его объятиях от всего мира.

Богдан Соломатин считался одним из лучших бойцов. Высокий. Красивый. Перспективный. Все девчонки сходили по нему с ума. И я тоже. Только тихо. Кому интересна мелкая, похожая на гадкого утенка дочка тренера, когда вокруг полно девчонок постарше.

Но Богдан решил иначе. Я долго не могла поверить в свое счастье, а потому согласилась молчать обо всем. О случайных встречах. О горячих поцелуях. Ему было за двадцать. Он хотел большего. А еще он ненавидел моего отца. Я знала, что первый раз будет больно. Но не думала, что так. Когда все кончилось, он протянул мне платок, чтобы я вытерла слезы.

Говорить, о том, что произошло, я никому не собиралась. Но он, сжав цепкими пальцами мое горло, напомнил, что я должна молчать. И я молчала почти полгода, рыдая после каждой нашей встречи, пока меня, измученную, зареванную, с синяками на запястьях и бедрах, не нашел Владик. И я рассказала ему все. Едва брату исполнилось восемнадцать, он добился того, что вышел против Соломатина в поединке. И избил Богдана до потери сознания. Тем самым навсегда закрыв себе дорогу в большой спорт.

Гард (Guard) – защитное действие в партере, когда один боец лежит на спине и удерживает тело соперника между своих ног, не давая тому нормально двигаться и развивать атаку.

Макс

В Москве было жарко, суетно и душно.

Москва давила на мой уставший после перелета мозг.

Я сидел у себя на балконе с видом на гостиницу "Салют" и ждал друга.

Было далеко за полночь. Тяжелый, перегретый за день воздух, в котором четко ощущался синтетический запах закипевшего асфальта, угнетал.

Поэтому горький черный кофе в моей кружке казался единственно верным решением. Хотя я рисковал, сильно рисковал.

Жданов должен был приехать с минуты на минуту.

А кофе ночью, тем более после перелета он никак не мог одобрить.

Я уехал из детского лагеря, едва рассвело. И всю дорогу корил себя то за нелепый ночной визит к Вере, то за глупое бегство. Чуть не вернулся даже, готовый прилюдно покаяться в содеянном.

Но в конце концов я решил, что теперь мои терзания уже не имеют никакого значения, и заставил себя переключиться на более насущные проблемы.

В итоге, целый день я провел в Калининграде, выполняя распоряжение Жданова, и подходящий нам зал для тренировок все-таки нашел.

Я был против переезда.

Тем более Соломатин оказался моим земляком, и я считал, вполне обоснованно, кстати, что этот факт может серьезно нам помешать. Я надеялся до последнего оставаться темной лошадкой. Промоутеры ММА любили зрелищность. Зрители шли на бои именно за этим. Загадка, тайна, непредсказуемость – вот то, что должно было принести нам победу.

А лишний шум или непонятная суета вокруг моей команды могли поломать весь план на корню. Чем меньше город, тем теснее мир. Я был абсолютно уверен, что Москве затеряться легче.

Но Артур считал иначе. Он много раз говорил, что длительный тренировочный процесс сродни медитации. Размеренность, покой, предсказуемость. Тихий курортный городок, утренние пробежки на побережье, небольшой зал на окраине Светлогорска – все это было прекрасно, но рано или поздно привлекло бы к нам внимание. Чужаки всегда интересуют соседей в первую очередь. А кто знает, где искать – тот всегда найдет!

Небольшой, но идеально оборудованный зал в Калининграде, к тому же недалеко от центра и от железнодорожного вокзала был свободен с сентября. Я заключил договор на год, внес предоплату и смирился. Я хотел и одновременно боялся вернуться в родной город. А еще я отлично понимал, что там, рано или поздно, встречу Веру.

Пронзительный звонок в дверь заставил меня подпрыгнуть.

Выругавшись, я поставил кружку с кофе прямо на пол и пошел открывать.

Жданов бросил на меня недовольный хмурый взгляд. Процедил сквозь зубы:

– Пару килограммов точно нажрал!

