Юсупов. Серое Братство (СИ) - "Каин" - Страница 52

Мне одновременно стало жутко и жарко от его болезненной жажды. В горле запершило, словно это моя шея была повреждена.

Белов захрипел, удерживаемый на весу только моим клинком. Манипулятор затих. А «Шип» исчез с пола. Я же с неохотой выдернул оружие из раны, и тут же скороговоркой произнес:

— Меня зовут Филипп Прохорович Белов. Меня зовут Филипп Прохорович Белов. Меня зовут…

Образы в голове стали ярче, а перед глазами заплясали разноцветные круги. В ушах эхом послышались тысячи голосов, а кожу стало покалывать и жечь. Я еще раз взглянул на лежащее на полу тело, убрал клинок и шагнул к двери.

Кожу жгло, и жжение становилось все сильнее. Личина Белова, которую я скопировал, почему-то бунтовала против нового тела. Это было… неожиданно. Пришлось потихоньку добавлять в плетение удержания личины все больше и больше силы, пока чужая энергия наконец не перестала сопротивляться. И я горько усмехнулся, празднуя победу. Обернулся и осмотрел место схватки. Выглядело все не так уж жутко, как виделось мне минуту назад.

Меня вдруг захлестнула потребность рассмотреть убитого противника, оценить как глубока рана… Я тряхнул головой, понимая, что это не мои желания. Мне никогда не нравились подобные зрелища.

Оглянувшись, я решил спрятать тело. Потому что если настоящего Белова найдут слишком быстро, то корпус я могу не покинуть. Поэтому, я развернулся и подошел к лежащему на полу телу. Создал плетение, чтобы прижечь рану и остановить кровь. Схватил его за ноги и потащил туда, где стоял шкаф с бумагами. Передвинул мебель в угол, поставил в получившуюся нишу тело и закрыл его предметом интерьера. Отошёл на пару шагов назад и взглянул на получившийся тайник. И решил, что на время сгодится. Осталось только убрать пятна красного.

Пришлось создать еще одно плетение, которое называлось «обеззараживающая печать». Влил в это плетение силу и бросил ее на пол. И красное пятно зашипело вспениваясь. Светлая способность растворяла кровь, превращая ее в светло-розовую пену.

Основной задачей такой печати было обеззараживание открытой раны перед тем, как закрыть ее. Это делалось для того, чтобы лекарю не пришлось потом вытягивать попавшую в организм заразу. Я оценил розовую пену, которая выглядела грязноватой ватой, и покинул кабинет, выходя в пустой коридор.

После того как я скопировал личину Белова, нога почему-то перестала мне подчиняться, и я принялся слегка прихрамывать. Это было неприятно, но терпимо. К тому же это был единственный способ покинуть стены корпуса живым. Я сделал здесь все, что мог. И нашел ответы на все свои вопросы. Правда, мне очень повезло, что сумасшедший лекарь хотел заполучить меня в союзники. И только поэтому он не стал меня убивать. Иначе, долго бы я против него не выстоял.

Судьба вновь меня уберегла от смерти.

Я остановился у стены и зажмурился, чтобы переждать волну эйфории от поглощенной темной силы. Она пульсировала в венах, насыщая каждую клетку жаром. Эта энергия была чуть менее густой, чем та, что я получил после победы над Темноглазым графом, но это было мне на руку. Сейчас мне никак нельзя было терять сознание, как это случилось после боя с Графом. Мне нужно доковылять до дверей, покинуть корпус, и добраться до машины, в которой меня ждала Муромцева.

А еще, уже в коридоре я почувствовал один неприятный сюрприз. Личина Белова словно бы начала срастаться с моей, пуская темные нити, и пытаясь закрепиться в новом теле. Такое тоже было впервые. И я не знал, что с этим делать. Единственным решением было как можно быстрее сбросить личину Белова. В противном случае я боялся, что никогда не вернусь к себе прежнему.

В голове всплывали мысли и формулы плетений темного лекарского дела. Появлялись яркие образы работы с «пациентами». Я видел ряды гвардейцев, внешность которых была сильно изменена. Словно бы кто-то пытался создать для них идеальные черты лица. Я видел их отца-командира, сквозь человеческий облик которого проглядывался образ здоровенного мужика с длинными светлыми волосами, которые были собраны у висков в косицы. Это был не человек, потому как в глазах его плескалось пламя, а в руке светилась молния.

