1928 год: ликвидировать ликвидаторов (СИ) - Ангелов Августин - Страница 35

— Это хорошо, товарищ Менжинский. Но, не хотите ли вы мне рассказать еще и про другое? — спросил Сталин.

— Всегда пожалуйста, Иосиф Виссарионович! Что именно вас интересует? — проговорил председатель ОГПУ.

Сталин не любил, когда ему отвечали вопросом на вопрос. И он сказал уже совсем не таким любезным тоном:

— Меня интересует, что там с перебежчиками? И почему вы еще не проинформировали меня об этом происшествии? Надеюсь, что вы сегодня же подробно доложите мне в Кремле. Жду вас после двух.

После этого Сталин бросил трубку. Было понятно, что его совсем не порадовало то, что уволенный работник секретариата ЦК партии, да еще и бывший личный помощник генсека, смог удрать за границу. А органы ОГПУ, получается, прошляпили этот побег. И, разумеется, кто-то уже довел до Сталина эту информацию, опередив председателя ОГПУ.

Скорее всего, информация дошла через секретный отдел ЦК. Ведь у генсека имелась внутри партийного аппарата и своя собственная специальная служба, независимая от других государственных органов, которую возглавлял Иван Товстуха. Хотя сам этот человек и занимался, в основном, систематизацией трудов Ленина, но партийная агентура имелась у него по всей огромной стране. Как бы там ни было, а сейчас надлежало думать о другом. С минуты на минуту Менжинский ждал появления Бокия, и дело с переселением Троцкого должно было закрутиться.

А Троцкий отнюдь не был безобиден. Его исключили из партии не только за оппозиционные взгляды, но и по причине организации беспорядков. Совсем недавно, во время празднования десятой годовщины революции 7 ноября 1927 года, он со своими последователями чуть было не устроил настоящий переворот, организовав демонстрации троцкистов. В Москве демонстрацию своих сторонников возглавил он сам вместе с Каменевым. На углу Тверской и Охотного ряда, как и на Моховой улице, троцкисты вывесили свои собственные лозунги, призывающие выполнить политическое завещание Ленина, забрать власть у Сталина и у бюрократического аппарата. Толпа сторонников Троцкого пела «Интернационал».

Но и Сталин вывел на улицы колонны своих сторонников во главе с секретарем Краснопресненского райкома Рютиным, которые вступили в потасовки с троцкистами, закидывали их всем, что попадалось под руки: гнилыми луковицами и картофелинами, а также камнями и палками. В этот день демонстранты избили нескольких видных партийцев, в том числе Енукидзе, Преображенского и Смиглу. Обе демонстрации дошли в своем противостоянии до того, что топтали не только портреты Троцкого, но и Ленина, а вот портреты Сталина троцкистам осквернить так и не удалось, поскольку сталинисты не позволили этого сделать.

Лев Троцкий пытался обратиться с балкона приемной Калинина к демонстрантам, но его никто не слушал. Толпы кричали, свистели, ругались и дрались. Наконец, сталинисты, которых вышло на улицы Москвы значительно больше, взяли верх, отобрав у троцкистов транспаранты, флаги и портреты их лидеров. Кто-то выкрикивал антисемитские лозунги, имея в виду Троцкого. В конце концов, его сторонников сталинисты оттеснили и рассеяли, самого Троцкого чуть не избили, в него бросали камни, а его автомобиль подвергся вооруженному нападению. По машине даже кто-то стрелял, но не попал.

Троцкисты, желая отомстить, направились на квартиры лидеров своих оппонентов, задумав расправиться с ними. Но, Менжинский заранее позаботился вывезти всех сторонников Сталина из высшего руководства партии в Кремль вместе с их семьями. Потому сторонникам Троцкого не удалось застать никого из них дома. Правда, один из троцкистов, Яков Охотников, охранявший в этот день Мавзолей Ленина вместе с другими курсантами военной академии имени Фрунзе, на трибуну которого поднялся сам Сталин в сопровождении Ворошилова, Тухачевского и Генриха Ягоды, ударил Сталина кулаком в затылок, но его руку перехватил телохранитель Сталина Иван Юсис. А Ягода, Тухачевский и Ворошилов помогли скрутить Охотникова.

