Юсупов. Серое Братство (СИ) - "Каин" - Страница 20

Рядом с нами появился официант, и разговор пришлось прервать. Парень положил перед нами меню, я же заказал чайник отвара, и официант удалился. Я же продолжил:

— Понимаю вас. И не смею осуждать. Но простите, но я не смогу называть вас в нашем разговоре Борисом. Это будет не совсем уместно. Поэтому давайте определимся с тем, как я буду к вам обращаться.

Девушка тихонько рассмеялась и со странным выражением на лице покосилась на Муромцеву.

— Зовите меня, как вам будет угодно, мастер Юсупов. Любое имя на ваш выбор в этом диалоге меня устроит.

— Давайте я буду называть вас, скажем… Кристиной, — предложил я, и девушка кивнула:

— Если вы так пожелаете, Василий Михайлович. Итак, зачем вы искали Бориса?

— Прочел его статью, — просто ответил я. — Достаточно интересную, надо отметить.

— Спасибо, — ответила Кристина.

— В репортаже было сказано, что Борис был учеником погибшего Холодова? — уточнил я, внимательно глядя на собеседницу.

— Если было написано, значит так и есть, — согласилась Кристина. — Хотя, я не особо бы доверяла журналистам. Больно лживая это братия.

— Если Борис был учеником Холодова, то должен был достаточно близко знать погибшего репортера, — продолжил я.

— Возможно, — осторожно согласилась Кристина. — Это зависит от двух вещей. Что вы хотите узнать, и что за информацию получит Борис.

Сидевшая рядом Муромцева едва слышно хмыкнула. Но я спокойно ответил:

— Мне интересно, что репортер делал в лекарне фонда.

Девушка замерла, а потом подозрительно взглянула на меня:

— Не могу понять, Василий Михайлович, зачем вам все это? Насколько я узнала, вы не репортер и не жандарм. Хотя представились по телефону жандармом.

— Это не так, — возразил я. — Я сказал, что связан с этим делом, но не успел уточнить, каким образом. А моя собеседница по телефону сделала свой вывод. Я просто не стал опровергать ее версию.

— Понятно.

Девушка откинулась на спинку кресла, сняла очки и потерла переносицу. Затем сунула аксессуар в чехол, который исчез в ее сумке.

— На самом деле жандармам плевать на это убийство. Для них Холодов не та персона, ради которой стоит напрягаться. Насколько я поняла, они уже готовы списать это убийство на халатность дружины лекарни. Так проще и спокойнее. Им не нужны трудности. Но зачем это вам?

Она пристально посмотрела на меня, ожидая ответа.

— Иногда мне нравятся такие вот интересные дела, Кристина, — просто сказал я, и собеседница вздохнула:

— Правду говорят, что дворяне часто подвержены хандре, вот и вытворяют всякое. Хотя вроде чаще вы делаете это с наступлением осени.

Я просто пожал плечами:

— Чем бы дитя ни тешилось. А осенью мы обычно сидим в загородных особняках, пьем анисовые настойки и жалуемся на нерасторопных крестьян, которые не могут угомонить по утрам поющих петухов.

Девушка шутку оценила. И даже тепло мне улыбнулась.

— Но по вашей реакции, мастер Кристина, я понял, что вы знаете что-то, о чем мне неизвестно. Поэтому давайте пойдем ко второму вопросу: сколько будет стоить информация?

Девушка усмехнулась и покрутила кольцо на указательном пальце:

— Прямо так сразу? Даже не угостите меня пирожным?

— К черту прелюдии. Давайте притворимся, что мы прошли этот период наших отношений. Я подарил вам цветы и конфеты. И даже сводил в кино. А теперь хочу знать цену информации, которая мне нужна.

— Четвертак, — просто ответила девушка.

Боковым зрением я заметил, как вытянулось от удивления лицо Муромцевой. И понимал эту реакцию. Двадцать пять рублей было приличной суммой. Но я спокойно ответил:

— Хорошо, мастер Кристина. Даю слово аристократа, что если информация стоит запрошенной суммы — я готов ее вам выплатить.

В подтверждение своих слов я достал из кармана бумажник, отсчитал нужную сумму и положил ее перед собой на столе:

— Итак, Кристина, я слушаю.

