Черкес. Дебют двойного агента в Стамбуле (СИ) - "Greko" - Страница 3

Увернувшись в последний момент от тощих рук моего преследователя с разбитой в кровь мордой, я снова ушел в отрыв, выбрав левое направление по совету грека-торговца. Я несся вперед. Не обращал внимания на крики уличных зазывал, пытавшихся меня порой задержать, заманивая в забитые медной посудой лавки, на торговцев, громко предлагавших горячий чай и просяную бузу. Оббегал водоносов с огромными кувшинами за спиной и носильщиков с рулонами скрученных кож и огромными тюками, которые чудом не застревали в узких проулках. Пару раз смачно приложился о черную от грязи булыжную мостовую, не рассчитав траектории прыжка через очередной ящик зеленщиков, в квартал которых я прорвался после чертовых овец.

Крики старика привлекли внимание зевак. Один мутный тип кинулся вслед за мной, закусив зубами концы своей рваной чалмы, видимо, в расчете на благодарность от моего главного преследователя. Пришлось, резко развернувшись, толкнуть его в грудь, отправив в короткий полет в мусорную кучу. Увидев печальный и вонючий конец своего случайного союзника, мерзкий, но бескомпромиссный Онур притормозил и теперь держался на расстоянии, что позволило мне слегка перевести дух и немного собраться с мыслями.

Какой к черту Константинополь? Какой к мусульманскому дьяволу султан Махмуд? Первый или Второй – мне до фонаря! В чье тело меня кто-то запихнул? Что за дикий розыгрыш? Меня снимает скрытая камера?

Крики ишаков, встретившихся на пути, меня слегка отрезвили: нет ни одной машины, ни электрических фонарей, ни неоновых вывесок. Где реклама Кока-Колы или Мальборо-ковбой? Сейчас куда не сунься, на них наткнёшься. Что за Средневековье вокруг? О каких русских солдатах толковал грек? Когда это бывшие соотечественники в военной форме разгуливали по городу на Босфоре? Историю я учил плохо, но такое точно бы запомнил. И почему султан победил янычар, если они за него воевали, ведь бред?! Альтернативная реальность!

Точно, я не в нашей Вселенной. Я, наверное, умер в своей, и моя душа переселилась – хорошо хоть не в баобаб, а в нищего, таскающего под мошонкой золотые монеты. Чертов извращенец!

Но почему тогда я понимаю анатолийский диалект? Пострадавшая голова разболелась с новой силой: я бы не отказался снова умыться и напиться от души. И тут, словно по заказу, впереди на площади я увидел нечто вроде изящной мраморной беседки. С четырех сторон этого строения были устроены поилки не то для людей, не то для лошадей. Я ускорил бег и вскоре был вознаграждён восхитительной и прохладной водой.

Я огляделся. Онур упорно ковылял в мою сторону, потрясая своей клюкой и выкрикивая неразборчивые ругательства. Его немного притормозила вереница колоритных ишаков, нагруженных корзинами. Заметил водную гладь прямо по курсу. Решил слегка скорректировать план, Гранд Базар подождет. Если это действительно Стамбул, значит, там должен быть Золотой Рог, знаменитый изогнутый залив, огибающий султанский дворец.

По кривоватой улочке, круто устремившейся вниз, я рванул, вынужденный петлять между тележек зеленщиков с морковкой и луком, в сторону предполагаемого залива. Морской воздух, густо приправленный рыбной вонью, уверенно свидетельствовал: я на правильном пути.

Выскочил на открытое пространство. Передо мной раскинулся широченный деревянный помост, слегка покачивающийся на воде и удерживаемый вколоченными в дно мощными бревнами. По нему, как по проспекту, двигалась толпа в обоих направлениях. Многочисленные ящики и высокие плетеные корзины с рыбой образовывали нечто вроде заградительного барьера. Слева и справа от помоста, блестевшего от рыбной чешуи, пристроились необычной формы рыбацкие баркасы с задранными носами. На них лежали груды мокрых сетей, придавленные веслами, и спущенные паруса. Полуголые мавры передавали своим помощникам на помост все новые ящики . За спиной надрывался в крике муэдзин.

Я посмотрел направо. В синевато-сероватой дымке над заливом четко угадывался знакомый по тысячам фотографий силуэт Девичьей Башни. Сделал пол-оборота, чтобы взглянуть на нависший над заливом город: над ним гордо возвышался купол Святой Софии с четырьмя мраморными минаретами. Сомнений не было: я в этом гребаном Стамбуле!

