Мой учитель Лис. Тетралогия (СИ) - Белянин Андрей Олегович - Страница 25

— Да, но…

— Но, разумеется, я не заглядывал в него без твоего разрешения. Будь любезен, открой нужную страницу и прочти вслух нашу беседу с чёрной Лилианой.

— Я не записывал.

— Что?!

— Сэр, но вы же там только орали друг на друга и практически дрались! — упёрся я.

— Ты был принят на работу моим секретарём, а значит, при любых условиях и обстоятельствах просто обязан записывать всё, — грозно хлопнул лапой по столу Лис. — Мальчик мой, нельзя быть столь беспечным!

— Но… но… я могу воспроизвести всё по памяти.

Он поднял на меня разочарованный взгляд.

— Ты как-то спросил, кто были те, другие помощники? Так вот, они так не разочаровывали меня. Можешь убираться.

Моё сердце упало.

— Месье? — вдруг раздался голос старого дворецкого.

— Уи, Шарль?

— Дайте ему шанс.

На мгновение я не поверил своим ушам, а потом, не дожидаясь ответа Лиса, быстро, в деталях и красках, пересказал все события вчерашнего дня. Я очень старался!

— Хм, пожалуй, неплохо. — Мой учитель поковырял когтем в ухе. — Даже чуть лучше, чем я ожидал. Будем считать, что первую испытательную неделю ты выдержал. Можешь сходить в гости к любимой бабушке. Кстати, заодно и передашь ей деньги.

— Она всё пропьёт, сэр.

— Надо учиться доверять людям, — укоризненно покачал головой месье Ренар. — По сути, она очень любит тебя, ведь ты единственный родной человек, который у неё остался. Отправишься пешком, у тебя примерно час на общение.

— Мне хватит и пяти минут.

— В двенадцать часов дня за тобой подъедет Фрэнсис.

— О, сэр, — искренне взмолился я, — если он опять будет петь свои казачьи песни, можно мне вернуться пешком?!

— Ну, в этом случае нет, — подумав, решил мой наставник. — Готовься к тому, что ты получишь ещё один урок толерантности и взаимопонимания.

Все дальнейшие разговоры, как вы уже догадались, не имели никакого смысла. Прямолинейные намёки на то, что бабушка и близко по мне не скучала, роли уже не играли. На вопросы, что же произошло вчера, кто виноват и как случилось такое, что мистер Уэкс был убит у нашей двери, Лис не ответил. Причём не то чтобы не знал, а именно не хотел говорить.

Да кто такой я был, чтобы суметь вытянуть из него правду? Четырнадцатилетний мальчишка против опытного консультанта Скотленд-Ярда. Это, право, и не особо смешно…

В указанный час лысый дворецкий передал мне пакет с двумя бутылками дешёвого виски, пачку табака и несколько монет для моей бабушки. Дорога пешком заняла не меньше часа, но самое худшее…

— Эй, гляньте-ка сюда, парни! — раздался знакомый до изжоги голос за моей спиной. — Чтоб мне лопнуть, если это не наш приятель Эдмунд?!

Правильно, а чего ещё мне было ждать? Я же говорил месье Ренару, что бабушка по мне не скучает, а вот банда Большого Вилли спит и видит, как бы отдубасить меня в очередной раз. Просто так, развлечения ради.

— Стоять, сосунок! — Меня окружили шестеро ребят из старших классов. — Оба-на, пакет в руках, значит, и денежки имеются.

— У меня ничего для вас нет.

— А если мы найдём?

Утром я не успел сунуть в карман зарядное устройство, да и какой от него толк, если оно способно вырубить только кого-нибудь одного. На меня без предупреждения кинулись все сразу.

От первых двух я увернулся, удар третьего прошёлся вскользь, Большой Вилли вообще беспорядочно махал кулаками во все стороны, и, легко уйдя кувырком вниз, мне удалось добраться до порога родного дома быстрее, чем эти идиоты поняли, что, собственно, произошло.

— Мы тебя дождёмся, скользкий ублюдок! — орали мне вслед, но бабуля уже открывала дверь.

Увидев меня с пакетом в руках, модно одетого, она первым делом бдительно зыркнула по сторонам, а потом, поймав за воротник, как морковку из грядки втащила меня в дом.

— Хм, где тебя носило, Эдмунд Алистер Кроули?

