Дипломатия наемника (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич - Страница 17

Снег валил два дня, насыпая сугробы, заметая все кругом. Скоро от моего особняка до главной дороги было уже не пройти и не проехать.

Я уже отправил всю свою челядь, включая комнатных девок, чистить снег, да и сам вооружался лопатой, хотя Кэйтрин и фыркала — мол, невместно графу копаться в сугробах. Но ничего, поработать на свежем воздухе очень даже полезно. Помнится, когда я валялся с сердечным приступом на постоялом дворе (ну, пусть не с сердечным, но 'костохрустики — уж очень несолидно) мне мой домашний врач, он же душа дома, рекомендовал заниматься физическим трудом. И девкам-горняшкам тоже полезно, а то уже начали жирком заплывать. Вот, Курдулу не стал гнать на работу, поварихам положено еду готовить.

Только-только мы все очистили, как опять пошел снег и тут уже наших сил не хватило. В том смысле, что двор-то мы очищаем, чистим дорожки, соединяющие все службы, а вот дальше — снег, и еще раз снег. Целые горы. С одной стороны — ничего страшного. Запасы провизии, что для нас, а что и для лошадей, имеются, дров достаточно. И снега, хотя и много, но особняк Йоргенов двухэтажный, по крышу не занесет. То, что моя дорога, ведущая к тракту засыпана, это и ладно, да и весь тракт, что связывает нашу область с остальной Силингией, он тоже завален снегом. Да и город, как я подозреваю, тоже в снегу. А распорядился ли бургомистр откапывать улицы, и вывозить снег, я не знаю, не проверял.

Сиди себе дома, в тепле и уюте. Авось да удастся обыграть Кэйтрин, сквитаться с наглой девчонкой, возомнившей, что она способна постоянно обыгрывать своего мужа и господина в шахматы. Я пару раз уже был близок к этому, но дело свелось к ничьей. Ничья, разумеется, лучше, чем проигрыш, но хуже, нежели выигрыш. А еще можно оружие, которое в моей коллекции, перевесить на другие гвозди, книги и свитки переставить. В общем, нашли бы дела. Но Кэйтрин, возомнившая себя крупным предпринимателем, который является главным поставщиком свинца Силингии, ходила и ныла, что при снегопаде у нее упадет выручка. Мол, и рабочие не смогут добывать свинец, да и гномам по снегу не добраться.

Утешил жену старой фразой о том, что если где-то что-то убыло, то где-то прибудет. Сегодня нет свинца и покупателей, так завтра тебе будет и то, и другое. Кажется, Кэйтрин все поняла. Вот и ладно. Так что, сидим и ждем.

Но был один важный момент, который меня волновал. Вокруг усадьбы тоже все засыпано снегом, включая дорогу, по которой мы с Гневко привыкли скакать. А не застоится ли мой гнедой в конюшне? День, два, а то и три вполне терпимо, а если неделя, а то и две?

И еще меня кое-что волновало, как хозяина этих мест. По опыту жизни в Швабсонии, где доводилось видеть подобные снегопады, из леса могли выйти волки.

Так что, пришлось мне тряхнуть стариной. В том смысле, что приладить к ногам хворост — примотал веревочкой к каждой подошве по три хворостины, и отправляться на речку. Лучше бы взять снегоступы, которые привязывают к башмакам горцы у нас в Швабсонии, но где их мне взять в стране, где снег редкость?

Верхом я бы добрался до речки за полчаса, а по снегу пришлось брести добрых три. И мои хворостины, хотя и делали вид, что они заменят снегоступы, но все-таки иной раз проваливались.

Добравшись до реки, возле которого должна быть каменная хижина моего «мостоблюстителя», я поначалу не мог понять — где же тут мост, а где само жилище? Кажется, сплошные снежные горы. Пришлось поорать:

— Дыр-Тыр, выходи! Эй, друг волосатый, где ты?

Одна из белоснежных гор начала содрогаться, а потом из нее вылез мой сказочный подданный — существо, напоминавшее великана, но обижавшегося, если его называли троллем. Ну, или гоблином. Хотя, казалось бы, какая разница?

Дыр-Тыр наконец-таки вылез из снежного логова и громко чихнул.

— И чего орешь? — с недовольством спросил он. Потом неожиданно меня похвалил: — Молодец, сегодня правильно мое имя произнес, ничего не напутал.

Я даже загордился на полсекунды, но вспомнил, что я прибыл по делу.

— А ты что, зимой в спячку впадаешь? — поинтересовался я.