– И тебе привет, – ответил я и протянул другу руку.

Артур прижал меня к себе, ощутимо хлопнув по плечу. Спросил уже мягче:

– Ну как ты?

– Честно? Херово…

– Макс, ну что ты за человек такой! Везде бабу найдешь!

Я смотрел на Артура и улыбался. Невысокий, темноволосый, с колючим холодным взглядом, он был идеальным другом, тем, кто не побоиться сказать: "Остановись! Достаточно! Хватит!".

Мы были знакомы много лет. Прошли вместе огонь и воду, травмы, разочарования и потери. Артур вот уже пару лет был женат, но даже это не сделало его мягче.

Жданов был скалой. Надежной опорой.

Жданов был моим лучшим другом.

– Что это, Русланов? Кофе? – рявкнул Артур, едва вышел на балкон. – Ты совсем охренел?

– Эммм… – протянул я, ощутив, как кожа покрылась мурашками.

– Эммммм??? Макс, ты совсем больной? Теперь два тренировочных дня коту под хвост! – прошипел Артур. – Завтра отсыпаешься, послезавтра бассейн. Ты услышал меня?

– Услышал, – ответил я и поморщился от нарастающей головной боли.

– Бошка? Снова? Русланов, тебе сколько лет?

– Артур, отвяжись. Дай побыть хоть пару дней нормальным человеком.

– Нормальным? – хмыкнул Жданов и добавил, устраиваясь в кресле: – Ладно, рассказывай, как съездил.

– Продуктивно, – ответил я и подошел к парапету.

Под моими ногами лениво гудела сонная Москва. Мелькал разноцветными огнями "Салют", среди зелени притаилась столь любимая Рязановым церквушка, шумел нескончаемый поток машин на Ленинском проспекте.

Артур молчал. И тогда я спросил:

– И все же, зачем нам в Калининград, Жданов?

– Дешевле, проще, экологичнее. И ты рядом с морем становишься похож на человека, Макс. В моем доме места хватит всем.

– И я буду под присмотром, – усмехнулся я.

– Макс, тебе почти тридцать, ты уверен, что тебе нужна нянька? Ведь это твой план, твоя мечта, твоя надежда!

– Моя… Слушай, я никак не могу понять, почему Измайлов согласился, – перевел я тему разговора, испугавшись нравоучений, к которым сейчас был совершенно не готов. – Спросил, кто мой противник, и согласился.

– В смысле? Ты не в курсе, что ли? – удивился Артур, а потом присвистнул и протянул задумчиво: – Ты сообщения принципиально не читаешь?

Я замер, пытаясь осмыслить произошедшее. Виски, как это часто бывало после перелетов, ломило тупой ноющей болью.

Я достал из кармана шорт телефон и влез в "Сообщения". Последнее входящее от Артура было несколько дней назад. Именно тогда, когда Митьке стало плохо.

"Наш Владик ушел из спорта, потому что чуть не убил Соломатина. МАКС!!!!"

Ничего не понимая, я уставился на Жданова.

– Для тебя это новость? – усмехнулся друг.

Я прикрыл глаза, пытаясь вспомнить последние дни.

Заручившись согласием Измайлова, я позвонил Артуру, едва вернулся к себе. Телефон ждал меня на тумбочке. Я схватил его и немедленно набрал номер Жданова. В ответ услышал скупое: "Тогда работаем". В следующий раз Артур позвонил мне уже накануне отъезда, попросил присмотреть зал в Калининграде.

"… потому что чуть не убил Соломатина…”

Черт! Вот оно! Богдан Соломатин – тот самый парень, кому отказал Измайлов-старший.

– Я отдал телефон Владу, когда парнишке стало плохо на пляже, – вспомнил я.

– И он прочитал сообщение в всплывающем окне. Но я, так не дождавшись твоей реакции, позвонил…

– А трубку взял Измайлов! – догадался я.

– Мы очень мило поговорили, – не стал отпираться Жданов. – И вообще, ты знаешь что-то еще. Что-то важное.