Левый берег Стикса - Валетов Ян - Страница 60

• Предыдущая
• 60/116
• Следующая

Скорость — рискованное лекарство против сна, но при таких обстоятельствах, наверное, единственное. Тоцкий и машина сопровождения шли по трассе под двести в час. В город решили не заезжать, а, сверившись по атласу, ушли на Харьковскую трассу, и в пять тридцать уже сворачивали на лесную дорогу, ведущую к даче Краснова. Андрей хорошо знал подъезды, все-таки был в гостях не один десяток раз. Не доезжая до дома метров двести-двести пятьдесят, он свернул на боковой проселок, чтобы оставить там машины. Подойти надо было максимально тихо. Двое из сопровождающих остались у машин, а другие двое, вместе с Андреем, двинулись к дому. Со стороны это должно было смотреться достаточно смешно — трое мужчин, в костюмах и при галстуках, крадутся по лесу, словно индейцы, по ошибке одевшие вместо мокасин строгие кожаные туфли. Но и Тоцкому, и его спутникам было не до смеха.

Когда через листву стали видны очертания дома и, горящие бледным светом в лучах восходящего солнца, пластиковые шары светильников вдоль подъездной дорожки, Тоцкий жестом призвал спутников соблюдать тишину и сам замер, внимательно оглядываясь.

Было очень тихо, если не считать бодрого щебета проснувшихся пичуг и далекого гула от летящего где-то самолета. Дверь Костиного дома была приоткрыта, одно из окон, выходящих на фасад, разбито. На траве под ним блестели осколки стекла. На полянке, рядом с подъездной дорожкой, в тени старого вяза, стояла белая «Астра» Дианы. Ни звуков человеческого присутствия, ни движения — только бормотание леса.

Стараясь не очень шуметь, Тоцкий двинулся вокруг поляны, не выходя на открытое место. С балкончика, выходящего на лес, свисала белая толстая веревка хорошо видимая через редколесье, в которой Андрей без труда угадал связанные узлами простыни. Один из людей МММа тронул его за плечо, и жестом показал, что к дому надо подходить с трех сторон. Андрею досталось двигаться в задней части, к самодельной веревке, спускающейся к земле. Все трое шли предельно осторожно, в любой момент, ожидая окрика или появления людей, сидящих в засаде.

Под балконом Андрей присел на корточки. Он не был следопытом, но для того, чтобы разглядеть следы, оставшиеся на влажной после дождя земле с изрядной примесью песка, и не нужно было быть следопытом. Отпечатки подошв кроссовок небольшого размера. Глубокая вмятина, следы, словно кто-то тянул по земле что-то тяжелое. Добравшись до угла фасада, Тоцкий увидел дерево с несколькими сколами коры. Трава, у самых корней, была густо залита чем-то темным и кишела муравьями и мошкой. Кровь. Мимо уха Андрея с тяжелым жужжанием пролетела большая зеленая муха, уселась на перепачканные стебли и с упоением задвигала передними лапками.

Тоцкий потрогал сколы на стволе — они все еще сочились влагой, не успев заветрится. Вокруг дерева трава была основательно истоптана. Он встал и, уловив у правой ноги металлический блеск, поднял с земли рыжий цилиндрик — стреляную гильзу, остро пахнущую горелым порохом. В двух шагах он нашел еще одну. Потом еще две. Он пошел к крыльцу, отмечая на ходу россыпь гильз на ступеньках, ведущих в дом, несколько пулевых отметин на деревянной обшивке входных дверей, брызги присохшей крови на плитке и перилах.

Люди МММа были уже в доме. Один из них, которого остальные называли Виталей, по фигуре, походке и раздавленным ушам — бывший борец-вольник, при виде Андрея покачал головой укоризненно, и сказал:

— Одного не пойму, ну как может такой богатый человек, как твой шеф не иметь нормальной охраны. Здесь что, были бои местного значения? Забор трудно было поставить? Да?

— Это и была его охрана, — Тоцкий поднял с пола Дашкиного плюшевого пса, которого сам подарил ей две недели назад. — Его шеф безопасности.

Виталя с отвращением сплюнул.

— Мент?

— Бывший мент.

— Мент бывшим не бывает.

— Виталя, — позвал второй охранник с площадки второго этажа. — Тут тоже в холле — кровищи. Кого-то в кресле мочканули.

— Жмуры есть?

— Не-а. Тут к перилам веревка привязана. Спускался кто-то.

— Это хозяйка с детьми, — быстро сказал Андрей. — Я видел следы кроссовок под балконом.

— Ну, и что делать будем? — спросил Виталя, поводя могучими плечами, на которых пиджак смотрелся, как шляпка на слоне. Да и само уменьшительное имя — «Виталя» к нему совершенно не подходило. Уж скорее — Виталий Иванович, или Виталий Митрофанович, что-то такое солидное, неспешное. Но отчество ему не полагалось по статусу, и он, в свои сорок с небольшим, отзывался на мальчишеское имечко с удовольствием. Он привык получать приказы и исполнять то, что прикажут — без особых размышлений.

— Он на нашей стороне, потому, что служит МММу, — подумал Тоцкий. — А если бы служил Лукьяненко, то был бы по другую сторону. На самом деле, все крайне просто. Все зависит от кукловода. Какая мораль может быть у инструмента? Бывает ли аморальным автомат «Калашникова»? Его задача быть безотказным, а остальное — рефлексия. Люди-автоматы. Как там у Высоцкого? «Не надо думать, с нами тот, кто все за нас решит».

— Делать будем вот что, — сказал Тоцкий, входя в образ кукловода. Главное было не показать Витале и его людям, что он и сам не знает, что делать дальше. Да и приказывать не имеет права. — В темпе смотрим окрестности. Если есть кровь — есть убитые. Ищем какие-нибудь следы Красновой и детей. Тут был еще наш зампред, Гельфер. Желательно понять, увезли они его с собой или он бежал вместе с Дианой Сергеевной. Одного из своих оставь караулить подъезды, а второго, с джипом сюда. Задача ясна?

— Да, все ясно.

— Ну, тогда начали.

Следов они нашли много. Кровь на истоптанном пляжике. Кровь на траве, возле парковки. Кровь и несколько оторванных пуговиц на самой парковке. Вмятины на дверце Дианиной «астры», как будто бы кто-то в ярости пинал ее ногами. Раздавленный колесами разворачивающейся машины шариковый «паркер». Расшвырянная по кухне и первому этажу еда и посуда, со следами трапезы.

Яму нашел через полчаса, вызванный Виталей вместе с джипом, охранник по имени Рома. Слева от пляжа, на маленькой прогалине, которую и найти-то было проблемой. Но пока примятая ногами трава еще не поднялась, а сломанные ветки бросались в глаза, глазастый Рома, по этим следам нашел кусок разрыхленной земли, прикрытый срезанным дерном.

— Свежая, — доложил он, тяжело дыша от бега, хотя и бежал всего ничего. — Замаскирована по уму. Дня через четыре — трава прорастет обратно. Так чего? Копать?

— Копать, — мрачно сказал Виталя. — Лопату бери и копай.

— Лопата-то где? — спросил Рома у Тоцкого. — Где тут в доме инструмент?

Тоцкий стоял, побелев, на подгибающихся ватных ногах. У него всю жизнь было превосходное воображение. И за эти секунды, пока Рома и его квадратный босс-борец, спокойно говорили о яме в лесу и лопате, которой надо эту яму раскопать, он увидел перед глазами столько ужасных картин, столько страшных вариантов того, что лежит в этой яме, под слоем рыхлой земли и грамотно уложенного дерна, что сердце, прыгающее в груди, чуть не застряло в горле. Капли холодного пота скатились по вискам и прочертили влажные дорожки по заросшим суточной щетиной щекам. Тоцкий почувствовал, что колени у него стали резиновыми, а пальцы рук онемели, как от мороза. Это не было страхом. Это был настоящий ужас.

Но действительность была еще хуже. Яма была совсем не глубокой. Под двадцатисантиметровым слоем земли, штык лопаты натолкнулся на тряпку, которая оказалась пиджаком. Копавший землю Рома заматерился жалобно, но рыть не прекратил, уже осторожно подкапываясь под найденное тело чуть сбоку. Из-под земли показалась рука, у которой, почему-то, не было кисти. Виталя подскочил помочь, ухватился за рукав, потянул…

Андрея вырвало так внезапно и сильно, что он рухнул на колени, пачкая их свежей землей. Желчь хлынула в рот, позеленело в глазах, картинка расплылась, стала блеклой и, Тоцкий повалился на бок, теряя сознание. Но, на самом краю беспамятства, удержался, зацепился за боль, в прокушенной насквозь губе, и медленно встал, вытирая рукавом рвоту и кровь со рта.

• Предыдущая
• 60/116
• Следующая