Помощница и её писатель (СИ) - Шнайдер Анна - Страница 35

— Как думаешь, что это могло быть?

Папа вздохнул, так ничего и не ответив.

Нина

В воскресенье около девяти часов утра меня разбудила Маша. Она уже миллион лет — если не два миллиона! — не лазила ко мне в постель, а тут вдруг залезла. Холодная и дрожащая, забралась ко мне под одеяло, прижалась, обняла обеими руками и одной ногой и уткнулась ледяным носом мне между лопаток.

Я моментально проснулась и, вздохнув, поинтересовалась:

— Что случилось?

— С-с-спектакль пос-смотрела, — шёпотом отозвалась Маша, притискиваясь ко мне так, что у меня аж дыхание спёрло. — Который Олег пос-советовал. С-страшный!

— Ох уж этот Олег, — пробормотала я и замерла, когда мой ребёнок неожиданно робко предложил:

— А давай его на Новый год к нам пригласим. А, мам? Ты когда вчера в театре в туалет отходила, я спросила у Олега, где он будет его встречать. Он сказал, что дома. Один. Ну, точнее, он сказал: «Дома с котом», но это ведь значит, что один, да? Я сказала, чтобы он к нам приходил!

Если до этого момента я ещё ощущала хоть какой-то намёк на сонливость, то теперь сон как рукой сняло.

— Маша… — укоризненно вздохнула я, поворачиваясь к дочери лицом. И щёлкнула её по холодному носу. — Нельзя так делать.

— Он ответил, что не против, даже — за! — продолжала Маша, и не представляя, сколько волнения во мне вызвала эта короткая фраза. — Но надо спросить у тебя. Вот! Я спрашиваю! Давай его пригласим?

— Маш, Новый год — семейный праздник, — наставительно произнесла я, ощущая себя гадкой и противной. — А Олег нам не семья. Он хороший знакомый, но не более. Понимаешь?

Дочь обиделась и, надувшись, выскочила из кровати, хлопнув дверью.

Час от часу не легче! Если со своими чувствами я ещё худо-бедно могу справиться — точнее, хочу в это верить, — то что делать с чувствами Маши?!

Я так рассердилась на Олега за то, что он спровоцировал моего ребёнка на этот конфликт, что яростно напечатала Бестужеву в мессенджер:

«Зачем ты сказал Маше, что хочешь прийти к нам в гости на Новый год??»

Он, естественно, ответил тут же. Это нормальные люди в воскресенье в девять утра спят, но Бестужев — ненормальный!

«Я сказал правду».

Я продолжала раздражённо пыхтеть, и Олег словно почувствовал это.

«А почему ты спрашиваешь?»

«Потому что Маша обиделась на меня, когда я ей отказала».

Ответ пришёл быстро и настолько меня поразил, что я чуть не свалилась с кровати.

«Если ты не хочешь, чтобы я приходил к вам в гости, приходите сами. Мы с Бегемотом будем рады».

Отвечать я не стала. Надеюсь, это приглашение не дойдёт до Машиных ушей — иначе она прожужжит мне мои собственные.

Нина

Маша дулась на меня почти всё воскресенье и простила, только когда я согласилась посмотреть вместе с ней тот спектакль, о котором говорил Бестужев. Это оказался настоящий советский психодел, но очень классный, хотя до «Ух ты, говорящая рыба!», по моему скромному мнению, не дотягивал.

А на следующий день я начала немного «дрейфить», как выразился папа, с самого утра. Потому что в этот понедельник нам с Олегом предстоял не только обычный рабочий день, точнее, не столько он, сколько корпоратив. Да, тот самый, долгожданный! Правда, не знаю кем.

За прошедшие недели я успела остыть по отношению к Андрею и его поступку и больше не мечтала утереть ему нос. Более того, втайне даже надеялась на то, что он не придёт на празднование. Пусть дома сидит! Или со своей невестой, если она ещё таковой является, развлекается на какой-нибудь светской вечеринке.

К сожалению, я слишком хорошо знала, как работает закон подлости, поэтому на отсутствие Герасимова-младшего особо не рассчитывала.

.

В отличие от меня, слегка трясущейся и взбудораженной, открывший мне дверь Олег выглядел абсолютно спокойным. Кто бы сомневался!

