"Зарубежная фантастика 2024-9". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Виндж Вернор (Вернон) Стефан - Страница 28

— Что скажешь, Лукас? — обратилась она к сыну.

— Меня не спрашивай! — замахал он руками. — Я не солдат.

— По-твоему, я солдат? — рявкнула мать. — Выскажи свое мнение.

— Мне это не нравится, но ничего другого я предложить не могу. Тенака верно говорит: прибегнув к способу наскока и отхода, мы откроем им путь в горы. И победы нам таким образом не одержать. Но две трети войска...

Райван встала, кряхтя от ревматической боли в колене, и пошла вниз, к ручью, на дне которого белые голыши мерцали словно жемчуг. Сев на берегу, она извлекла из-под кольчуги сухарь, который разломился натрое под железными звеньями.

Она чувствовала себя полной дурой.

Что она здесь делает? Что она смыслит в войне?

Она вырастила пятерых сыновей, и муж ее был редким мужчиной: сильным, но мягким, словно гусиный пух. Когда солдаты зарезали его, она не колебалась ни мгновения. Но с того момента она жила обманом, наслаждаясь своей новой ролью предводительницы воинов, принимая решения и командуя армией. Все это сплошное надувательство, как и ее заверения в том, что она происходит от Друсса. Она понурила голову и прикусила большой палец, сдерживая слезы.

«Кто ты такая есть, Райван? Толстая, немолодая уже баба в мужской кольчуге».

Завтра, самое позднее послезавтра, из-за нее погибнут четыреста молодых мужчин, и кровь их падет на ее голову. Среди них будут ее оставшиеся в живых сыновья.

Райван погрузила руки в ручей и умыла лицо.

— Ох, Друсс, что мне делать? Что сделал бы ты?

Ответа нет, да и быть не может. Мертвые мертвы, и их золотые тени не взирают с любовью из небесных чертогов на своих потомков. Никто не услышит ее крика о помощи. Разве что ручей с жемчужными камешками на дне, мягкая весенняя травка да пурпурный вереск. Она одинока.

В каком-то смысле она всегда была одинакова. Муж, Ласка, служил ей большим утешением, и она верно любила его — но не той всепоглощающей любовью, о которой мечтала. Он был как скала, как надежная опора, к которой она льнула, когда никто другой не видел. Он обладал большой внутренней силой и не возражал, когда она распоряжалась им на людях и решала — как думали окружающие — все семейные дела. В действительности она всегда спрашивала его мнения, когда они оставались наедине, и очень часто поступала согласно его советам.

Теперь Ласки больше нет, нет и их сына Геддиса, а она сидит тут одна в своей нелепой кольчуге. Райван посмотрела на устье Улыбки Демона, представляя себе, как хлынут туда легионеры в черных плащах, и вспоминая удар, сгубивший Ласку. Он не ожидал ничего подобного и сидел у колодца, беседуя с Геддисом. Их семья вместе с двумя сотнями других скодийцев пришла на ярмарку, где продавали скот. Райван не слышала, что произошло между офицером и ее мужем, — она находилась футах в тридцати от них и рубила мясо для обеда на свежем воздухе. Она видела только, как меч сверкнул, как пронзил клинок тело мужа... И тут же бросилась вперед с мясным ножом в руке.

А теперь Легион возвращается, чтобы отомстить — не ей одной, а всем невинным жителям Скодии. Гнев вспыхнул в ней: они хотят вторгнуться в ее горы и запятнать траву кровью ее сородичей!

Поднявшись на ноги, она медленно взошла обратно к Тенаке-хану. Он сидел неподвижно, как статуя, глядя на нее своими бесстрастными лиловыми глазами, — и вдруг встал. Райван моргнула, пораженная плавностью и быстротой этого движения: только что он сидел — и вот уже на ногах. Грация, с которой он это сделал, вселила в нее уверенность — она и сама не знала почему.

— Ты приняла какое-нибудь решение? — спросил он.

— Да. Мы поступим так, как ты советуешь. Но я буду стоять там, в середине.

— Как скажешь, Райван. Я сам стану в устье долины.

— Разумно ли это? Не слишком ли велика опасность для нашего генерала?