— Сейчас меня называют Майкл. В честь великого русского учёного Ломонософфа, — зачем-то сообщил я.

— Носы ломал, что ль? Хорошее дело, — одобрительно крякнула бабушка, осматривая меня со всех сторон. — Ну, не вертись ты как дьявольская лебёдка, тот рыжий хвост обещал доставлять тебя с деньгами, выпивкой, табаком и в синяках. Где синяки, паршивец?!

— Вот, сколько угодно! — Я стянул пиджак и задрал рубашку. Синих, красных, зеленоватых и даже почти чёрных пятен на моих рёбрах хватало в избытке.

— Не соврал. А выпивка и деньги? Полкроны в неделю!

Я молча кивнул на пакет у порога. Бабуля кинулась к нему, распуская когти, словно вспорхнувший альбатрос на крупную рыбу.

— Есть. Всё есть. Ты это… ты держись его, малыш, такие люди редкость, хоть и звери, — буркнула она, зубами вытащила пробку, сделала первый глоток прямо из горлышка, почмокала губами, пробуя вкус, и скорчила одобрительную гримасу. — Честность в наше время дорогой товар. Садись за стол, жрать всё равно нечего, но я желаю слушать, как и что у тебя на новой работе.

— Что именно рассказывать? — Я послушно сел на шатающийся табурет.

— Тебя там часто бьют?

— Каждый день.

— За дело, надеюсь? — удовлетворённо хмыкнула бабуля. — Ничего, хорошая порка ещё никому не помешала! Мой покойный муж, штурман гражданского флота Её Величества, тоже частенько меня поколачивал. И что же? Его в гробу жуют черви, а я цвету до сих пор! Скажи, что цвету, мерзавец?!

— Цветёте, — отведя взгляд, признал я.

— Ну вот, у меня ещё полбутылки на твой рассказ. Выкладывай все новости, внучек…

Последнее слово означало, что если я не подчинюсь сию же минуту, то словлю неслабую оплеуху. Это мы уже проходили, но и вываливать ей на голову всё, чем мы там с мистером Лисом занимаемся, было несколько рискованно. Так что наш дальнейший разговор вёлся в очень осторожной линии повествования. Главное было найти золотую середину.

Если бы бабушка почуяла, что мне там слишком плохо, то спьяну могла бы забрать домой чисто из родственных соображений. А реши она, что мне на службе, наоборот, очень хорошо, то запросто могла бы затребовать меня обратно исключительно из зависти. Так что я ни шатко ни валко расписывал полутонами служебную деятельность помощника и секретаря у доброго хозяина с замашками домашнего самодура.

Ну, если мысленно смешать Лиса и дворецкого, а потом добавить в эту массу чуток Гавкинса и щепотку козла Готтшема, то результат получится вполне себе незабываемый. Бабуля удовлетворённо кивала, прихлёбывая виски, время от времени отпускала крепкие словечки и примерно через полчаса была уже практически никакая. Мой учитель в очередной раз оказался прав: больше часа мне здесь делать абсолютно нечего.

Я осторожно встал на цыпочки, чтобы не потревожить её пьяный сон, и тихо прошёл к двери. Открыл, высунул нос наружу и невольно отпрянул назад. Банда Большого Вилли в полном составе честно ждала меня на улице. Нет чтоб разойтись по своим делам?! Но как же, мы ведь все британцы, а для любого англичанина слово чести выше всяческих неудобств.

— Мы тебя ждём, мелкий ублюдок!

— Кеб подан, хлопчик, — раздался из-за угла зычный голос и стук колёс по мостовой.

— Фрэнсис? — сразу же вышел я. — Ты невероятно вовремя.

— А то ж!

Большой Вилли с парнями в бессилии сжимали кулаки: как кебмены защищают своих пассажиров, было известно всем, даже самым отмороженным уголовникам. Одного взгляда на могучую фигуру рыжего донца в круглой бараньей шапке, на его тяжёлые копыта, крепкие зубы и решительный взгляд было достаточно, чтобы отбить у любого желание нарываться.

— То твои приятели? — хмыкнул Фрэнсис, пока я лез в кеб. — Ну ничего, хлопчик, даст бог, свидишься с каждым один на один в тёмном переулке. Тока иди сзади и кирпич не забудь. К Лисицыну едем, да?

— Само собой!

Домой мы добирались под распевное: