Спасти СССР. Часть 4 (СИ) - Афанасьев (Маркьянов) Александр "Werewolf" - Страница 33

Молодой человек был нездешним — чисто выбритый, загорелый — тем самым загаром, который въедается в кожу от долгого пребывания на солнце, от того он сильно был похож на испанца или итальянца. Одет он был в широкие, туристские штаны и крепкую, с капюшоном куртку, на ногах ботинки армейского образца, как у скинхедов или футбольных болельщиков. По-английски он говорил с континентальным акцентом, но вряд ли можно было понять, каким. Возможно, немецким.

Еще год назад — он служил в совсем других местах. Где палящее солнце, где пыль, где песок, и меж тобою и смертью последний рожок. Афганские моджахеды давали за его голову сто, затем пятьсот тысяч афгани. Он считал это забавным...

Английский он выучил быстро — спецкурьер ЦК КПСС должен был знать минимум два иностранных языка, причем английский — обязательно. Он знал немецкий и еще пять языков — во Львове это считалось нормальным...

Документы у него был на имя Моргана Фримена, уроженца Ливерпуля. Неизвестно, почему именно этот город — но это дало ему неделю пребывания в Ливерпуле, чтобы закрепить легенду. Он даже побывал на том самом переходе...

Автобус был старый, едва тянул. Двери хлябали. Остановки объявлял не водитель, а кондуктор. Поделившись с усталой, невзрачной женщиной мелочью — он занял место, поднял капюшон и погрузился в себя.

Здесь все — были погружены в себя. Не видеть, не слышать, не спрашивать. Благодарить Бога за каждый прожитый день. Не привлекать внимания хищников всех родов и видов

Но хищники сами находили тебя, устремляясь как акулы на кровь.

На очередной остановке, в салон вошли трое. Все трое — здоровые, один бритый наголо, все в тяжелых ботинках Доктор Мартенс и коже. За проезд они платить и не подумали. Один откашлялся и смачно харкнул на пол, второй, пройдя по салону, пнул по ножке сидения, на котором сидел странный незнакомец

— Ты кто такой? Ты местный?

Незнакомец не ответил, он сидел, будто йог на медитации, погруженный в себя.

— Выйдем на следующей. Есть базар.

Дверь прощально хлябнула, и автобус взвыл мотором, с облегчением прощаясь со странной четверкой. Впереди, перед остановкой — стоял старый Ровер, фары его были выключены, но двигатель работал

— Туда иди, мужик...

— Погоди-ка...

Один привычно схватил лоха, второй — обшмонал карманы

— Ничего — сообщил он чуть растерянно — даже документов нет

— Э, мужик! Ты кто?

...

— Ладно, сади его в машину. По виду похож, а дальше старшие разберутся...

Хулиганы — они относились к PAGAD, люди против гангстеризма и наркотиков, общественной организации созданной ИРА для прикрытия — насмотрелись полицейских приемов и в кино и в жизни и пытались вести себя так же как полицейские. Кроме того они были расистами и в их понимании — в их руках был итальяшка, существо стоящее на заведомо более низкой эволюционной ступени. Сколько раз они доказывали это, пробивая выезда в Европу — там в некоторых странах для противостояния британским футбольным болельщикам мобилизовывали армейские части.

Один из них попытался посадить чужака в машину, как это делают в полицейских боевиках — и понять не понял, да и не успел, как он оказался вдруг с вывернутой рукой. А через секунду — по челюсти прилетело автомобильной дверью, и стало не до понимания.

Второй, наголо бритый, на головку выше чужака, уже садился в машину и тоже ничего не успел сделать, даже развернуться — получил сильный пинок по кобчику и завыл, вывалившись из машины. Третий и четвертый — поняли, что все идет совсем не так как они рассчитывали — но чужак, каким-то невероятным образом, подпрыгнув на месте и перекувыркнувшись через крышу машины, оказался перед ними. Двое — мешали друг другу, атаковать мог только один. Третий получил удар растопыренными пальцами в глаза, а потом — классический, в солнечное. Четвертый — единственный без штампа «УБ»^[26] в паспорте, который привел машину — попытался выхватить пистолет, но не успел. А когда пришел в себя — дуло его египетской Беретты смотрело ему прямо в лицо...

