Османская империя. Шесть веков истории - Буке Оливье - Страница 63

Несмотря на растущую конкуренцию в Европе (Савоннери, Обюссон, Феллетен, Эксетер), ремесленное ковроткачество не замедляется. Самые красивые из ковров появляются на полотнах мастеров живописи XVII и XVIII веков и служат дипломатическими подарками. В Ушаке в Анатолии производят крупноформатные шерстяные ковры, украшенные медальонами, звездами и гербами – знаменитые Гольбейны. Производственные центры вокруг Ушака связаны с прибрежными судоходными районами Смирны и Чесмы. Ряд анатолийских городов специализируются на производстве фирменных изделий: Бергамо в Западной Анатолии (с медальонами или звездными мотивами), Акхисар (красный и темно-зеленый цвет), Бандырма (очень редкие), Кайсери (красивые шелковые ковры), Демирчи (великолепные ковры Гюлистан, «сад роз»). Дальше на север: Сивас (близкие по стилю к курдским и персидским, с геометрическими фигурами на белом и обширном синем фоне). В районе Смирны: Гёрдес (молитвенные коврики малого формата, очень богатые, ярких цветов, наиболее популярными являются синие с голубым фоном) и Кула (известна очень прочными молитвенными ковриками красивых красных оттенков, основной акцент – михраб). Наконец, упомянем остров, который известен коврами даже больше, чем тканями – Хиос.

В первой половине XVIII века достигла пика торговля кофе. По стоимости он представляет одну треть импорта из Египта и три четверти египетской торговли в Красном море. В Каире большая часть прибывающего кофе реэкспортируется по Средиземноморью. Кафе множатся в европейских городах. В первое время кофе поставляют марсельские купцы, делавшие закупки в Александрии, затем английские и голландские корабли начинают завозить кофе прямо из Мокки[299]. Отныне европейцы стараются выращивать кофе в своих колониях: голландцы на Яве в самом начале XVIII века, французы на Мартинике в конце 1720-х. Если Йемену удается поддерживать уровень производства (20 000 тонн в год), то на Красном море во второй половине XVIII века торговля замедляется. Табак, введенный в обиход в начале XVII века, становится главной производимой культурой в Македонии, Понте и на сирийском побережье. Его выращивание является одним из самых прибыльных видов сельскохозяйственной деятельности и отвечает на высокий уровень внутреннего потребления и растущий европейский спрос. В высшей степени экзотическое растение, кукуруза становится полевой культурой и постепенно вытесняет просо на Балканском полуострове и на побережье Черного моря[300]. Новая культура способствует приросту населения и поддерживает демографический рост в этих частях империи.

Послевоенные договоры облегчили международную торговлю. По Пассаровицкому договору 1718 года корабли Священной Римской империи получили право на свободную торговлю на Дунае (но все же без разрешения заходить в Черное море) и выход в Средиземное море через Триест. Кючук-Кайнарджийский мирный договор 1774 года, а затем русско-турецкий договор 1783 года предоставили России право торговать с османскими купцами и разрешили ее торговым судам проходить Босфор. В середине XVIII века англичане и голландцы обращаются к другим географическим зонам, а бум марсельской торговли обеспечивает французское господство в Восточном Средиземноморье. Отчасти это стало результатом возобновления французских капитуляций в 1740 году: в благодарность за посредничество, достигнутое в заключении Белградского мира, Франции предоставлен «режим наибольшего благоприятствования в торговле», который окончательно установил таможенные пошлины по самой низкой ставке 3 %. Поворотный момент: султан впервые принимает обязательства, которые коснутся его преемников. Торговля увеличивается в абсолютном выражении, особенно с Францией (половина морской торговли в Леванте в середине XVIII века), Англией (примерно пятая часть) и Австрией. Однако, скорее всего, торговля с этими странами составляет не более десятой части внутренней торговли империи[301]. В Египте в конце XVIII века восточная торговля представляет 36 % внешней торговли, торговля с остальной частью империи – 50 %, египетские купцы действуют в таких отдаленных городах, как Сараево[302], – а торговля с Европой составляет лишь 14 %; 41 % договоров о фрахте, заключенных французскими капитанами в Александрии между 1754 и 1767 годами, касаются Анатолии, 12,2 % – Стамбула, 12,5 % – Магриба, 5,6 % – Сирии и Кипра, 22,4 % Греции и Крита и только 2,5 % Европы[303]: в других империях, например в империи Цин, внутренний рынок так обширен, что внешняя торговля была довольно ограниченной[304].

