Лесной хозяин (СИ) - Бачурова Мила - Страница 7

Ну, разве что Китай вроде бы держался. Этих там столько было, что среди них, должно быть, и охотников вышло немало — чисто арифметически. Вот и встали насмерть, отстояли себя.

Однако Китай был далеко, а Обрадово — вот оно. И в дерьмо оно скатилось само по себе, без помощи тварей. Ну, то есть, я думал так поначалу. Пока жена Кузьмы не подала вдруг голос.

— Так это Лукерья всё. Лушка полоумная!

— Ну ты-то помолчи! — прикрикнул на жену Кузьма.

— Пусть говорит, — возразил я. — Что там за Лушка?

Почувствовав неказённое внимание, женщина приободрилась и заговорила связно и по делу:

— Лушка — это старуха, у лесу живёт, крайняя хата её. Лет десять назад пропала — всем миром искали, весь лес обошли. Ни следочка. А потом, через год, вернулась. Поначалу говорить не могла — только выла, навроде волка. Попа звали, побрызгал он её водичкой, молитву прочёл — и вроде отпустило. Но так и не рассказала, где была.

— Очень интересно, — кивнул я. — А при чём тут наши бараны?

— А при том, что как раз о ту пору народ запиваться-то и начал! Лушка всё дома сиднем сидит, только по ночам иногда в лес шастает. Слух и пошёл, что ведунья она. Народ к ней потянулся — ну, знамо дело: хворь отшептать, присушить, на урожай. И вроде бы помогала всем. Да только каждый, кто к ней ходил — за водку потом хватался. Вот.

— Глупость всё и бабкины сказки, — пробурчал Кузьма. — Загуляла Лушка, только и делов.

— Старуха — загуляла? — удивился я.

Тут Кузьма смутился и отвернулся, а его жена, напротив, повысила голос:

— Так то она сейчас — старуха! А тогда, как пропала — пусть не девка была, вдова. Но мужики на неё ещё ого-го как заглядывались! И вернулась тоже красавицей. А потом уже с каждым днём как будто высыхать начала. Ахнуть не успели — старуха. Ну и привыкли…

Дело было категорически нечистым. У меня аж ладонь под перчаткой зачесалась, чувствуя работу. И, как следствие, прибыль.

— На сбор Лушка выходила? — спросил я Кузьму.

— Не, — мотнул тот головой. — Она днём почитай что вообще не выходит.

— Ясно. — Я допил чай, поставил чашку на стол и поблагодарил хозяйку. — Ну, показывайте жилище этой вашей Лушки.

Глава 4

От халупы на краю деревни веяло какой-то хтонической жутью ещё за сто шагов. Чёрный покосившийся домик, казалось, вообще стоял не в этом мире. Глаз отказывался его воспринимать, упорно отправляя в мозг вместо постройки чёрное пятно. Приходилось постоянно всматриваться и буквально заставлять себя видеть.

Удивить меня это не удивило. Плавали уже, знаем эти штучки — морок обыкновенный. У каждого он по-своему работает. У колдунов — так, у русалок — чутка иначе. А у той твари, что засела в домике, вот эдак.

Я быстро вычислил, что Лушка могла быть только ведьмой. Никакая другая тварь не подходила.

Является ли ведьма самкой колдуна — об этом справочник тактично умалчивал. Охотники, собирающие сведения о тварях, вообще ограничивались только тем, сколько в твари костей, и как её ловчее убивать. А всяких таких тонкостей предпочитали не касаться даже шестиметровой палкой.

Про колдуна говорилось категорически, что это — человек. А ведьма проходила как условно человекоподобное существо. Может, сыграло роль пренебрежительное отношение к женщинам в принципе, а может, тот, кто составлял справочник, был не очень в теме. Но если изначальная красавица Лушка превратилась в высохшую страхоё… Страхолюдину, значит, ведьма — это примерно та же хрень, что и колдун.

— Вот, — сказал Кузьма, остановившись на порядочном расстоянии от ускользающей от взгляда халупы. — Дальше не пойду. Я к ней зашёл как-то раз днём — до сих пор передёргивает.

— А чего так?

— Да чего… В доме — шаром покати, будто и не живёт никто. Сама лежит на печи, а печь — холодная, уж бог знает сколько не топленая. Глаза открытые, пустые — не то закатились, не то в глазницах вовсе нет ничего. Глядит в потолок и не дышит. Я уж думал, померла. Ан нет — ночью вышла как ни в чём не бывало.

