За гранью восприятия - Фомичев Алексей Сергеевич - Страница 51

• Предыдущая
• 51/96
• Следующая

– И не только, – уточнил новоявленный майор. Его настроение упорно шло вверх.

– И не только, – согласился я.

– Ну все, бывай. Парням чего-нибудь презентуй. Сигарет, что ли…

– Понял. Благодарю.

Я положил трубку и вздохнул. Вот и все поиски. Женька сидит в РОВД Железнодорожного района. «В зюзю», как выразился Разгонов, но это не важно.

– Что? – выглянул в коридор Генка. – Нашли?

– Нашли. Жив-здоров. Минут через сорок – пятьдесят я его привезу.

Из комнаты выбежала Юлька. Следом Ирина и Настя. Обступили меня с трех сторон, жадно заглядывая в глаза.

– Артур. Что?

– Ничего, – подмигнул я Юльке. – Готовь закуску, сейчас привезу твоего ненаглядного. И рассол готовь тоже. Будешь выводить его из запоя.

Девчата радостно загомонили, тормоша Юльку. Генка от избытка чувств хлопнул меня по плечу, не заметив, как я дернул щекой – больно, ё! Напряжение сразу спало, все смеялись и шумели.

Часть восторгов досталась и мне. Юлька чмокнула в щеку, Генка и Леонид благодарно смотрели, как на волшебника, доставшего зайца из цилиндра.

«В гости к знакомым надо приходить, когда у них беда, – думал я, спускаясь по лестнице. – Тогда можно рассчитывать на теплый прием, ибо в тебе видят спасителя. Совсем недавно эти ребятишки разговаривали со мной сквозь зубы, а сейчас рады до безумия. Ладно, проехали…»

…В отделе было малолюдно. Кроме дежурного, его помощника и еще двух ментов, никого. Возле окошка топтался какой-то мужик, в камере голосил задержанный, прося отдать ему сигареты и грозя подать в суд на самоуправство. Менты не обращали внимания на вой, о чем-то спорили, изредка поглядывая на камеру.

Я подошел к окошку, подвинул мужика и сказал:

– Привет. Я от Разгонова.

– А-а… – Здоровый старшина с красным лицом и оттопыренными ушами вышел из-за перегородки. – Да. Он звонил. Ты за своим приятелем?

– Да. Где он?

– Да вон сидит, на стуле. В себя приходит.

Старшина кивнул на закуток, где стоял ряд стульев, и я увидел скрюченную фигуру с поникшей головой.

Женька угодил в отдел часа два назад. Его подобрал наряд где-то на Московском.[21] Хороший костюм, опрятный вид и тихое поведение как-то не вязались с пьяным видом. Поэтому его не спешили отправлять в вытрезвитель.

Из бессвязных объяснений можно было понять, что Женька, уже принявший на грудь, с некими собутыльниками «раздавил» бутылку водки. Без закуски. Для практически непьющего Женьки эта доза оказалась слишком велика, его развезло окончательно, и он толком не помнил, куда и зачем шел.

В отделе его немного привели в порядок и допросили. На большинство вопросов новоявленный пьянчуга отвечал невнятным ворчанием и упорно твердил одно:

– Только Юльке не говорите…

«Несчастная любовь», – поставили ему диагноз в отделе и не спешили с отправкой в вытрезвитель. Парень беззлобный, спокойный, крайние меры принимать не обязательно.

– Жалко пацана, – прогудел старшина. – Девка, вишь, обставила, вот с горя и полез в бутылку.

– Точно. – Я достал пачку «Парламента», купленную по дороге, и протянул старшине. – Закуривай.

– О! Это кстати. Спасибо.

Старшина вытащил сигарету и спокойно сунул пачку в свой карман. Я окинул «обставленного влюбленного» внимательным взглядом, не нашел видимых травм и спросил:

– Где у вас туалет?

– Там, – махнул старшина. – Дальше по коридору. Забирай, а то заснет.

– Ничего. Растормошим.

Женька сидел на стуле, свесив голову набок и сунув руки под мышки. Лицо перекошено, рот приоткрыт, ноги подтянуты к телу. Перегаром прет неслабо. В таком состоянии я его никогда не видел.

От хлопка по плечу он вздрогнул, качнул головой и с большим трудом открыл глаза. Несколько секунд бессмысленно пялился на меня, потом протянул:

– А-а-а… Артур… ты? Как ты?..

– Вставай, алкаш. – Я ухватил его под локоть и рванул вверх. – Пошли.

– К-куда?

– На водные процедуры.

– Зачем?..