— Ананаис займет место в середине, Декадо на правом фланге. Я, когда вернусь, прикрою левый. Если меня убьют, меня заменит Галанд. Теперь я должен найти Ананаиса — его людям предстоит работать всю ночь.

Предводители Тридцати собрались в укромной ложбине на восточном склоне Улыбки Демона. Внизу при ярком лунном свете трудились четыреста человек, сдирая дерн и копая канавы в мягкой черной почве.

Все пятеро сидели тесным кружком, храня молчание. Аквас странствовал, собирая донесения от десяти воинов-монахов, следивших за ходом работ. Он парил высоко в ночном небе, наслаждаясь свободой: здесь не было ни тяжести, ни необходимости дышать, ни плена мышц и костей. Здесь, над землей, его глаза могли смотреть вечно, а уши — слышать сладостную песнь солнечных ветров. Он хмелел, и душа его ширилась, впивая красу Вселенной.

Ему стоило усилия вернуться к своим обязанностям, но Аквас был человеком дисциплинированным. Он мысленно посетил дозорных, державших шит против Храмовников, и почувствовал угрозу за ограждением.

— Как. дела, Овард? — спросил он.

— Плохо, Аквас. Их сила все время растет. Долго мы их не удержим.

— Храмовники ни в коем случае не должны видеть наших приготовлений.

— Мы почти на пределе, Аквас. Еще немного — и они прорвутся. И смерть начнет собирать свою жатву.

— Я знаю. Держитесь!

Аквас полетел за устье долины, где стал лагерем Легион. Там нес караул Астин.

— Привет тебе, Аквас.

— Привет. Что нового?

— Как будто ничего— но Храмовники теснят нас, и я больше не могу проникнуть в мысли командира. Однако он уверен в себе и не ждет серьезного сопротивления.

— Не пытались ли Храмовники пробиться к тебе?

— Пока нет. Щит еще держит. Как дела у Оварда и остальных?

— Они на пределе. Не задерживайся здесь, Астин. Мне не хочется потерять тебя.

— Аквас, — позвал Астин, когда он уже собрался улететь. — Да?

— Те люди, которых мы увели из города...

— И что же ?

— Легионеры перебили их всех. Это было ужасно!

— Я боялся, что так и будет.

— Ответственны ли мы за их смерть?

— Не знаю, друг мой. Боюсь, что да. Будь осторожен.

Аквас вернулся в свое тело и открыл глаза. Он поделился новостями с остальными и стал ждать решения Декадо.

— Большего мы сделать не можем, — сказал тот. — Часа через три рассветет, и Легион нанесет свой удар. Как вам известно, Тенака требует пятерых наших к себе. Выбор я предоставляю тебе, Аквас. Остальные станут в середине с Ананаисом. Райван тоже будет там — и Ананаис хочет уберечь ее любой ценой.

— Задача не из легких, — заметил Балан.

— Я и не говорю, что это легко. Но постараться нужно. Без нее нам не обойтись — скодийцы сражаются за нее не меньше, чем за свою землю.

— Я понимаю, Декадо, — ровно ответил Балан, — но обещать мы ничего не можем. Местность кругом открытая, мы пешие, и бежать нам некуда.

— Ты недоволен планом Тенаки? — спросил Абаддон.

— Отчего же. Мы все здесь знатоки военного дела, и с тактической стороны его замысел очень хорош, а при умелом осуществлении может оказаться блестящим. Тем не менее наши шансы на успех — тридцать из ста.

— Шестьдесят, — поправил Декадо.

— Неужели? — поднял бровь Балан. — Объясни почему.

— Я признаю, что вы наделены сверхъестественным даром. Признаю я и то, что ты отменный стратег. Но не слишком гордись этим, Балан.

— Почему же? — с легкой насмешкой спросил рыцарь.

— Потому что твоя наука — одно, а жизнь — совсем другое. Если рассматривать эту битву как игру случая, то тридцать из ста — цифра верная. Только это не игра. У нас есть Ананаис, Золотой Воин. Его сила велика, а мастерство еще больше. Но главное — его власть над людьми почти приближается к вашим талантам. Там, где стоит он, выстоят и другие — он удержит их своей волей. Это и делает его вождем. Всякая оценка успеха должна опираться на стойкость бойцов и на их готовность умереть. Их могут одолеть, могут перебить, но они не побегут.