— Ясно, — кивнул я. — Ну, пойду посмотрю, что там за Лушка.

Был большой соблазн попросту запулить в дом Красным петухом и подождать. Но блин, не доверять же сразу, окончательно и бесповоротно, деревенским суевериям! Возьму да сожгу обычную бабу. Пусть страшную и сумасшедшую, но — человека.

Не, нафиг такие расклады. Сначала удостовериться нужно.

Я решительно зашагал к халупе. Однако дойти не успел — дверь халупы открылась, и на крыльце появилась хозяйка.

— Мать моя, женщина! — воскликнул я и остановился.

Это действительно была старуха — если можно так назвать обтянутый морщинистой кожей скелет. Длинные седые волосы, ветхое платье, больше похожее на половую тряпку, босые ноги. Руки были длинными, непропорционально туловищу — болтались ниже колен. И — очень широкие кисти, очень длинные пальцы. С длиннющими жёлтыми ногтями. При встрече с односельчанами ведьма, должно быть, накидывала на себя морок. Иначе давно бы тревогу забили. Хотя это, конечно, смотря как бухать, могли тупо не замечать ничего.

— Вечер в хату! — Я постарался быть вежливым. — У нас тут субботник, все на борьбу с зелёным змием. Дай, думаю, зайду, приглашу.

— А-а-а, охотник! — привзвизгнула Лушка. — Долгонько же ты добирался!

— Дела всё, дела, — развёл я руками. — Но как освободился — так вот, сразу.

— Ну, сейчас я тебя угощу, гостя дорогого!

И одним прыжком Лушка взлетела на крышу своей халупы.

— Звезда рулю, — прокомментировал я ситуацию, которая сделалась яснее ясного. Повернулся к Кузьме. — Захара зови, быстро! Парня, который со мной приехал! А сам — не смей сюда соваться! И в деревне скажи, чтобы не лезли.

Кузьма — слава трезвости! — сообразил быстро и исполнять начал моментально. Только пятки засверкали. А я достал из ножен свой верный меч.

— Н-н-на! — рявкнула ведьма и махнула рукой.

В меня полетела молния.

Ну, этак я и сам умею, чем бы другим удивила.

Я, впрочем, решил немного понтануться. Заставил меч засветиться и поймал молнию на клинок. По руке пробежала приятная щекотка — и на этом всё. Верное оружие не подвело.

— Что-то слабо! — крикнул я. — Давай чего поинтереснее покажи. Только подол не задирай! А то я легко возбуждаюсь, потом не отвяжешься.

Для Меча и Удара расстояние было слишком большим. И я исполнил своё первоначальное желание: скастовал Красного петуха, целясь не в ведьму, а в её дом.

Пламя в мгновение ока долетело до утлой халупы и охватило её всю. Языки огня заплясали на крыше. А ведьма завизжала от ярости.

— Владимир! Чего тут⁈ — подбежал ко мне Захар с мечом наголо.

— Ведьма, — бросил я в ответ.

— Ох, ё…

А ведьма тем временем решила показать, что она тоже не лыком шита. Подпрыгнула в воздух метра на два. Но не упала, а полетела. Как грёбаный Супермен, выставив руки перед собой, резко пошла на снижение.

— Ложись! — заорал я. И сам бросился на землю.

Буквально почувствовал, как когти твари скользнули в сантиметре от моей спины. И тут же перевернулся на эту самую спину, ловя в поле зрения летающую тварь.

Да, эта тварь летала. Чего пока не позволял себе ни один из двух встреченных мной колдунов. Причём носилась с какой-то адской скоростью. Я едва успел скастовать Удар и опередить несущуюся на нас с Захаром верную смерть.

Ведьму отшвырнуло назад, но эффекта хватило ненадолго. Встретив сопротивление, тварь только больше разъярилась. Очухавшись, мгновенно взмыла вверх — чтобы через секунду рухнуть вниз, нацелив на нас жёлтые когти.

Эту секунду я использовал, чтобы врубить Костомолку. Тварь раскатало по земле. Я подскочил к ней. Взмахнуть мечом успел. Успел даже рубануть. Но удар пришёлся в землю.

Там, где мгновение назад расстелился оставшийся от ведьмы блин, в момент удара уже ничего не было. Ведьма, на глазах обретая прежние очертания, ломанула в сторону. И снова — вверх. Движения её чуть замедлились. Но — и всё. Это был весь урон, который нанесла Костомолка.