Совок 10 (СИ) - Агарев Вадим - Страница 47

Значит, буду лепить из двух «шестёрок» одну. Вопрос лишь в том, где изыскать специалиста. Толкового, рукастого и, самое главное, не болтливого.

С этими мыслями я и подъехал к гаражу экс-майора Никитина.

Отступление. Матыцын, Зинченко и прочие.

— Валентин Павлович, этот гадёныш под плотным присмотром комитетчиков! — оправдывался Дмитрий Антонович Зинченко, стоя перед вторым секретарём обкома. — Я только поэтому и не стал его дальше крутить. Навредить боялся! Не за себя боялся, я вам навредить не хотел!

— Ты зачем меня убедил этого мудака сюда вытащить? — злобно перекосившись лицом, но очень спокойно задал Матыцын вопрос в сторону портрета всеми любимого Леонида Ильича.

Но все присутствующие в сторону генсека даже не посмотрели. Хорошо зная, что отвечать на жесткий партийный спрос будет мужик в милицейской форме. На плечах которого сейчас квëло поникли полковничьи погоны.

— Ты же мне клялся, что он непревзойдённый специалист и во всём разберётся в самые кратчайшие сроки! И, что специалист со стороны сейчас предпочтительней местных? Блядь! Это же уму непостижимо! Почему?!! Я, же блядь, ни ухом, ни рылом! Про этот ёб#ный водочный завод только слышал и даже не был там ни разу! А оно вон, как оказывается! Как-то так вышло, что я там главарь всей водочной мафии. И всем там заправляю чуть ли не от рождества Христова, твою мать! Так же не бывает! Вы же тут менты, ну так объясните мне, как это так вдруг получается⁈ Я с этого завода ни разу и ни одной левой копейки не получил, а в уголовном деле полно показаний, что организатор воровской банды не кто-то, а именно я!

Местами прошипев, а местами пролаяв этот свой длинный монолог, Валентин Павлович, забыв про партийно-барственный этикет и уподобившись колхозному плебею, вытер рукавом пиджака лоб. Потянувшись сначала к хрустальному сифону с холодной шипучкой, он передумал и вытащил из ящика стола трубочку с нитроглицерином. Трясущимися руками, не считая, он сыпанул в ладонь несколько крошечных таблеток и закинул их в рот.

— Валентин Павлович! — тяжело поднялся полковник, — Не волнуйтесь, Дмитрий обязательно всё выяснит! Никуда этот Корнеев не денется и все расклады выложит! День-два и всё выясним, откуда у этой провокации ноги растут!

— Да ты, полковник, мне-то лапшу на уши не вешай! — не успев пристроить таблетки под язык, криком выплюнул их в сторону полкана товарищ Матыцын, — Мне-то п#здеть не смей, я, что, так сильно на идиота похож⁈ Этого Корнеева уже пытались расспросить. Очень серьёзно пытались, насколько мне известно! Да только нихрена не получилось у этих дознатчиков! Он, как молчал, так и по сей день молчит, а они в говне по уши. И уже ляжки кипятком себе не по одному разу обоссали! Ожидаючи пряников от московских ох#ярков, которые не сегодня, так завтра к нам заявятся! Они ему вопросов даже задать не успели, а он на них уже труп повесил! Заметь, убил он сам, а повесил на них! И всё шито-крыто! Потому что второй, которого этот Корнеев покалечил, молчит и даже не думает на него показаний давать! На него давят, а он скулит, как побитая собака и молчит! — смахнув со стола вылетевшую изо рта белую мелочь, второе партийное лицо области протянул всё же руку к сифону.

— Завтра я за этого сучонка возьмусь! — глядя, как зам коммунистического царя области наполняет стакан, заверил подполковник Зинченко, не обращаясь ни к кому конкретно, — Никуда он не денется, доводилось и не таких раскалывать! — он старался говорить, как можно уверенней.

Но обильная испарина на лице и тёмное пятно на пиджаке от пота вдоль позвоночника, никак не подтверждали этой решимости.

— Кому рассказать, ведь никто же, сука, не поверит! — безадресно и глядя мутными глазами перед собой, бубнил, забывший про стакан в руке Валентин Павлович, — На ровном месте! Ни копейки не взял ни разу с этого ЛВЗ, будь он трижды проклят! Ну ладно бы за что другое, но здесь-то, мать твою, за что меня так?!!

