Пожарский 2 (СИ) - Войлошникова Ольга - Страница 43

— Так. Только не здесь! — мне пришлось приложить усилия и взять себя в руки. — Нам надо добраться до источника, иначе не видать тебе сияющих глазок.

— Тогда пошли скорее! — Момоко схватила меня за руку и поволокла в избушку с целеустремлённостью тарана.

Да я, в общем-то, и не сопротивлялся.

И было хорошо. Во всех отношениях, да. Пусть скачок не такой существенный, не двадцать единиц прибавка, а пятнадцать — зато и ощущения нет, как будто мозг вынули, хорошенько взбили, а потом обратно в голову заправили. И ушла Момоко вполне своими, пусть и слегка трясущимися, ногами. И даже дорогу из-под ресниц слегка подсвечивала.

Приближались очередные выходные. Я решил, что после опыта своей вотчины в Салтыковские деревни подавно не хочу на ночь глядя соваться, и выезд отложил на раннее утро субботы. Вечер пятницы посвятил больничке и двум бронзовым вивернам. Со всех сторон молодец.

САЛТЫКОВСКИЕ

На самом деле, пора перестать называть мои новые имения таким образом. Никакие не Салтыковские, Пожарские — и точка!

Поскакать в своё время по Русскому царству мне пришлось изрядно, так что не в сами деревни, конечно, но так, чтобы до них оставалось час-два пути, портал я поставить мог. Состав экспедиции был почти прежний: Мы с Кузьмой в «Призраке», шофёр с Фёдором — в грузовике, девять бронзовых волков (в кузове) и сегодня вместо двух помощников, оставшихся в Засечине — шестеро терракотовых воинов. Трое сели с нами, трое — в кузов грузовика. Я открыл портал недалеко от небольшого городка в Омской губернии, убедился, что грузовик благополучно проследовал за мной и свернул переход. Покатили на север. Кузя держал в руках папку с документами, картами дорог и прочими важными бумагами:

— Что характерно, все пять деревень находятся далеко за Уралом.

— Ну а как ты хотел? Чтоб тебе жирное место отдали поближе к столице, да где всё в ряд выстроено? И то я удивлён, что так быстро пять деревень нашли, чтоб дворов было не менее трёх сотен.

Кузя тряхнул бумажками:

— Меня посетила гениальная и неприятная для нас мысль.

— Меня она тоже посетила. Что на деле всё может оказаться вовсе не так красиво, как в бумагах?

— Ага. Дай-ка я проверю… — он порылся в папке. — Ну вот. Самой свежей ревизской сказке[16] шесть лет. А есть которой девять! Поди знай, что там в натуре деется…

— Приедем — увидим. Первая сравнительно недалеко, минут двадцать всего ехать.

ОМСКАЯ ОБЛАСТЬ

Итак, радовало хотя бы то, что в деревеньке Ляпляково не засеивали землю дурнотравьем. Здесь были нормальные поля, выпасы, по которым пока ещё прохаживались не загнанные на зиму в стойла стада коров, и даже крошечный общинный сахаросвекольный заводик. Только вот из трёхсот пятнадцати значащихся в ревизской сказке дворов сорок семь были заколочены — а крестьян, оказывается, целыми дворами переселили по государеву приказу на южную границу, организовав нечто вроде полувоенных поселений для защиты от набегающих степняков. Подобная картина наблюдалась и в Брыжкино — деревне, отстоящей на полтора часа езды от этого места. Тоже пятнадцать процентов населения как корова языком смела. Государев живой налог, по указу. А то, что переписи с тех пор не проводили — так срок не подошёл, десяти годов не истекло.

— Вот, вроде, и по закону всё, — хмуро сказал Кузьма, когда мы нырнули в следующий портал, — и по документам всё верно — вот они, дворы. А что они пустые — так никто не обещал, что полные будут.

— Да ладно, не ворчи. Люди живут, детишек рожают. Заселят и эти дворы. Да уже бы заселили, если б какой-то дурак не велел им чужое не трогать. Смысл? Как будто переселенных кто-то вернёт. Да и отношение к хозяину земли соответствующее.

Узнав, кто мы такие, сразу откуда-то выбегали нарядные молодки с караваями на расшитых полотенцах — всё честь по чести. От предложенных кушаний мы там отказались — только от своего стола недавно, но от пышного хлебушка я для порядка отщипнул — хорош.

