Измученные смутой времени - Егоров Виталий - Страница 43

Очевидно, начальник уголовного розыска, зная боевой опыт Седова, именно ему поручил это опасное задание. О существовании спецподразделений, привлекаемых для выполнения таких задач, сыщики только догадывались; они располагались только в крупнейших городах Советского Союза, поэтому все задержания производили сами сотрудники уголовного розыска и опера только зарождающегося шестого отдела по борьбе с организованной преступностью.

В кабинете Седов застал только Павлова, остальные сыщики были на выезде или отдыхали после ночного рейда.

— Кирилл, шеф поручил нам задержать одного киллера, — сообщил он оперу. — Я сейчас получу автомат и бронежилет, и мы сразу выедем.

— Ого, кого это? — оживился Павлов. — Мне получить бронежилет?

— Не надо, если что, я пойду вперед. А зовут этого субчика Макеев Максим, шестьдесят третьего года рождения.

— Валера, может быть, еще кого-то возьмем? — поосторожничал Павлов. — Видимо, этот Макеев серьезный товарищ, как бы не оказал вооруженного сопротивления.

— Не бойся, — успокоил его Седов. — В случае чего пристрелим, есть все основания.

Адрес, где скрывался преступник, представлял из себя деревянный одноэтажный барак на несколько комнат. Сыщики вломились в одну из комнат, где застали разыскиваемого спящим. Не дав опомниться, оперативники заломили его руки назад и пристегнули наручниками. Преступник, сидя на топчане, дико озирался по сторонам, а затем, крикнув что-то нечленораздельное, повернулся и выронил на пол нечто тяжелое.

Резко бросив взгляд на пол, Седов сразу определил, что это наступательная граната с выдернутой чекой. Следующие» секунды для сыщика казались вечностью. Как в каком-то замедленном кадре он повернулся и ладонями обеих рук толкнул в грудь Павлова, и тот, открыв дверь затылком и спиной, вылетел в коридор. Седов ринулся за ним и успел только закрыть дверь — взорвалась граната. Опера бросило распахнувшимся дверным полотном на противоположную стену, и он на миг потерял сознание.

Оглушенный Павлов с пистолетом в руке заскочил в комнату и увидел агонизирующего в предсмертных судорогах бандита. Выскочив обратно в коридор, он стал приводить в чувство своего напарника.

Вскоре к месту происшествия прибыл Жуков и, хмуря брови, поинтересовался:

— Как допустили, что у него в руках оказалась граната?

— Косяк с нашей стороны, — признался Седов, держась за голову. — Гранату он достал откуда-то из трусов.

— Эх, эх, от тебя такого не ожидал! — укоризненно покачал головой руководитель и приказал: — Немедленно езжай в санчасть и проверься — не хватало мне второго трупа в этой истории!

— Да все нормально… — хотел было возразить опер, но Жуков резко прервал его:

— Немедленно к врачам! Я позвоню начальнику санчасти, чтобы приняли без очереди — у тебя может быть кровоизлияние в мозг, тогда завтра протянешь ноги!

Врачи поставили диагноз: «легкая контузия» и, зная, что пациент когда-то перенес тяжелую контузию, а этот фактор мог вызвать непредсказуемое обострение болезни, поместили оперативника в стационар на несколько дней для наблюдения.

На следующий день к нему в больницу с авоськой фруктов пришел Павлов и рассказал следующее:

— Этот Макеев с кличкой «Князь» был действительно киллером у преступной группировки с Комсомольска-на-Амуре. Во Владике и в Хабаре его уже искали, и он решил схорониться у нас, а дальше собирался мотануть в центральную часть страны. Валера, я вот о чем подумал: если бы мы поехали на задержание не вдвоем, а втроем или вчетвером, то могли бы все покалечиться или погибнуть. Так что спасибо тебе.

— Да ладно, это Бог миловал, — махнул рукой Седов. — Если бы нас было больше, может быть, кто-то заметил бы эту гранату и не дал бы ей взорваться. Нас везде сопровождает счастливая звезда, и судьба нам пока благоволит. Но это только пока — всегда надо быть осмотрительней, чтобы не пропасть в этой схватке и выйти победителем.