[1] Фанариот – грек-житель района Фанари в Константинополе; анатолиец – грек, живущий в Анатолии; ионит – житель Ионических островов.

Тело сковала внезапная слабость. Не в силах шелохнуться, я оцепенело всматривался в скользящие по водной глади шебеки и фелюги – кажется, так называются подобные небольшие рыбацкие кораблики – под одиноким косым парусом. Вёсельные лодки перевозчиков, узкие, как кинжал разбойника, привыкшего убивать без лишней крови, гнались за огромным парусником с косыми мачтами. Пароход вдали дымил трубой ближе к азиатскому берегу.

Меня толкали проходившие мимо люди, но я не двигался, пока не услышал знакомый голос.

— Бостанджи, бостанджи! Вот этот негодяй!

Люди вокруг с беспокойством заголосили:

— Стража султана!

Оглянулся. Буквально в ста метрах, у входа на невысокий деревянный мост через бухту, Онур показывал на меня рукой и что-то втолковывал двум грозного вида колоритным воякам в забавных красных колпаках, свисающими набок, в расшитых накидках и широченных шароварах. Впрочем, древнего вида пистоли за поясом и небольшие ятаганы отбивали всякую охоту смеяться. Вся группа, не мешкая, двинулась в мою сторону.

Бежать прямо на помост рыбаков означало попасть в ловушку, если только не воспользоваться пришвартованной лодкой. Но кто же мне позволит? Хватило одного злобного старикашки, чтобы превратить меня в загнанного беглеца. Не стоило плодить новые проблемы.

Развернулся и бросился обратно вверх по улице, которая привела меня к рыбному развалу. Нужно последовать совету и поискать Гранд Базар. Левее виднелись узнаваемые минареты и купол Святой Софии. Крытый древний рынок, как я помнил из своей единственной турпоездки в столицу Турции, должен находиться в глубине Старого квартала.

Старого? Еще не известно, насколько он старый, хотя, судя по замеченному пароходу, я не перенесся во времена Сулеймана Великолепного. Пора включать мозги, чтобы хоть сориентироваться в случившемся. И как-то выбраться из заварушки...

Я оглянулся назад. Стражники – видимо, те самые бостанджи, которые взбудоражили толпу на причале – продолжили меня преследовать. Онур, сделав свое черное дело, остался у рыбного развала. Уверен, бег за мной его доконал.

Туфли-шлепанцы на босу ногу у вояк не особо подходили для быстрого бега, и мои голые ступни давали серьезное преимущество. Я увеличил разрыв, вернувшись знакомой дорогой к общественному мраморному фонтану, и даже успел поинтересоваться у прохожих, столпившихся у водопоя, в каком направлении находится Гранд Базар. Какой-то словоохотливый грек попытался мне подробно втолковать, как найти нужное в хитросплетениях местных улочек.

— Если тебе нужны пряности, зачем тебе искать Капалы? Тут под боком египетский базар и лучше места не найти во всем полисе, если ищешь приправы для долмы. Зайдешь в главную галерею, спроси лавку достопочтенного Христофора, Красной Бороды… Ладно-ладно, я понял: тебе не нужны специи. Тогда беги вот туда и старайся не отклоняться от прямой линии. Сдается мне, эти «садовники» по твою душу? – сказал константинополец, кивая на приближавшихся воинов: бостанджи легкой трусцой, как почуявшие добычу охотничьи псы, двигались за мной, не отставая. Их руки опирались на рукояти ятаганов, торчащих вбок. Будь на них сапоги, а не турецкие туфли с загнутыми носами, уже бы догнали: мне нужно поспешать и увеличивать разрыв.

Снова ускорился, поминутно оглядываясь назад. Стражники добрались до моего случайного гида, о чем-то его спросили, потом последовал резкий удар в голову, и грек упал рядом с поилкой. Серьезные ребята, лучше им в руки не попадаться.

Теперь я внимательнее смотрел по сторонам и увиденное оптимизма не добавляло. Особенно, труп, покачивающийся на веревке, зацепленной за перила выступа одного из домов, нависающего над улицей. Я припомнил, как гид рассказывала нашей группе туристов про быстрое османское исполнение наказаний. Палач без долгих рассуждений вершил назидательное правосудие на любом перекрестке. Отрубал голову осужденному и оставлял на три дня труп с головой под мышкой, если казнил мусульманина, или между ног, если – гяура. Или вот так вешал, выбрав понравившийся выступ, где можно было зацепить веревку. За неё, кстати, платил тот, кому предстояло быть повешенным.