Пурпурная сеть - Мола Кармен - Страница 57

Парень стоял неподвижно, как мим или потерявшийся ребенок. Элена глубоко вздохнула и закрыла глаза, уверенная, что это галлюцинация, которая сейчас исчезнет.

Но, когда она открыла глаза, парень по-прежнему стоял на том же месте. Это был Лукас — глядя на нее снизу, он махнул ей рукой точно так же, как махал в детстве, когда возвращался домой с отцом.

Элена бегом спустилась по лестнице. Когда она выскочила на площадь, видение не растаяло. Она подбежала к сыну и обняла его.

— Привет, мама, — сказал Лукас.

Ему нравилась одна девушка. Когда он увидел ее в первый раз, она пряталась на конюшне между тюками соломы. Лукас продолжал мыть пол, как будто ничего не заметил, но теперь старался, чтобы вода не затекала в угол, где она сидела.

Пару дней спустя он застал ее на том же месте, но теперь она ела свои волосы. Несколько секунд он наблюдал за этим странным занятием: потеребив в руках прядь волос, она накручивала ее на палец, резко дергала, а потом засовывала волосы в рот и глотала.

— Меня угостишь? — спросил он.

Поняв, что ее застукали, девушка испугалась и угрюмо сжалась в углу. Вот, собственно, и все.

Ее звали Ауророй. Изредка Лукас виделся с ней, но общаться своим пленникам Димас не разрешал. Это было к лучшему, ведь девушка могла оказаться соперницей Лукаса в одной из будущих драк или участницей зрелища похуже.

Однажды он увидел ее голой, когда она терлась мочалкой, наклонившись над тазом с водой. Его пронзила странная, томительная боль. С тех пор он опускал голову, когда натыкался на нее в коридоре или в дверях ванной. Он решил, что Димас прав и лучше избегать близких отношений с людьми.

Лукас разозлился, когда Димас ни с того ни с сего заявил ему в столовой:

— Твоя мать под нас копает.

Мальчик не любил, когда упоминали его мать. Он научился жить без нее, он вырвал из души все чувства. Только так можно было выжить в этом аду.

— Мне сообщил один наш сотрудник; он только что вышел из тюрьмы.

Лукас смотрел на него и молчал. Он привык не задавать вопросов; Димас и так скажет то, что считает нужным.

— Мы запишем видео, на котором ты обратишься к матери: пусть знает, что ты с нами. Вряд ли она захочет идти до конца, если поймет, что таким образом расправится и с тобой.

Лукас не собирался притворяться и говорить с матерью так, словно ничего не произошло. На секунду ему захотелось попросить о помощи, но он быстро подавил это желание, спрятал его под толстым слоем злобы и ненависти. Димас подготовил камеру для съемки. Два его подручных притащили девушку — она кричала, плакала и отбивалась. Это была Аурора. Лукас не хотел ее мучить. Он снова ощутил непривычную, резкую боль, головокружительную и тошнотворную тревогу, какое-то странное чувство, которому не было названия. Но тут же вспомнил, что не мог себе позволить человеческих чувств.

Аурора плакала и умоляюще смотрела ему в глаза, но Лукас знал, что не имеет права поддаваться сомнениям.

Он выбрал самый острый нож.

Элена в ужасе смотрела, как он ест. Сын хватал еду руками, жевал с открытым ртом, но ее пугало не отсутствие манер, а взгляд — совершенно пустой, как у акул из фильмов о природе, которые Лукас так любил в детстве.

— Как ты здесь оказался?

— Я сбежал. Уже несколько часов назад. Я плохо ориентируюсь в Мадриде, спрашивать дорогу мне не хотелось, но я знал, что в детстве жил на этой площади. Я хорошо помню то время.

Среди сильнейших чувств, охвативших Элену, нежности не было. Она возникла только сейчас: теперь инспектор видела не жестокого подростка, а похищенного мальчика, который вспомнил свой дом, площадь, продавцов марок. Да, убивавшего других детей в драках, но помнившего детство, когда его жизнь была другой.

— Трудно было сбежать?