Девушка слегка прищурилась и оценила стопку купюр. Потом вновь посмотрела на Викторию, словно ожидала, что та выскажет возражения. Но Муромцева приняла скучающий вид и рассматривала что-то за окном.

Кристина открыла было рот, но в этот момент к столу подошел официант, который поставил на стол поднос с чайником и посудой. Разлил отвар по чашкам и, пожелав нам приятного чаепития, удалился. Я взял чашку, сделал глоток и с интересом посмотрел на Кристину, ожидая рассказа.

Девушка оглянулась по сторонам, словно убеждаясь, что у нашей беседы нет нежелательных свидетелей. А потом, понизив голос, начала:

— Холодов был уверен, что в рядах ветеранов тринадцатого полка есть те, кто отступился от Императора и Империи.

Сидевшая рядом со мной Муромцева поперхнулась чаем. Я же уточнил:

— Среди «Жар-Птиц»?

Девушка медленно кивнула:

— После того как Федор Степанович Суворов, отец-командир тринадцатого, впал в кому после ранения, им был назначен новый отец-командир. Но по слухам он не снискал уважения, которым пользовался раненый Суворов. И полк начал распадаться на братства, которые формально подчинялись отцу-командиру. Говорят, многие из тринадцатого почитают неживого и немертвого Федора Суворова как нового святого, и поклоняются ему словно Высшему.

— Культ в рядах гвардии? — удивленно переспросила Муромцева, и Кристина кивнула:

— Естественно, это не нравится Синоду, но обвинить героев гвардии, которые были на острие всю гражданскую войну, Синод не может. Это вызовет новое Восстание. Холодов пытался распутать это дело.

— Вот оно как, — протянул я и вернул чашку на блюдце. — Поэтому он и прибыл в лазарет фонда.

Кристина неопределенно повела плечами:

— Наверное. Но то, что мастер Холодов был убит отставным гвардейцем тринадцатого, который проходил курс реабилитации…

— Вы не против, если я проверю вашу информацию? — уточнил я. — Потому что сказанное вами немного не укладывается во всю концепцию того, что я слышал про тринадцатый полк.

Кристина пожала плечами:

— Пожалуйста, мастер Юсупов.

Я потер руки, разгоняя в крови силу, и призвал «Астрального двойника». Взглянул на появившийся силуэт, и попросил Кристину повторить рассказ про тринадцатый полк. Девушка спокойно исполнила мою просьбу, и я взглянул на силуэт, который никак не изменился. Выходит, девушка говорит правду. Ну, или почти правду. Либо сама верит в придуманную ею историю. Во всяком случае, серых пятен на силуэте не появилось. Поэтому я отменил способность, а девушка хитро уточнила:

— Ну что, Василий Михайлович, стоит эта информация двадцати пяти рублей?

Я кивнул и передал лежавшую на столе сумму Кристине. Девушка ловко схватила их, сложила и убрала в сумку.

— С вами приятно иметь дело, мастер Юсупов, — с улыбкой произнесла она.

Я сделал глоток чая, поставил на стол пустую чашку и поднялся на ноги:

— С вами тоже. Если у Острого Бориса появится какая-нибудь информация — вы знаете мой номер. Думаю, о цене мы сможем договориться.

— Хорошо, Василий Михайлович, — заключила девушка. — До встречи.

— До встречи, — ответил я и направился к выходу. Муромцева последовала за мной:

— Я уже говорила, что вы умеете заводить друзей? — уточнила секретарь, когда мы подошли к дверям.

— Вроде бы, — ответил я, делая вид, что вспоминаю. — Но спасибо.

— До свидания, мастер Юсупов, — с улыбкой попрощался со мной распорядитель.

— До свидания, — ответил я и вышел на лестницу.

— Она бы согласилась на десять рублей, — фыркнула девушка.

— Я бы заплатил даже тридцать, — ответил я.

— И что вы думаете по поводу новых фактов? — поинтересовалась Муромцева, когда мы спустились на пару этажей.

— Думаю, что у Холодова был хороший информатор, — ответил я. — Скорее всего, их Синода. Те, кто хотел чужими руками проверить теорию о культах в тринадцатом полку. А после того как информация была бы собрана, от репортера бы все равно избавились. Потому что такая правда не должна быть обнародована. Это кидает тень как на легендарный образцовый полк, так и на Синод, который просмотрел растущий прямо под их носом культ.