— И всё-таки неприятно чувствовать себя так ловко нагретым, — посетовал Кузьма.

— Зато старосты нормальные.

Это меня особенно радовало. Серьёзные, деловитые мужики, хватка хозяйственная. В обеих деревнях я велел излишками не расторговываться, обещав скупить всё, что сами не съедят, пусть даже по цене вдвое выше ярмарочной — заморское-то зерно не посеешь, не вырастет оно у нас или вырастет, да не вызреет.

ПО ЕНИСЕЮ

Из Омских окрестностей скакнули в Красноярские. Третья деревушка была рыболовецкая.

— Приехали, однако? — спросил Кузя. — По карте — всё.

— Да, дальше почелночим.

Я съехал с дороги в пыльные бурьяны, следом пристроился грузовик. Все выгрузились и со сдержанным любопытством озирались по сторонам.

— Гористо тут, — высказался Фёдор. — А деревня-то где?

— До деревни дороги нет, только по реке. Если верить карте, около двадцати километров. Можно попытаться в городке кораблик какой-нибудь нанять да на нём черепашиться, а можно как мы — прыгать в зону видимости. Енисей — река широкая, по берегу большие шаги можно делать, километра по два, а то и по четыре. Фёдор, на тебе каждый раз пригляд: чтоб никого не потерять. Искать сильно несподручно будет, обратно большим шагом шагать будем, сразу сюда.

— Понял, ваша светлость.

— Хаарт, двоих ребят для присмотра за машинами оставь, — я, конечно, размытие на них поставил, но мало ли. — И пошагали!

До деревни Большие Сети пришлось сделать шесть портальных шагов. Последний — на пределе возможности. Предупредил Кузю: «Я пустой».

«Подзарядить?»

«Нет пока. Посмотрю, как Горушевы приборы справляться будут».

Настроение у меня было вполне неплохое. Сегодня я объявил перерыв от каналорасширительных уколов, меня не тошнило, и я внезапно осознал, какой это замечательный повод для радования жизни!

У берега возились с сетями мужики, увидели нашу вываливающую из портала компанию — рты поразевали.

— Это кто ж вы такие будете? — справился с оторопью один из рыбаков.

— А это нынче — хозяин сего благословенного места, — весело отрекомендовал меня Кузьма, — сам князь Дмитрий Михайлович Пожарский, с сопровождением.

Мужики стянули шапки и закланялись, сходу начав скорбно жаловаться, что место не особо и благословенное.

— Пойдёмте-ка осмотримся, — остановил их я, — с ревизскими сказками сверимся да поглядим на ваше житьё-бытьё. Там и расскажете свои беды-несчастья.

— И пожрать бы чего-нибудь неплохо, — многозначительно намекнул Кузя. — Его светлость когда сыт — он сильно благодушнее, чем когда голоден.

— Это мы мигом! — старший кивнул совсем молодому пареньку, и тот зайцем помчался к выстроившимся выше по берегу домам.

В общем, встречали нас и караваем, и накрытым столом. Рыбы царской во всяких видах — завались! Наелись, как те тузики.

— И чего ж вам, люди хорошие, неладно живётся?

И услышали от мужиков драматическую повесть. Река давала рыбу щедро — ловить не переловить. Только далеко деревенька получилась… да от всего, чего угодно. Дорог (в чём мы лично убедились) нет. Всю рыбную торговлю под себя несколько купцов-рыбопромышленников забрали. Сговорились меж собой, мерзавцы. Покупные цены на рыбу держат низкие, и с каждым годом всё ниже, совсем уж гроши предлагают. А хочешь купить что — снасть или продукты — так ломят даже не втридорога, а в пятеро-семеро, да и за тем ещё до ближайшего городка грести.

— Сами-то не сеетесь? — уточнил Фёдор.

— Неугодья для пашни, — пояснил староста. — С огородами ещё изгаляемся, картопля вот неплохо растёт, вместо каши приспособились. А без хлебушка грустно.

И тут с хлебом затык. Да ещё переписали их каждую семью как отдельный двор, даже если сыновья от родителей не отделились — чтоб, дескать, от уплаты денежного оброка не увиливали.