Через неделю, выписавшись из больницы, Седов устремился в следственный изолятор. Он вызвал Хлебникова и, когда тот зашел в кабинет следователя, сразил того неожиданной вестью:

— Слушай, Боря, мы нашли видеомагнитофон убитых вами людей. В твоем положении лучше признаться во всем и дать чистосердечные показания, чтобы облегчить свою участь в суде. Боря, тебе намажут лоб зеленкой, если будешь артачиться.

— Никого я не убивал, — помотал головой арестованный, быстро оправившись от первого испуга. — Вы ошиблись адресом.

— Хорошо, я ошибся. Но твоя подельница Оксана Мищенко другого мнения. Она уже дает показания и грузит вас с Ситниковым по полной.

— Пусть грузит. Я никого не убивал.

— Тебя видели за просмотром видиков в доме, хозяева которого позже пропали. Сколько раз смотрел у них фильмы?

Этот вопрос оперативник задал наобум, не надеясь получить утвердительного ответа, но то, что сказал арестованный, ошеломило его:

— Пару раз.

«Они провели разведку, прежде чем их выкрасть! — подумал сыщик. — Как же они незамеченными вывели Варю и Диму из дома, ведь последний оказал бы преступникам сопротивление, а следов борьбы в доме и во дворе не обнаружено? Заманили чем-то? Точно заманили! А чем можно завлечь Диму? Если исходить из того, что заказчиком убийства является Мищенко, то только видеомагнитофоном или кассетами, а Лосев говорил, что Дима мечтал о «Панасонике». Они обещали им импортный аппарат, увезли куда-то и убили! Мотив убийства? Какой же у них мотив? Мищенко избавилась от конкурентов, чтобы переманить клиентов Димы в свою сторону!»

— С Ситниковым? — спросил он.

— Да, с ним.

— Вы с хозяином говорили насчет «Панасоника». Что он сказал в ответ?

Этот вопрос сыщик также придумал в голове, но реакция арестованного подсказывала, что он попал в точку. Хляба бросил испуганный взгляд на Седова, кончики его пальцев мелко задрожали. Вытирая испарину со лба, он ответил:

— Хозяин сам спрашивал нас, сможем ли мы достать «Панасоник», а мы ответили, что нет.

— Не смеши меня, Хлебников. Зашли с улицы непонятно кто, а хозяин ни с того ни с сего спрашивает у них: «У вас продается славянский шкаф?»

— Какой шкаф? — удивленно вскинул голову Хляба.

— Ну, имеется в виду «Панасоник».

— Нет, мы не предлагали, — потупил свой взгляд арестант. — Это он сам предложил.

«Все ясно, что предлагали, — подумал опер и решил перейти к самому главному аргументу — к месту сокрытия трупа».

— А теперь объясни, как бросали трупы в шурф?

Хляба невольно дернулся назад, руки стали дрожать сильнее.

— Какой шурф? Первый раз слышу.

— Да ладно строить из себя невинную овцу, — рассмеялся опер. — Мы знаем про этот шурф, сегодня-завтра достанем оттуда трупы. После этого ты будешь выглядеть худым и бледным вплоть до того времени, как тебя подведут к стенке.

Арестованный напряженно замолк, на лице отразилась печать глубоких раздумий. Сыщик, чувствуя приближение триумфа, решил добить его следующим аргументом:

— Хлебников, на твоих руках нет крови — заказала Мищенко, убивал Ситников. Получишь срок за соучастие, отделаешься десятью годами заключения, а Ситников, считай, труп, зеленка, чтобы намазать ему лоб, уже ждет своего часа.

— Ладно, пишите, — наконец сдался Хляба. — На мне действительно нет крови.

Седов сначала даже не поверил услышанному, поэтому осторожно осведомился:

— Хочешь дать признательные показания?

— Да, хочу, — через силу выдавил из себя арестант. — Это мы убили мужа и жену.

Душа сыщика торжествовала. Он выполнил самую важную миссию в своей жизни. Омрачало его радость от раскрытия преступления предстоящее извлечение тел его близких из скважины. Сможет ли мама Димы выдержать эту раздирающую душу картину? Сможет ли он сам выдержать это и не свалиться от своего недуга?

Не выдавая всем своим видом смятение души, Седов обыденно предложил:

— Сначала все расскажи на словах, а потом твое чистосердечное признание изложим на бумаге.