Морская торговля далеко не безопасна: пиратство в XVIII веке идет на убыль, но Мальтийский орден еще свирепствует, и греческие моряки (под английским или русским флагом) наживают состояния. В Средиземноморье треугольные (или латинские) паруса сменились на прямоугольные: возникают трехмачтовые суда – полакры, фок которых круто наклонен вперед, и корветы, более скромная форма судна; двухмачтовые – бриги, бригантины и бомбарды с открытой носовой палубой. В Красном море люди и товары перемещаются на государственных судах. Одни строятся в Суэцком арсенале, другие закупаются у индийских торговцев. Трехмачтовые суда водоизмещением от 900 до 1000 тонн имеют преимущество, они способны тянуть за собой одну или две шлюпки. В конце XVIII века количество больших кораблей сокращается, их заменяют суда от 200 до 600 тонн. Торговый флот недостаточно велик, чтобы удовлетворять потребности империи. Поэтому с 1680-х по 1830-е годы большая часть морской торговли возложена на европейские корабли: идут морские караваны. Для коммерческих операций по инициативе и в интересах почти исключительно османских подданных нанимались провансальские, венецианские, рагузские или иные капитаны[305].

В конкурентную борьбу с османским текстилем вступают ткани европейского и индийского производства, цены на которые снижаются, тогда как качество становится выше. Ориентация торговли смещается в сторону сырья (шерсть, шелк, хлопок). Несмотря на русско-османские войны 1768–1774 годов, семьи родом из Салоник, действующие в Пловдиве и Софии, продолжают экспортировать кожу, хлопок, шерсть и табак из Болгарии в Венгрию; они снижают риски, работая скорее с родственниками, а не с партнерами, и сокращают расходы, снижая число посредников между производителями и покупателями[306]. Во время континентальной блокады, введенной Наполеоном в 1807 году, судовладельцы Пелопоннеса скупают доли компаний, чтобы справиться с сокращением доходов. Чтобы удовлетворить растущий спрос на текстиль в Европе, османские купцы преобразовывают семейные предприятия в товарищества на вере (коммандитные товарищества), коммерческую деятельность в источники социального престижа, уровни богатства в инструменты знатности; они внедряют новые технологии текстильного производства. Привлеченные промышленной политикой Габсбургов, они селятся в Вене, не разрывая связи со Стамбулом. С 1830-х годов они приспосабливаются к централизации налогообложения и мудро продлевают морские торговые оси во внутренние владения.

Категории, которые до сих пор организовывали османский мир, испытывают глубокую перестройку. Знать больших городов приспосабливается и становится важным посредником между правителями и подданными. На Балканах, например в Боснии, эту роль начинают играть выжившие и удержавшие свои позиции влиятельные семьи, существовавшие до османов. В Леванте мамлюки, сумевшие влиться в корпус янычар, укрепляют позиции, приводя в свой Дом подопечных, за которых они выдавали своих дочерей[307]. В Тунисе каиды приобретают фермы, управляют поместьями и инвестируют в торговлю. На приграничных территориях губернаторам, вопреки навязанным Портой обычаям, удается укореняться на местах. В арабоязычных провинциях и на островах Восточного Средиземноморья драгоманы заседают в диванах провинций и выступают посредниками в общении с подданными и иностранными купцами. В Никосии они дополняют жалованье, выплачиваемое губернатором, гораздо более высоким доходом от аффермажи, сельскохозяйственных ферм и коммерческих предприятий.