Помощница и её писатель (СИ) - Шнайдер Анна - Страница 36

— А это ты по каким признакам определила?

Нина задумчиво нахмурилась, а потом выпалила, внимательно глядя Олегу в глаза:

— Ты когда-нибудь любил?

Бестужев уже хотел ответить, но вдруг вспомнил про такси и махнул рукой, подзывая Нину подойти ближе.

— Пойдём, пора, машина скоро подъедет. Если тебе интересно, я позже отвечу. Хотя… вкратце могу и сейчас. Нет, не любил. Наверное, поэтому я и ошибся в своём анализе относительно твоих чувств к Андрею Герасимову.

— Да, возможно… — пробормотала Нина, опуская глаза, и до момента, когда они сели в такси, не произнесла больше ни слова.

Нина

Что-то подобное я подозревала, конечно, но всё равно услышать такое признание из уст Олега оказалось неприятно.

Хотя, если подумать — с чего вдруг? Он же не меня никогда не любил, а просто, абстрактно. И тем не менее. Если человеку за тридцать, а он не может рассказать о себе ни одного случая безумной любви — ну, хотя бы в юности, — то это странно.

Да, я давно поняла, что Олег странный. Не такой, как другие люди. Однако вот это его «нет, не любил» задело меня сильнее, чем я могла предполагать.

— О чём задумалась, Нина? — спросил Бестужев, когда таксист отъехал от его дома. До ресторана, где проводился корпоратив, нам предстояло ехать примерно сорок минут, и это если повезёт и обойдёмся без пробок. — Судя по лицу, загрузилась ты конкретно. Анализируешь мой ответ или дело в другом?

— Анализирую, — призналась я, нервно сцепив руки на коленях. Мы с Олегом сидели на заднем сиденье, почти вплотную друг к другу, но меня сейчас это отчего-то почти не волновало. — Не понимаю, как это может быть…

— А что вообще такое любовь? В твоём понимании, конечно.

— Мой ответ будет банальным. Любить — значит, желать человека во всех смыслах этого слова. Желать физически и эмоционально, хотеть проводить время вместе, заботиться о нём, оберегать от проблем.

— То есть, если о человеке заботишься, но не хочешь проводить вместе с ним время — это не любовь уже?

— В моём понимании — да, не любовь. Любовь предполагает потребность быть рядом.

— Ты описываешь эмоциональную привязанность, Нина, — сказал Олег спокойно. — Я говорил, что у меня с ними не очень. И вот ещё что… Давай уточним. Если, допустим, у мужчины есть жена, с которой он ведёт быт, о которой заботится и в целом считает её самым близким человеком — это любовь, по твоему мнению?

— Ну да, — ответила я, не понимая, в чём подвох.

— А если у него при этом есть ещё и любовница? — тут же уточнил Олег, и я поморщилась. — Представь, что он, скажем, пару раз в неделю встречается с девушкой, и о ней тоже заботится. И его устраивает такая жизнь — семья у него с женой и её разрушать он не собирается, а необременительные встречи — с любовницей, и от них он отказываться тоже не собирается. И допустим, что жена в курсе вояжей мужа и не возражает, относится к ним снисходительно.

— Это чтобы мне было сложнее? — усмехнулась я, и Олег рассмеялся.

— Именно. Вот такая ситуация, которую я описал — муж, жена и любовница, и всем хорошо — это любовь или нет?

— Сложно сказать по настолько абстрактному описанию, — сопротивлялась я. — Будет ли муж поддерживать жену, если она, допустим, заболеет раком? Или не захочет ли любовница рано или поздно завести собственную семью, кинув любовника? Да и жена почему не против похождений мужа — может, у неё проблемы с сексом и она не способна дать ему то, чего он хочет, поэтому и не заморачивается?

— Резонные вопросы, Нина. Тогда давай ещё упростим ситуацию. Ты сказала, что любить — значит, желать человека во всех смыслах этого слова. Допустим, муж так желает свою жену всегда и везде, что не позволяет ей сначала учиться, потом работать, контролирует, какую одежду она носит, какие книги читает и чем вообще дышит. Ни шагу без меня — так он говорит. Это любовь?

— Нет. Скорее, одержимость.

— Почему? Под твоё описание подходит.