Впрочем, Иосиф Виссарионович простил курсанта. Не желая еще больше раздувать открытое противостояние между его собственными сторонниками и сторонниками Троцкого, Сталин удалился с трибуны за стены Кремля. Троцкий тоже уехал. Не видя лидеров, люди постепенно начали успокаиваться. А потом чекистам и милиции отдали приказ рассеять оставшихся выстрелами в воздух, что и было успешно проделано. Все в тот раз закончилось благополучно, но повторения беспорядков нельзя было исключать. Потому переселение Троцкого в Горки обставили с максимальной секретностью и осторожностью.

Глеб Бокий не заставил себя долго ждать. Он появился точно к оговоренному времени и доложил, что все уже подготовлено к перемещению лидера оппозиции. Транспорт и конвой приготовлены к движению. Агенты ОГПУ расставлены по маршруту до самых Горок. Соседи предупреждены и нейтрализованы постами, выставленными у каждой из квартир подъезда в доме на Большой Серпуховской.

После выезда из Кремля с 20-го ноября Лев Троцкий жил на втором этаже нового пятиэтажного дома для партийных работников в квартире Александра Белобородова, своего соратника по оппозиции, который в это время уехал на Урал, чтобы попытаться поднять там рабочие массы против власти сталинского партийного аппарата. Сам Белобородов занимал очень серьезную должность наркома внутренних дел СССР. Утвержден он был на этом важном посту еще при жизни Ленина, в 1923 году. Но, после ноябрьских беспорядков в Москве и Ленинграде, устроенных троцкистами, Сталин добился смещения Белобородова 3 декабря 1927 года.

Белобородов родился в Пермском крае, все его корни и связи находились на Урале, где он лично в июле 1918 года, будучи председателем исполкома Уральского областного Революционного Совета, подписал решение о расстреле царя и его семьи, находящихся в ссылке в Екатеринбурге. На Урале у Белобородова имелось много сторонников в местных органах власти, именно потому он сразу после отставки уехал туда, где прошла его молодость, надеясь поднять там своим авторитетом народные выступления против власти Сталина. Уезжая, Белобородов оставил свою московскую квартиру в полном распоряжении Троцкого и его семьи. Впрочем, на Урале полномочное представительство ОГПУ, получив указания из Москвы, быстро развернуло меры противодействия, блокируя попытки Александра Белобородова выступать перед рабочими коллективами и начав обличительную кампанию против бывшего наркома в местной прессе. А Троцкий, поселившись в квартире Белобородова, сразу же организовал там свой оппозиционный штаб. Из-за этого в подъезде постоянно наблюдалось оживленное движение.

Активная фаза операции «Селезень» началась с десяти часов утра. Чтобы слухи о предстоящем домашнем аресте и насильственном переселении Троцкого в Горки не распространились по Москве раньше, чем этот переезд состоится, Бокий дал указания с этого момента всех, кто заходит в подъезд, если даже они являются жильцами дома, временно изолировать под вооруженной охраной в пустующей квартире на пятом этаже. И держать там до тех пор, пока все не закончится. Туда сразу же отвели нескольких троцкистов, болтающихся в подъезде. У некоторых из них оказалось оружие, впрочем, всех удалось разоружить без шума. Кого-либо выпускать, на период проведения операции, из подъезда тоже запрещалось.

Когда мы подъехали, дверь каждой квартиры уже охраняли двое сотрудников ОГПУ в гражданской одежде, которые приказывали жильцам оставаться дома ввиду чрезвычайной ситуации. Ничего им не объясняя, при этом. А тех, кто пытался все-таки выйти из квартир, просто запихивали обратно. Чтобы жильцы не вздумали вопить из окон, внутрь вместе с такими нарушителями спокойствия заходил вооруженный боец, призванный наблюдать за поведением этих неспокойных жильцов на время операции. Что же касалось связи с внешним миром, то телефонный кабель, подходящий к дому, был заранее перерезан сотрудниками Бокия, а весь двор — оцеплен, но так, чтобы из окон квартиры, которую занимал Троцкий, это в глаза не бросалось. Просто увеличилось количество дворников. На ближайших крышах и чердаках дежурили сотрудники, законспирированные под бригады электромонтеров, связистов и трубочистов, проверяющих провода, протянутые от дома к дому, а также трубы вентиляции и отопления. Автотранспорт, предназначенный для предстоящего переезда, поставили ожидать в соседнем дворе, где припарковался и «Паккард» Менжинского. Рядом стояли два грузовичка и три легковых автомобиля с водителями внутри, которые грели моторы, ожидая сигнала.