"Коллекция военных приключений. Вече-3". Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Тушкан Георгий Павлович - Страница 169

– А-а, господин директор, хорошо, что Вы еще здесь, – крикнул ему Вист, – я ведь только что хотел посылать за Вами.

Роде очнулся от полудремы, в которой пребывал после сумасшедшего дня, полного нервотрепки и беготни.

– Оберштурмбаннфюрер, это Вы? – заливисто зевнул он, – а я, кажется, задремал. Но Вы видите, как мы тут славно поработали?

– Неужели все, что еще оставалось в замке, успели упаковать? – кивнул на штабель Вист.

– Вот именно все! В основном благодаря Гюнтеру, прекрасный, должен сказать, у Вас помощник.

– А-а, я рад. Кстати, где он сейчас?

– В госпиталь поехал, повез одного из ваших водителей, Брауна кажется, на перевязку.

– Что с ним? – поинтересовался Вист, – действительно серьезно ранен?

– Боюсь что да. Попали под бомбы, когда ехали сюда. Сопровождающий из грузовой бригады был убит наповал, а шофер ранен в бок осколком. Машину он, правда, довел до ворот, но дальше сам идти не смог. Гюнтер его на своем мотоцикле увез и пока что не вернулся.

– Еще кто-нибудь при этом пострадал?

– Да, двое солдат из фольксштурма погибли, когда на задний двор упала мощная бомба.

Но Вист только досадливо отмахнулся, эти горе-вояки его абсолютно не интересовали. В это время в распахнутые ворота замка, бряцая оружием, начала втягиваться колонна солдат под предводительством невысокого седого полковника вермахта.

Мощь артиллерийского огня, обрушенного в это утро советскими войсками на Кенигсберг, оказалась беспрецедентна. Несколько сотен орудий особо крупного калибра обрушили свой удар как по самому городу, так и по укреплениям вокруг него. Собранная в единый кулак разрушительная сила такого масштаба была столь велика, что передовые полевые укрепления немецких войск были довольно быстро попросту стерты с лица земли. В буквальном смысле в пропаханные снарядами и бомбами бреши немецкой обороны ринулись танковые корпуса 39-й и 43-й армий. С юга их поддержали войска 11-й гвардейской армии. Девять часов утра шестого апреля 1945 г. дало начало самой скоротечной и самой разрушительной по своим результатам штурмовой операции Второй мировой войны. В одиннадцать двадцать усиленный батальон капитана Сорокина получил по радио приказ атаковать предместья Кенигсберга. В составе второго эшелона своего танкового полка его тяжелые танки, построившись плотным клином, двинулись к устью реки Преголь, протекающей с востока на запад и делящей город примерно пополам.

Завязались ожесточенные бои. Немцы понимали, что им отступать просто некуда, и дрались с отчаянностью обреченных.

Утро шестого апреля уполномоченный ГУИБ Вист и доктор Роде встречали в странном строении, с виду более похожим на большой подземный гараж. Это полностью скрытое под землей бетонное сооружение первоначально было выстроено как грузовой терминал, в котором производилась разгрузка и перевалка боеприпасов, предназначенных для расположенных неподалеку фортов внешнего обвода. Оно было упрятано в дебрях старинного парка и огорожено высоким кирпичным забором с единственным въездом. Эвакуационная команда именовала этот вросший в землю бункер «центральный вокзал». И в самом деле, это просторное подземелье напоминало сейчас грузовой двор железнодорожного вокзала крупного города. Вдоль его стен в несколько рядов стояли штабеля из сотен разнокалиберных деревянных и металлических ящиков, баков, мешков и контейнеров, среди которых копошились погрузочно-разгрузочные бригады. Грузовик с эвакуационной командой подъехал к широко распахнутым воротам «центрального вокзала» без четверти девять. Карл помог выбраться наружу совершенно не отдохнувшему и поэтому отчаянно зевающему профессору и провел его через охрану на первый подземный горизонт. Только тут директор музея мог в полном объеме оценить ту колоссальную работу, которую он с Вистом проделал за последние несколько дней. Естественно, он не подозревал, что на этот сборный пункт свозились экспонаты не только его музея, но разубеждать его в этом никто, естественно, не стал.

На перевалочном складе «центральный вокзал» третьи сутки шла практически непрерывная работа. Четверо сменяемых каждые полчаса эсэсовцев нагружали на платформу гидравлического лифта очередную порцию груза и опускали ее вниз, на семь с половиной метров к уровню «А». Там работало уже шесть человек (только проверенные люди Виста), которые перегружали поступившие из «центрального вокзала» грузы на низкие четырехколесные тележки и бегом катили их по двойному узкоколейному пути к другому лифту, где грузили их уже на другую лифтовую платформу, приводимую в действие солидными, ручной ковки морскими цепями. Причем верхняя команда грузчиков совершенно не знала, что дальше происходит с отправляемым грузом, а нижняя команда и понятия не имела о том, куда после деваются спускаемые ими на цепном лифте ящики. Даже ночевали эти команды в разных казармах и в разных районах города. Такую систему ввел сам Вист и очень ею гордился. В самом же тайном складе еще предшественником Виста была собрана разношерстная компания из штрафников, лагерных охранников и осужденных за разные мелкие преступления полицейских. Эти вообще сидели в бункере безвылазно больше месяца, не общаясь ни с кем. Никто из участвующих в этой операции на каком-либо участке никогда не сталкивался с работающими на другом участке, обеспечивая, таким образом, режим сохранения тайны. Более того. Каждый уполномоченный ГУИБ имел тайные полномочия ликвидировать любых своих подчиненных только по подозрению в излишнем любопытстве или просто уличенных в нелояльном высказывании. Но, трезво понимая, что все они загнаны в угол и в такой обстановке возможны совершенно непредсказуемые проявления человеческой природы, Вист вел себя со всеми крайне дружелюбно и подчеркнуто вежливо.

– Нервы в кулак, – повторял он себе каждое утро, – ни одного опрометчивого шага, Георг, иначе можешь неудачно поскользнуться на самой последней ступеньке.

Пока Роде, путаясь в ногах у погрузочной команды, изумленно бродил по заваленному разнообразными ящиками складу, наш вечно улыбающийся гестаповец сидел в своем грузовике и принимал вместе с радистом очередной циркуляр из Берлина. Сидя за столом радиооператора, он внимательно следил за столбцами цифр, которые тот быстро записывал в рабочий журнал. Когда же он отложил карандаш и снял с головы наушники, Вист, расшифровывавший радиограмму по мере ее поступления, уже понял, что объявлена готовность номер один. Вынув из-под своей походной, прикрученной к борту грузовика койки свой походный чемодан, он открыл тайник, вынул оттуда хранившиеся там документы и, наскоро упаковав свои личные вещи, запер его на оба замка. Затем, вытащив из-под матраса браунинг и две обоймы к нему (в дополнение к табельному вальтеру) и рассовав оружие по карманам, подхватил чемодан и тоже двинулся к «центральному вокзалу». Он уже спускался по крутому пандусу к распахнутым воротам склада, как почувствовал, что почва под его ногами вдруг ощутимо вздрогнула и в воздухе повис грозный рев от тысяч русских снарядов. Последние метры ему уже пришлось преодолевать бегом, так как в Кенигсберге забушевала настоящая огненная буря.

– Что вы стоите как истуканы? – завизжал уполномоченный на застывших охранников. – Срочно запереть ворота, и никого, слышите, никого до моего особого распоряжения вовнутрь не пускать!

Подождав, пока его указание будет выполнено, он приказал остаться при воротах только одному из них, а всех остальных отправил на погрузку. Сортировку и отгрузку на нижний горизонт завезенных ранее на «центральный вокзал» грузов команда Виста продолжала до глубокой ночи, однако, несмотря на все их усилия, вниз было спущено не более сорока процентов от их общего количества.

Вечером, сидя за столом в подземной казарме, Альфред Роде заикнулся было о возвращении домой, но Вист сразу пресек эту попытку, заявив, что об этом не может быть и речи.

– Вы слишком дороги для нашей великой нации, мой дорогой профессор, – заявил он во всеуслышание, когда они уже ночью сидели за ужином. – Большевики яростно обстреливают наш город, и мы – тут он обвел пристальным взглядом сидевших рядом товарищей по грабительскому промыслу – не имеем права подвергать Вашу драгоценную жизнь даже малейшей опасности.