— Не надо передёргивать, ты же отлично понимаешь, о чём я говорю. Желать быть рядом и совсем ограничивать передвижения близкого человека — большая разница.

— Согласен. Но если эту женщину подобное поведение мужа вполне устраивает, она не страдает и счастлива?

Я слегка растерялась, но всё же ответила:

— Ну… значит, они нашли друг друга.

— И это любовь?

— У кого?

— У обоих. И у него, с его одержимостью, и у неё, с её покорностью. Раз обоих всё устраивает и они счастливы. Любовь?

Я молчала, наверное, поэтому Олег решил продолжать:

— Что вообще сделать мерилом любви? Силу чувства? Как видишь, это не работает. Может, счастье? Но тогда нужно признать, что в последнем примере пара любит друг друга, им же хорошо. Или не счастье? Тогда что?

Я раздражённо вздохнула.

Одно слово — писатель!

— Я не знаю, Олег.

— Вот и я тоже не знаю, — усмехнулся он и неожиданно взял меня за руку, погладил пальцы. — И не уверен, что хоть один человек в мире знает ответ на этот вопрос. Все люди разные, любовь, ненависть и прочие чувства проявляются у них по-разному. И то, что одному кажется кошмаром, для другого нормально и привычно. Что же касается меня… Хотя к чёрту, надоел мне этот разговор. Давай я тебя лучше поцелую?

Ответить я не успела.

Да и что я могла ответить?

Что я не целуюсь в такси?

Что на нас будет смотреть незнакомый мужик?

А может, что не надо смазывать мне помаду? И пусть никакой помады нет — но я ведь могла так сказать!

Но не сказала. И вообще я не слишком-то сопротивлялась, обхватив ладонью крепкую шею Олега и раскрывая губы навстречу всем его жарким и умелым движениям.

Сердце, забившись, как бешеное, бухнулось куда-то вниз, пульсируя и толкая горячую кровь в каждую клеточку моего тела. И все мысли вылетели из моей бедовой головы, остались только ощущения твёрдых и решительных губ, дразнящего языка, колкой щетины на щеках Олега, и его уверенной ладони, которой он до сих пор сжимал мою дрожащую руку.

Единственная мысль, которая продолжала жить во мне, горя яркой свечкой и смущая до неимоверности — хочу, чтобы этот странный мужчина полюбил меня.

Не логично? Да, возможно.

Но — хочу!

Олег

Поцелуй исполнил своё предназначение и переключил Нину из постоянных переживаний о будущем в здесь и сейчас. Олег чувствовал её волнение, но теперь оно было другим — сладким и граничащим с нетерпением от желания как можно быстрее получить всё и побольше.

В его объятиях Нина дрожала и вибрировала, словно музыкальный инструмент в руках умелого мастера в ожидании, когда на нём начнут играть настоящую музыку, а не то, что было раньше. И замирала в предвкушении, и тянулась за продолжением, стремясь навстречу и раскрываясь, трогательная в своей покорности и беззащитности. И, конечно, уже не думала ни о каком корпоративе, полностью отрешившись от реальности.

Как и Олег.

Но реальность напомнила им о себе сама, ворвавшись в сознание ворчливым хриплым голосом таксиста:

— Всё, приехали.

Нина издала забавный протестующий стон, когда Олег медленно отстранился и, улыбнувшись её взволнованно блестящим глазам, произнёс, обращаясь к таксисту:

— Спасибо за поездку. С ветерком довезли.

— Пробок нет, вот и с ветерком, — так же ворчливо ответил мужчина, и Олег, чуть сжав руку Нины, которую до сих пор так и не отпустил, шепнул:

— Пойдём? Или ты передумала, и мы вместо корпоратива вернёмся ко мне домой и займёмся чем-нибудь другим?

Нина моргнула, и из её глаз наконец начала исчезать поволока.

— Нет уж, — вздохнула девушка. — Раз приехали, надо идти. Не зря же мы с тобой платье мне выбирали?

— Согласен, — кивнул Олег. — Тем более, что ты в нём чудо как хороша, Андрей всего себя от зависти сожрёт, как увидит.

— Сожрёт, — передразнила его Нина. — Эх, ты, писатель!

— Конечно, писатель, кто же ещё? Литературное слово, между прочим. Так же, как и сука, хрен и ч…