Король медвежатников - Сухов Евгений Евгеньевич - Страница 18

• Предыдущая
• 18/109
• Следующая

– Возможно... возможно, – рассеянно проговорил комиссар. – Дело в том, что на днях у нас был ограблен «Коммерческий русский банк». И знаете, какая наблюдается особенность? Человек, который это сделал, тоже очень напоминает вас. Правда, на нем был грим, накладные усы, борода. Но если пренебречь всеми этими деталями, то он как две капли воды похож на вас. Господин Родионов, вас не настораживает такое совпадение?

Савелий постарался улыбнуться как можно более безмятежно и верил, что у него это получилось.

– Нисколько.

– А меня вот удивляет другое. Дело в том, что кроме драгоценных камней из сейфа пропала весьма ценная картина, которую хозяин не продал бы ни за какие деньги. Это семейная реликвия, так скажем... Он не рисковал держать ее дома, а поместил на хранение в банк, и теперь она украдена. Разумеется, картина застрахована, но ее уже не вернуть. Во всяком случае, к этому нужно приложить массу усилий.

– Я читал газеты, но нигде не упоминалось о картине.

– Все верно, – легко согласился комиссар, – эта информация конфиденциальная. Но хозяин этого полотна очень серьезный человек и не остановится ни перед чем, чтобы вернуть семейную реликвию. В этом деле есть еще одно непонятное обстоятельство: очевидцы рассказали, что грабитель заходил в банк со свертком. Вы представляете себе преступника со свертком? – расхохотался он. – Одно дело – пистолет, бомба... А тут просто недоразумение какое-то!

Савелий сдержанно улыбнулся:

– Мне трудно судить, но, возможно, это и вправду очень смешно.

– Кстати, потом этого свертка мы не обнаружили. Даже непонятно, куда он его дел.

– Может, он унес его с собой? – несмело предположил Савелий.

– Исключено, – подумав, отвечал комиссар, – в руках у него был только саквояж. Ну, не смею вас больше задерживать. – Савелий уже приоткрыл дверь, когда Лазар поинтересовался: – Вы, кстати, никуда не думаете уезжать?

– А что, я под подозрением?

– Ну что вы, – воскликнул комиссар, и его лицо расплылось в доброжелательной улыбке, – просто в этом деле могут открыться новые подробности, и ваши... наблюдения, – сумел он наконец подобрать нужное слово, – могут быть весьма полезны. И последнее... вас не удивляет то обстоятельство, что был убит человек, имеющий к живописи самое непосредственное отношение?

– Я уже давно ничему не удивляюсь, – ответил Савелий. – Честь имею, – мягко прикрыл он за собой дверь.

Иннокентий III вошел в Нотр-Дам не сразу. Раздавленный величием собора, он пал перед главными вратами ниц и долго молился, касаясь челом темно-зеленого булыжника, которым была выложена площадь перед храмом. А каменные химеры со скрытым ехидством наблюдали за распластанным папой из-за колонн знаменитого собора.

Римский папа был из графского рода Сеньи, одного из самых могущественных в Европе, так что не было ничего удивительного в том, что в неполные сорок лет представитель этого рода возглавил католическую церковь. Иннокентий III был человеком твердого и независимого характера – он сумел ликвидировать городскую автономию Рима и восстановил свою власть над всей территорией папского государства. Его побаивались не только враги, но и сторонники. Он прославился тем, что неутомимо преследовал всякую ересь.

Епископ Эде де Сюлли стоял в стороне и не мешал Иннокентию III вести разговор с богом. Собравшаяся у собора толпа, сдерживаемая стражей, тоже заметно притихла и в ожидании благословения поглядывала на распростертого папу.

Трудно было поверить, что этот маленький сухонький человек с высокой золоченой митрой на голове является одним из самых могущественных людей на земле. Не далее как вчера вечером он строго выговаривал Филиппу II Августу, и французский король, привыкший слышать только собственный голос, немел в его присутствии.

Короли Англии, Арагона, Португалии признали себя папскими вассалами, а царь Болгарии, упав на колени перед святейшеством, трепетно приложился губами к его ладони. А он вот, оказывается, какой, незаметный совсем, смешался с землей, словно червь.

Наконец Иннокентий III поднялся и, поддерживаемый священниками, двинулся внутрь храма. Перед самым входом он ненадолго остановился, задрав голову, вгляделся в сцены Страшного суда, затем перевел взгляд на пилястру, где возвышалась фигура Христа, и пошел дальше.

Короля рядом с папой не было. Разобидевшись за что-то на его величество, Иннокентий III наложил на короля епитимью, запретив тому месяц появляться в храмах, и теперь Филипп II Август наблюдал за шествием папы издалека, смешавшись с толпой простолюдинов. Лишь высокая золоченая карета, ожидавшая немного в стороне, выдавала его близкое присутствие.

Французский король горел желанием быть рядом со святейшим папой, хотел доказать ему свою преданность, но Иннокентий III суровым взглядом осадил Филиппа II и отказался от торжественного приема, остановившись в аскетических покоях епископа Эде де Сюлли.

Внутри Нотр-Дам был еще более великолепен. Зал выглядел настолько огромным, что, казалось, мог вместить в себя всех жителей Парижа. Папа прошелся вдоль строя массивных колонн и остановился напротив витражей. Рассматривая сюжеты из Библии, он лишь понимающе качал головой, а заметив в центре Мадонну с младенцем, прослезился.

– Я хочу видеть мастера, сотворившего этот витраж, – негромко пожелал святейший папа. Даже если бы он произнес это шепотом, то и в этом случае его услышали бы даже в противоположной стороне храма – такое стояло вокруг безмолвие.

– Хорошо, ваше святейшество, – сказал епископ, – после обеда он предстанет перед вашими очами.

– Вы меня не так поняли, преподобный, – все так же тихо продолжал папа, – я хочу видеть его немедленно.

Епископ Эде де Сюлли, человек мужественный и властный, на этот раз затрепетал (святейший папа и за меньшие грехи строго взыскивал) и отвечал заметно дрогнувшим голосом:

– Его сейчас немедленно разыщут, ваше святейшество.

– Прекрасно, – согласился Иннокентий III, едва улыбнувшись. – Я буду дожидаться.

Эде де Сюлли подошел к настоятелю храма и шепнул ему несколько слов. Разглядев на лице настоятеля усердие, смешанное с ужасом, удовлетворенно отвернулся, – отец Поль его не подведет и отыщет мастера даже в том случае, если тот будет прятаться под покровами одежд кровожадных химер.

Через несколько минут в Нотр-Дам два монаха привели молодого художника, еще юношу. Он даже не успел смыть с рук синюю краску, а его шея и правая щека были испачканы в желтой охре.

Папа с интересом посмотрел на худенького мастера – держался тот очень достойно, совсем без боязни, чего не скажешь о ближайшем папском окружении, – после чего спросил, показав на витражи:

– Это твоя работа, юноша?

– Да.

– Как тебе удается создать такое?

– Сначала я делаю рисунок, а уже потом подбираю цвета, – очень просто сообщил мастер.

– Занятно.

Папа чуть выставил вперед руку.

– Целуй! – негромко подсказал стоявший рядом аббат, заметив замешательство паренька.

Юноша, наклонившись, осторожно взял тонкую и худую руку папы, оставляя на пальцах следы от толченой лазури, припал к ней губами. Он даже не сознавал, какую честь ему оказал Иннокентий III. Сегодня утром в подобном почете он отказал самому королю Франции.

Посмотрев на испачканную ладонь, Иннокентий III едва заметно улыбнулся.

– У тебя божий дар, сын мой. Тебя ожидает великое будущее. Ты можешь нарисовать мне две картины?

– Все, что скажете, ваше святейшество, – дрогнувшим голосом проговорил юноша.

– Вот и отлично, сын мой. На первой картине я хочу видеть сцену из Страшного суда. Пусть все увидят, как черти варят в котлах грешников. – На минуту Иннокентий III задумался, и в храме необыкновенно остро обозначилась тишина, словно прихожане хотели прислушаться к мыслям папы. – Вторая картина пусть будет похожа на эту, – показал перстом папа римский на центральную часть витражей. – Мадонна с ребенком. Сколько времени тебе потребуется для этого?

• Предыдущая
• 18/109
• Следующая