— Сбежать я мог всегда, но ждал Димаса. Сегодня Димас не вернулся.

Элена не ожидала, что именно ей придется сообщить Лукасу эту новость, и произнесла не без опаски:

— Димаса больше нет.

Лукаса это как будто не удивило: он продолжал есть как ни в чем не бывало.

— Это ты его убила?

— Нет, не я. Он попытался скрыться от полиции, и его застрелили.

— А сам он стрелял?

— Да.

Лукас удовлетворенно кивнул.

— Он всегда говорил: тебя могут убить, но ты должен защищаться и прихватить с собой на тот свет побольше врагов. Именно поэтому я жив.

Он по-прежнему не проявлял никаких эмоций, только забрасывал в рот еду и глотал, порой не жуя.

— Тебе что, все равно, что Димас погиб? — Элене стало не по себе.

— Люди умирают. Одни живут, другие умирают. Мы с тобой тоже умрем. Какая разница. Налей мне еще воды.

— У «Пурпурной Сети» есть и другой босс.

— Падре, — кивнул Лукас. — Мне нравятся его собаки: Пешт и Буда.

Элена отметила, что он произнес клички собак в обратной последовательности. Больше никто так не делал.

— Ты знаешь, кто он? Его настоящее имя?

— Нет, я знаю только, что, если он захочет, любого из нас убьют без всякой драки. Павла тоже убили?

— Нет, он задержан.

— Он мой друг.

— Ты оторвал ему два пальца.

Лукас пожал плечами. И, не ответив, встал из-за стола.

— Я больше не хочу.

Он пересел на диван, включил телевизор и нашел канал мультфильмов. Глядя на экран, Лукас смеялся так же, как до похищения.

— Ты не спрашиваешь об отце. — Элена не смогла удержаться от упрека и сразу разозлилась на себя за это.

Он посмотрел на нее растерянно, словно пытаясь воссоздать в памяти образ Абеля.

— Я о нем и не вспоминал. Он жив?

Лукавит, подумала Элена. Притворяется. Он не может не испытывать никаких чувств.

— Да. Теперь он женат на другой женщине. И живет не в Мадриде. Хочешь с ним поговорить?

— Нет. — Никаких объяснений не последовало.

— Он тебя любит.

Лукас продолжал смотреть мультфильмы и смеяться, а Элена погружалась в бессильное отчаяние, не зная, как его разговорить, как заставить поделиться с ней своими мыслями. Наконец он выключил телевизор.

— Я хочу спать.

— Ложись. В твоей комнате ничего не изменилось.

Она отвела Лукаса в детскую. Он смотрел по сторонам без тени умиления. Скорее как профессионал, выбирающий место для микрофона или оценивающий шансы заключенного сбежать отсюда. Элена взяла с кровати плюшевого зайца.

— Это Пипо, помнишь?

Лукас даже не посмотрел на игрушку. Одним взглядом он охватил комнату, заполненную его детскими воспоминаниями, и вынес вердикт:

— Я не хочу здесь спать.

Элена отвела его в гостевую и указала на кровать, которую застелила для Ауроры.

— Здесь тебе будет лучше.

Лукас застыл на пороге, словно почувствовав чье-то присутствие. Элене даже показалось, что у него шевелятся ноздри. Словно он принюхивался. Словно знал, что эту комнату недавно занимал другой человек, запах которого он сразу узнал. Человек, пробудивший в нем непривычные эмоции.

— Хонай остался один. Поехали за ним.

— Хонай? — Имя показалось Элене знакомым.

— Он там, откуда я сбежал. Если Димаса убили, за ним никто не придет. Хонай не знает Мадрид, у него здесь никого нет, и я не хочу, чтобы с ним что-то случилось.

Элена вспомнила: паренек с Канарских островов, которого Лукас чуть не убил в драке. За короткое время на нее обрушилось столько всего, что она сама удивлялась, что все еще стоит на ногах и сохраняет присутствие духа, не раскисает, не рыдает, не лупит по щекам стоящего перед ней монстра. Когда Лукас заговорил о Хонае, она с радостью отметила в сыне первое проявление человеческих чувств.