— Волнуешься? — поинтересовался он понимающе, забирая у меня куртку, шарф и шапку. Я кивнула. — Зря. Всё пройдёт отлично, я уверен.

— Признавайся: у тебя всё-таки есть экстрасенсорные способности? — съязвила я на нервной почве. — Помню, в один из первых дней моей работы здесь ты предсказал звонок своей матери…

— Я не предсказал, как ты выразилась, — усмехнулся Олег. — Я сделал логический вывод, исходя из знаний о её характере и вспомнив, какое время назад совершал денежный перевод. Сейчас это, можно сказать, тоже логический вывод.

— И по каким признакам ты его сделал?

— По элементарным, Нина. А что может пойти не так?

— Ну… — Я задумалась. — Не знаю…

— Ничего, — отрезал Олег решительно. — Это не экзамен и не хирургическая операция, а обычный корпоратив. Самой большой бедой будет, если ты обольёшь своим шампанским себя или меня, но я надеюсь, что мы оба это переживём. Обещаю, я тебя даже не уволю.

Я не выдержала и рассмеялась.

Обожаю его чувство юмора!

Интересно, что было бы, если бы я встретила Бестужева до Максима и Андрея, а не после?..

Олег

Когда Нина волновалась, она выглядела ещё забавнее, чем обычно. Потому что обычно она старалась сохранять невозмутимость и бесстрастное лицо в любой ситуации — порой получалось не очень, но она всё равно старалась, — а когда волновалась, выходила из себя и начинала бурлить, как море во время шторма. На неё нападало то молчание, то, наоборот, она слишком много говорила, пытаясь заглушить тишину, то краснела, то бледнела…

Казалось бы — из-за чего? Олег не видел ни одной причины настолько нервничать. Подумаешь, корпоратив, бывшие коллеги, Андрей Герасимов… Если только Нина до сих пор любит этого самого Герасимова — тогда понятно, отчего она нервничает. А что, почему бы и нет, подобное вполне в духе женщин, да и не только их, в целом человеческой психологии. Людям свойственно и идеализировать объект своей любви, и продолжать любить его даже после предательства, несмотря ни на что. Целую теорию вокруг подобного поведения выстроили, мол, если любишь — простишь. И вообще любовь всё побеждает.

Такие рассуждения Олегу были чужды.

И сейчас, глядя на Нину, которая с нервной улыбкой косилась на себя в отражении поверхности гардероба в коридоре, Бестужев подумал — вполне возможно, она действительно до сих любит Герасимова. Обижается на него, частично презирает, но и любит тоже.

Почему-то эта мысль неожиданно показалась Олегу неприятной. Она кислила, как слишком долго простоявший в холодильнике творог.

— Такси приедет через десять минут, — объявил Бестужев, засовывая телефон в нагрудный карман куртки. — Предлагаю пока постоять здесь, чтобы попы на улице не морозить. Или ты предпочитаешь морозец? Мало ли, вдруг нужно остудиться.

— Так заметно, что я переживаю, да? — жалобным тоном поинтересовалась Нина и вздохнула.

— Заметно. Но ничего страшного. Будем на контрасте — ты вся такая нервная, и я — весь такой невозмутимый.

Нина фыркнула.

— Тебя ничего не может выбить из колеи? — спросила она, и её взгляд наполнился любопытством. — Совсем-совсем ничего?

— Не знаю, — пожал плечами Олег. — Наверное, что-то и может, но точно не дурацкий корпоратив. Скажи мне лучше вот что… Стало интересно, пока ты тут искала недостатки в своём отражении. Ты до сих пор любишь Андрея Герасимова?

Судя по изумлённо округлившимся глазам Нины, подобного вопроса она не ожидала.

— С чего… — она кашлянула в кулак и Олегу на мгновение показалось, что она сейчас повертит пальцем у виска. — С чего ты взял-то? По каким признакам?

— Ты нервничаешь. Может, я и неправ, но мне кажется, что если не любишь, то и не нервничаешь.

— Я нервничаю не поэтому, — покачала головой Нина. — А просто потому что сама ситуация неприятная. И ещё мне непонятно, чем закончится вечер, что выкинет Андрей, как вообще отреагирует. С любовью это не связано. Да и в целом… нет, я его точно больше не люблю.