— Да какая уж спячка? — отмахнулся шойзель. Подсев поближе, попытался говорить мне прямо в ухо, да еще шепотом. Что он сказал, я не понял, потому что от этого «шепота» у меня сразу же заложило оба уха.

— Дыр-Тыр, я из-за тебя оглохну!

Шойзель, оглядевшись по сторонам, подошел к яме, откуда он только что вылез, спустил вниз половину туловища, выставив наружу волосатую задницу. Ну да, передник-то у него только с передней стороны, а жопа голая. В смысле — волосатая.

Послушав что-то в своем жилище, шойзель потом вытащил голову.

— Вроде бы, спит, — с удовлетворением сообщил великан.Посмотрев на мое озадаченное лицо, пояснил: — Супруга у меня всю ночь не спала, зуб у нее болел. Сама не спит, и мне из-за ее стонов не спится. К утру успокоилась, заснула. Не знаешь, как зубную боль снять?

Вот тебе раз. Кажется, у сказочных существ болят зубы, как и у нас? Жалко женщину, пусть она и жена шойзеля. Как там ее по имени? Тучана? Э, нет, следует выговаривать правильно — Та-Ча-На. Шойзели очень трепетно относятся к произношению их имени, я специально тренировался.

— Будь она человеком, посоветовал бы к знахарю сходить, тот каких-нибудь травок заварит. Или к цирюльнику, чтобы зуб выдрать.

Дыр-Тыр только покачал головой. И я, представив, как это чудовище появится в городе, да еще пойдет к цирюльнику, лишь вздохнул. Переполошит шойзелиха весь город, да и цирюльник побоится оказывать помощь. А если и попытается, то у него сил не хватит. Чтобы выдрать больной зуб у шойзелихи, тут лошадь нужна, а кони пока драньем зубов не занимаются.

— Тогда, посоветуй ей кусок солонину на больной зуб положить, — сказал я. — Еще сало соленое подойдет.

— Не, солонина или сало не подойдут, — вздохнул шойзель с печалью. — Не едим мы человеческую еду. Мы можем только рыбу свежую есть, корни съедобные, да траву полезную.

Вот ведь, гурманы хреновы. Все люди едят, а шойзели нос воротят. Зажрались. Но вслух сказал:

— Так и не ешьте. Возьмет твоя жена кусочек соленого сала, положит в рот, а потом выплюнет.

— Нет, не возьмет она в рот такую гадость, — вздохнул шойзель с еще большей грустью. — Не станет моя Та-Ча-На плохую еду в рот брать. Будет страдать, мучиться… И мне из-за нее снова не спать.

Хотел посоветовать парню, чтобы он сам вытащил жене больной зуб, но вспомнил, что шойзелиха у него сама крута на расправу. Не так поймет и Дыр-Тыру нечем станет жевать форель, которую супруги ловят в моей реке.

— А можно просто соль, — предложил я. — Соль, хотя люди ее и потребляют, но она не только человеческая еда. Вон, ее и коровы едят — то есть, лижут. И, вроде бы, олени за солью приходят.

— Соль? — вытаращился шойзель. — А где ее взять?

— Я тебе могу одолжить, — сказал я. — Ее вам и надо-то всего ничего. Ложку, не больше.

— Идем, — бодро подскочил Дыр-Тыр.

— Э, подожди, — заволновался я. — Я ведь чего пришел? Я тебя хотел на работу подрядить. Снег нужно расчистить, дорожки прогрести. Нам с гнедым скакать негде, сугробы кругом. Не беспокойся, работу оплачу медью, сколько попросишь.

— Так я и расчищу, — махнул ручищей наш великан. — Только сначала соль жене притащу, а не то проснется — опять стонать станет.

Шойзель присел, подставляя мне широкую волосатую спину, а я, словно в детстве, когда усаживался либо на нянюшку, либо на кого-то из придворных, уселся ему на закорки.

— Только, ты осторожнее, — попросил я, пытаясь уцепить великана за шерсть, а не сумев, попросту ухватился за его могучие плечи. Эх, жаль седла нет, да и стремян, соответствующих не придумали.

— У-у! — отозвался Дыр-Тыр.

И мы помчались прямо по снежной целине, по сугробам. Огромные лапы шойзеля, словно широкие копыта лося, помогали ему идти, почти не оставляя следов, хотя, вроде бы, такая туша просто обязана проваливаться в снег. Интересно, нельзя ли приспособить шойзелей для перемещения войск в условиях зимнего времени?