…Холодная вода тонкой струйкой лилась из крана на лицо и голову Женьки, тот фыркал, пробовал убрать голову, но я держал крепко, и он покорно терпел. Под конец даже начал умываться.

Подождав пару минут, пока он отдышится и утрет лицо, повторил процедуру.

– Очухался?

– Э-э… да.

– Тогда еще раз.

Женька покорно сунул голову под кран, закашлял.

– Ну, хорош.

– Артур, я тут с Юлькой…

– В курсе.

– Не знаю, как вышло… да еще выпил. Но я немного, честно.

– Ей расскажешь.

Убедившись, что он более или менее стоит на ногах, я вывел его из туалета и повел к выходу. Старшина проводил нас насмешливым взглядом и махнул рукой.

Свежий воздух охладил распаренное лицо – в отделе было душно. Мы сели в машину, я завел мотор и дал ему минуту прогреться.

– Артур… эк! – Женька икнул, вытер скомканным платком рот и растерянно глянул на меня. – А как ты узнал, что я здесь?

– Не важно.

– Я… – Женька качнулся, скорчил жалостливую физиономию. – Я не хотел пить. Мы с Юлькой… это…

– Не важно. Сейчас приедешь и все ей расскажешь.

Я вырулил со стоянки и прибавил газу. Ветер залетал через опущенные стекла, холодил голову и выносил из салона запах перегара.

– На. Жуй.

– Что?

Женька взял две пластинки жвачки, тупо уставился на них, забыв, что надо делать.

– Жуй. От тебя несет, как от дракона.

– А-а… Это она тебя попросила найти меня?

– Да.

– А как же… ик! Ой! А как же я теперь к ней… мы поссорились. Я не могу к ней.

– Ничего. Попросишь прощения, поцелуешь, и все будет нормально.

– Прощения? – Женька сосредоточенно двигал челюстями, морща лоб. – Не… не могу. Она сама начала… И она меня не простит.

– Простит. – Слабость вновь дала о себе знать, и я с трудом держал руль. Говорил сквозь зубы. – Простит, никуда не денется. Подойди, извинись…

– А можно я ее поцелую? – с пьяной непоследовательностью спросил он.

«Детеныш! И что плохо – пьяный детеныш. Представляю картину их встречи. Впрочем… это не мое дело. Вытащил, довез, и все. Дальше сами разберутся…»

Машина подъехала к дому Генки. Женька удивленно смотрел по сторонам, пока не сообразил, куда его привезли.

– Топай, Ромео. Там вся твоя компания. Ждут блудного сына.

Тот выбрался из машины, отошел на пару шагов, потом обернулся:

– А ты?.. Ты не пойдешь?

– Нет.

– Но… – Он растерянно хлопал глазами, глядя на меня. – А почему?..

– Мне там делать нечего.

Женька помолчал, вздохнул и поплелся к подъезду, встряхивая головой. Я проводил его взглядом, развернул машину и выехал со двора.

…Встретили его бурно. Хлопали по плечам, тормошили, спрашивали… Он молчал, смущенно смотрел на друзей и растягивал губы в виноватой улыбке. А глазами искал свою Юльку, хотел увидеть пусть и сердитую, злую, но такую любимую и желанную.

Девчонки, Ирина и Настя, все поняли, оттерли парней и почти втолкнули провинившегося в комнату. Тот нерешительно потоптался на месте и сделал шаг вперед.

Юлька сидела на стуле, выпрямив спину, сложив руки на коленях, и смотрела прямо перед собой. В больших глазах стояли слезы. Она изо всех сил их сдерживала, закусив губу и приподняв подбородок.

– Юля… – Женька шагнул к ней, протягивая руки. – Юленька, прости меня, пожалуйста…

Она молчала, прилагая огромные усилия, чтобы не расплакаться. Злость, обида, ненависть уступили место жалости к этому недотепе, что сперва оскорбил ее, потом исчез, а сейчас стоит столбом и виновато смотрит на нее. Дурак!..

– Юленька, любимая. Прости…

Женька подошел к ней вплотную, сел, осторожно погладил по руке и положил голову на ее колени. Закрыл глаза. Пусть ударит, пусть отругает. Лишь бы не гнала…

Губы скользнули по ноге, целуя гладкую кожу, пахнущую цветами.

– Прости…

Слезы прорвали запруду и хлынули вниз по щекам. Юлька не стала их вытирать, опустила голову, глядя на это нескладное чудо, потом положила руку на его затылок и взъерошила волосы.

• Предыдущая
• 51/96
• Следующая