Не решаясь опуститься на стулья, полковник и Зинченко стояли, и боялись даже дышать.

— В общем так! — вернулся к собеседникам после трёх громких утробных глотков Матыцын, — Если через сутки вы мне не доложите откуда у всей этой истории ноги растут, я вам обещаю, что сотру вас в порошок! И не надейтесь, что мне до того успеют голову снять! Ваши полетят первыми! Вы меня поняли?

Стоящие перед ним двое и еще один из присутствующих, сидящий тихо, как мышь под веником, загалдели. Наперегонки убеждая Второго секретаря обкома, что поняли своего предводителя очень хорошо. Усиленно потея и мечтая только об одном. Чтобы как можно быстрее вырваться из этого кабинета на свободу.

Лафа с освобождением от посещения оперативок у начальника следственного отделения закончилась. И вот я, как и в старые добрые времена сижу в челядинском ряду на своём стульчике. У стеночки и за спиной Лидии Андреевны Зуевой. Которая, как и положено обеим замшам и всем старшим следователям нашего отделения, располагается за приставным столом для совещаний.

Это, только на первый взгляд незначительное обстоятельство мешало мне чрезвычайно. Её розовые ушки и шелковистые завитки волос за ними, непрерывно сбивают меня со служебных мыслей. На околослужебные. И даже еще дальше. Сильно мешая сосредоточиться на руководящих и направляющих указаниях майора Данилина.

А Алексей Константинович, между тем, вниманием своим меня решил не обделять.

— Тихо, тихо, товарищи! — привычно прихлопнул он по столу ладонью, — Надо же, опять случилось чудо чудное и сам Корнеев почтил нас своим присутствием! Радость-то какая!

Переведя свой взгляд на меня, нешуточно взбодрился Данилин. Сразу после того, как раздал всем сестрам по серьгам. Включая и братьев по следственному отделению. Никто из волокитчиков без его тычков под копчик и иногда нецензурных напутствий, не остался. Кому-то он пообещал выговор, а кто-то из особо одарённых уже обеспокоился более существенным наказанием. А именно, обещанием Алексея Константиновича отодвинуть нерадивцу на полгода получение очередного звания.

Но в этот конкретный момент всё внимание коллектива было обращено только на меня.

— Одно меня огорчает, — продолжил начальник районного следствия, — Что Сергей Егорович покидает нас! И делает он это в непростое для нашего отделения время! — не очень убедительно изобразил он на лице своё сожаление.

Грусть майора Данилина никак не вязалось с его жизнерадостной улыбкой. Которую он не смог, а быть может, и не считал нужным скрывать.

Почти весь следственный народ, присутствовавший в кабинете, развернул свои взоры в мою сторону. Даже Зуева умудрилась скрутить свою осиную талию едва ли не на все сто восемьдесят градусов. Будто бы это была шея голубя. В этот миг она смотрела на меня с таким укором и удивлением, словно я её сейчас бросаю на восьмом месяце совместно нажитой беременности.

Остальные следаки отделения, как мне показалось, тоже были удивлены не меньше, чем несчастная Лида. Оказывается, мои сослуживцы за недолгий срок нашей совместной службы, не то чтобы приросли душой к не совсем обычному коллеге, но всё же в какой-то мере привыкли к нему. Ко мне, то есть. Как относиться к этому обстоятельству, я еще не решил. Но счел, что этак всё же лучше, нежели они радостно загалдели бы в эту минуту.

Ну да бог с ними, с коллегами! Мне очень не понравилось то, что Данилин, не дотерпел до преодоления мной некоторых реперных точек. И с этой вот нетерпеливостью суетливого диарейщика, сам взялся выстраивать мне коридор моих решений. Причем, решений для меня судьбоносных и невозвратных. Да еще к тому же не входящих в мо жизненные планы.

Эти его потуги, идущие вразрез с моими помыслами, надо было срочно гасить. Гасить, невзирая на его уже сформированный вердикт и на возможное его неудовольствие. Из-за острого моего несогласия. И на то, что эти его коварные планы мне сейчас придется ломать публично. Выбора у меня не оставалось и вопреки всем существующим правилам, прямо сейчас мне придётся жонглировать фамилией начальника УВД области.