Я замотал головой, отгоняя образы этого морока. Я доковылял до дверей коридора, трижды стукнул в металлическую створку. В зарешеченное окно заглянул один из дружинников, а затем послышался лязг отпираемого замка, и створка распахнулась. На пороге стояли двое бойцов, которые внимательно осмотрели меня. Но не стали задавать вопросов.

— Проходите, мастер Белов, — произнёс один из них, пропуская меня в фойе.

Я хотел было сказать «спасибо», но вовремя осекся. Потому что понял: Белов бы так никогда не поступил. Поэтому просто прошел мимо и направился к выходу.

Голова начинала кружиться все сильнее. Видимо, пережигание темной энергии лекаря вошло в полную силу. С одной стороны, мне было это только на пользу. Потому что поддержание на себе образа Белова требовало немало сил, и если бы не пережигаемая энергия Белова, я давно бы уже выгорел. С другой, я начинал опасаться, что начну привлекать к себе лишнее внимание. Меня шатало, будто пьяного. И уже у дверей, меня занесло, и я врезался в одного из дружинников.

За плечо мертвой хваткой вцепилась тяжелая рука, не позволяя мне упасть. Но я рванулся, освобождаясь и прорычал с неожиданной яростью:

— Убери руки.

— Простите, мастер Белов, — поспешно произнес боец и отпустил меня. Он попятился и в светлых глазах отразился его ужас.

Я же шагнул к дверям и вышел из помещения. Быстро пересек расстояние до ворот, и толкнул створку, и направился прочь по тропинке, выложенной камнем.

Бойцы по периметру не стали меня останавливать. Спину буравили удивленные взгляды, но окликать меня, вернее, Белова, и тем более задавать вопросы, никто не стал. Видимо, даже двоедушники боялись этого лекаря. Хотя это было неудивительно. Я прекрасно помнил, что Белов был человеком тяжелого нрава и обладал тягой к садизму. Поэтому участи любопытного никто бы не позавидовал.

Я свернул за угол, сошел с дорожки, скрывшись от гуляющих людей за деревьями и живой изгородью. Воровато осмотрелся по сторонам, проверяя, нет ли поблизости любопытных глаз, и наконец отменил чужую личину. Пришлось сдирать ее с себя силой, потому как впервые в жизни чужая оболочка не хотела сходить. Мысли в голове стали громче, сердце буквально выгибало ребра, пытаясь вырваться из грудной клетки.

— Я Василий Михайлович Юсупов, — произнес я отчетливо, словно собирался примерить чужую личину. И тут же ко мне вернулся мой образ. Меня тут же повело, ноги подкосились. Я с трудом вышел на дорожку, сделал пару шагов и обессиленно сел на лавочку, которая стояла у приемного корпуса. Тяжело перевел дух. Затем утер выступившую на лбу испарину.

Сразу же после отмены личины Белова, на поддержание которой уходило много силы, произошел огромный выброс энергона в кровь. Сердце колотилось с неистовой скоростью, в ушах зашумело, дышать стало нечем. Кожу покалывало. А дыхание сделалось прерывистым и хриплым, так как кровь никак не могла насытиться кислородом. Я понимал, что выброшенную силу нужно было пережигать. Но вокруг было очень много народа. Поэтому я решил посидеть на лавочке, пережидая бушующий в крови энергоновый шторм.

— Василий Михайлович, вот вы где.

Голос Виктории слышался откуда-то издалека, словно пробиваясь через плотный слой ваты.

— Василий Михайлович?

В голосе секретаря послышалась тревога. Нужно было что-то ей ответить. И с трудом разлепив губы, я произнес:

— Со мной все хорошо. Позвоните мастеру Круглову.

Девушка подошла и пристально взглянула на меня:

— Да на вас лица нет.

— Как так? — с ужасом произнес я и пощупал кожу лица, и облегченно выдохнул. — На месте. Ну и напугали вы меня.

Я взглянул на ошарашенную девушку и усмехнулся. Правда, вышло это у меня с трудом:

— Да шучу я. Но мне и впрямь нехорошо. Наверное, съел что-то не то.