Чужак отступил на шаг и осмотрелся. Было темно, единственными источниками света на улице были окна домов, фонари были давно разбиты. Улица была пуста. Какая-то припозднившаяся женщина, увидев, что происходит, развернулась и бросилась бежать, каблучки цокали в темноте. Весь город жил в атмосфере непроходящего страха...

Время у него есть. Пусть, может быть и немного.

Взяв водителя за рубашку, он рывком поднял его, немного стукнув головой об машину

— Ты кто такой, придурок?

...

— Будешь молчать, и завтра твое фото и фото твоих приятелей будет напечатано в газете. Под заголовком: «Жертвы дикарей»...

— Спокойно, мужик...

Вместо ответа чужак взвел курок пистолета

— Это ты спрашивал Микки Стивенса в баре?

— Не помню.

— Микки сказал, тебе чтобы ты ехал в автобусе, так? Мы те, кто должны тебя встречать.

— Все четверо?

— Мужик, это опасный город

Незнакомец хмыкнул

— Из-за тебя что ли? А эти твои приятели?

— Они со мной. Поодиночке в городе не ходят

— Микки должен был передать мне что-то. Что?

От страха — водитель это забыл, но тут же вспомнил

— Он просил передать, что лучший кофе не в Париже, а в Константинополе.

Незнакомец спустил курок с боевого взвода

— Где будет встреча?

— Далеко. Почти час ехать.

— Тогда не будем терять время. А эти пусть валят.

— Они мне нужны

— Обойдешься.

Поняв, что лучше не испытывать судьбу, водила угрюмо кивнул

— Пушку верни? Она тут дорого стоит.

— Обожду. Поехали

Когда красные стоп-сигналы машины растаяли во тьме трое, с грехом пополам поднявшись, и поддерживая друг друга, перебрались на ту сторону дороги и стали ждать автобуса. По крайней мере, двоим было не обойтись без медицинской помощи.

Ехать действительно пришлось немало — час в дороге, хотя расстояния на острове небольшие. Плутали по дорогам, чтобы сбить возможную слежку. Дороги тут были узкие, едва две машины разъезжались. Где-то обсаженные кустарником, где-то — по обе стороны были каменные заграждения по пояс. Любой британский солдат знал, как они опасны.

Наконец, они перестали петлять и въехали на какую-то заброшенную ферму. Из-за туч — вылезла, растелешилась луна, заливая мир серебряным, потусторонним светом...

На ферме их ждали трое. Черные куртки, ухмыляющиеся, наглые, преступные лица. Все трое с оружием — М1, Стерлинг и М16. Дешевые отморозки, расходный материал вялотекущей партизанской войны, а так же религиозной, социальной и всякой прочей. Они уже не представляют другой жизни, в десять лет они кидали камни в британских солдат, в тринадцать — пятнадцать совершили первое серьезное преступление, впереди — пуля или пожизненное в Лонг Кэше. Лучшее что для них можно представить — уехать в Бостон и начать все с чистого листа. Но и там многие попадут в итоге в тюрьму...

— Эй, Майк — поприветствовал прибывших один из них — все в порядке? Что с рожей?

— На одного козла нарвался. Где старшие?

— Сейчас будут...

Сейчас — растянулось на полчаса, здесь все соблюдали осторожность, везде были свои глаза и уши, и не приходилось сомневаться, что вокруг фермы полно соглядатаев, ищущих признаки военной или полицейской операции.

Наконец — откуда-то из темноты на лунный свет вышел средних лет мужчина, коренастый, со светло-рыжими волосами...

Адам Риордан, член Совета армии. Первое убийство совершил в тринадцать лет, сейчас ему тридцать девять. В его профессии — дожить до таких лет большое достижение.

По сути — он мало чем отличался от любого из полевых командиров Пешаварской семерки. Но он был нужен.

Риордан близко подходить не стал. Опытный

— Кто ты?

— Человек.

Риордан вышел из себя — он вспыхивал как порох, национальный характер сказывался