Провинциал. Книга 6 (СИ) - Лопарев Игорь Викторович - Страница 29

И через пять минут трупов в помещении, ставшем внезапно удивительно тесным, стало уже три.

А три раза — это уже тенденция. Даже оленеводы из отдалённых полярных кочевий знают об этом.

И все это знали. И никто из присутствующих в кубрике не хотел становиться очередным трупом.

— Вы как хотите, — прохрипел один из них, — а я пошёл, — и метнулся к двери.

Но, как только он попытался сдвинуть в бок металлическую плиту, перекрывавшую выход из кубрика, его выгнуло дугой и он страшно заскрежетал зубами, растирая зубную эмаль в порошок.

Юрген и его подельники смотрели на это выпученными глазами.

Но, надо отдать должное Юргену, он быстро преодолел панику, накрывшую их всех и заорал:

— Открывайте дверь, придурки! — и сам бросился к двери, уронив на пол орущего от боли, но всё ещё пытавшегося устоять на ногах подельника, — надо уходить отсюда!

Но Боня, которому предложили полакомиться такой замечательной, а, главное, совершенно беззащитной перед ним, дичью, был, хоть и зверем, но очень предусмотрительным зверем.

Он заблокировал дверь. Не знаю, как это ему удалось, возможно, он, развиваясь, освоил умение влиять на материальные объекты, но факт остаётся фактом.

Дверь не поддавалась. Бандиты исступлённо долбили по ней, пытались выбить эту металлическую преграду из пазов, рвали ручку. В надежде как-то всё-таки открыть для себя дорогу…

Но тщетно. Вот один из оставшихся вдруг упал на колени и зарыдал в голос, размазывая по небритой харе слёзы и сопли…

Но это его не спасло, и его рыдания плавно сменились визгом подсвинка, за которым гоняется по двору поварёнок, размахивающий свинорезом.

Юргена, как вы понимаете, Боня, с моей подачи, оставил на сладкое.

При этом он решил поиграть с ним. Бонифаций, уничтожив последнего его бодигарда, взял небольшую паузу.

Паузу, достаточно длинную для того, чтобы Юрген, пребывающий в этот момент на грани сумасшествия, начал верить в то, что всё закончилось, и чаша сия его миновала…

Сначала олн затравленно зыркал по сторонам, руки его нервно перебирали края одежды, а во взгляде плескался страх пополам с обречённостью.

Но, по мере течения времени у него стала появляться надежда на то, что ему опять повезло, и судьба сжалилась над ним.

И, наконец, он поверил, что всё закончилось, и он уйдёт из этой комнаты ужасов своими ногами.

Он начал сначала подхихикивать, но скоро его мелкое хихиканье переросло в безумный хохот.

И в этот самый момент Боня решил поставить точку в этом дурно пахнущем представлении.

Юрген вдруг схватился за голову и издал вопль, который заставил меня вздрогнуть…

В общем, когда наша группа подошла ко входу в логово бандитов, всё было кончено.

Мы постояли в дверях, брезгливо осматривая открывающееся нам зрелище…

— Да, подумал я, — труп врага должен пахнуть хорошо, так почему тогда от этого запаха у меня рвотные позывы-то возникают?

— Ну, с этими мы закончили, — подвёл я итог нашей операции, — всем спасибо…

— Все свободны? — спросила Истер

— Нет, — ответил я. — сейчас мы пойдём к пилотам, и попробуем выяснить, что или кто нас ожидает, когда мы выйдем из гипера. И, кстати, точно узнаем, когда это случится…

— Согласна, — Истер посмотрела на меня, и добавила, — а дурное предчувствие меня так и не оставляет…

— Ну, так мы же ещё и не приехали, — хмыкнул я, — так что, давай не будем гадать о том, что нам уготовано в грядущем. А попробуем расспросить тех, кто может быть немного в курсе того, что нас ожидает.

И я решительно повернулся к тому проходу, который должен был привести нас в ходовую рубку.

1 Слова римского императора (69 г н.э.) Авла Вителлия

Мы шли быстрым шагом. Молча. Мне показалось, что у каждого из нас появилось ощущение того, что время нашего относительного спокойствия неумолимо истекает.

В общем, какая-то нервозность прослеживалась, да…

Но, вот мы и у цели. Перед нами поблёскивает металлом плита, перекрывающая вход в жилой блок, занимаемый экипажем и техническими специалистами.

Особо умилила табличка «Посторонним в»…

Это всё, что можно было на ней прочесть. Всё остальное было густо замазано краской.

— И кто же там, хе-хе, себя Пятачком ощущает? — спросил я сам себя, глядя на это, — сейчас мы его, хе-хе, на шашлык-то и пригласим…

Дверь я решил сразу не вскрывать, а попробовать попросить открыть нам эту дверь представителей корабельной команды.

И сделать это я хотел, чтобы удостовериться в том, что меня там видеть не хотят от слова «совсем».

Я нажал сигнальную кнопку и принял позу ожидания. Прошло минуты три и… Ничего не произошло! На мой зов вообще никто не откликнулся… Интересно, хммм, что у них там творится…

Но, для того, чтобы это доподлинно выяснить, надо попасть внутрь блока, так что я снова приложил к считывателю свою ладонь.

Тут, видимо, криптозащита была более изощрённой, нежели в других помещениях корабля.

Зоэ провозилась со взломом чуть меньше четырёх минут, и при этом издавала какие-то странные звуки в моей голове.

Воспринималось это, как натужное пыхтение, и мне даже послышалось что-то типа: «Это зачем же они её так крепят?», хотя слов «Аглицкая вещь» я так и не дождался.

Но, так или иначе, Зоэ удовлетворённо хмыкнула, и толстенная дверь начала втягиваться в переборку…

Я переступил через комингс, и двинулся вглубь жилого блока. По пути я не заметил ни одной открытой, или, хотя бы, приоткрытой двери. Всё было наглухо задраено, при этом около считывателей помаргивали красные огоньки, сигналя о том, что дверь заблокирована.

— Не хотят тут нас видеть, и разговаривать, как я понимаю тоже, — пробормотал я себе под нос, — не желают. Ну ладно…

Народ следовал за мной молча. Приданные гвардейцы нервно тискали свои штатные излучатели, девчонки тоже молчали и подозрительно озирались по сторонам, опасаясь какой-нибудь внезапной гадости.

— И это правильно, — подумал я удовлетворённо, — находимся мы, похоже, на территории, где по отношению к нам настроены негативно, а потому бдительность будет совсем не лишней.

Меня тоже изрядно нервировала гулкая тишина коридоров и тревожное мерцание красных индикаторов на дверях. И только тут я понял, какого дурака свалял.

Надо было просто отправить Боню посмотреть, что творится в многочисленных каютах принадлежащих членам экипажа. И сделать это надо было прежде, чем, вообще, сюда соваться.

И уже, исходя из данных разведки, планировать свои действия.

Но, слава Богу, ничего пока не произошло, а потому ещё не поздно Боню нашего этим озадачить.

Ну, и заодно, пусть он тогда посмотрит, что в ходовой рубке делается. Мы же как раз туда и направляемся, так что имеет смысл разузнать всё, что возможно…

Картинка, которую транслировал Боня, меня изрядно озадачила.

В заблокированных каютах мирно посапывали члены команды корабля.

Они спали, лёжа в своих противоперегрузочных капсулах.

— Ага, — подумал я, — легли они, значит, перед разгоном, как положено, а тут, откуда ни возьмись, из вентиляции усыпляющий газ вместо свежего воздуха повалил…

Но, если всех тут усыпили, значит, это кому-то было нужно.

Я сказал Боне, чтобы он не тратил время на осмотр всех этих спящих на боевом посту космонавтов, а вместо этого отправлялся бы прямиком в рубку.

Так или иначе, но ответы на все наши вопросы мы сможем получить только там.

В рубке наблюдался, мягко говоря, беспорядок. Можно, я думаю, и пожёстче выразиться… Там был бардак.

Судя по всему, там имело место быть столкновение тех, кто желал уйти с маршрута, и тех, кто хотел этому самому маршруту следовать и в дальнейшем.

Победили, судя по всему, те, кто был более мотивирован, то есть те, кому заплатили за этот прыжок в сторону.

И заплатили, похоже, хорошо. Из пятерых членов экипажа, находившихся в рубке, трое сидели перед пультами и, тихо переговариваясь, давили на сенсоры, осуществляя подготовку к манёвру выхода в обычное пространство.