Королева (СИ) - Гарцевич Евгений - Страница 37

Понял, что еще не готов. Меня начало знобить. Пошел какой-то странный отходняк с ощущением противной гриппозной температуры. А еще мне было страшно. Страшно оттого, что так легко потерял себя. Я в разных состояниях бывал, и по пьяни, и под кайфом, и под наркозом, но всегда чувствовал связь с этим миром. Пусть испорченную, пусть с розовыми единорогами или страшными кошмарами, но это было мое. А там меня не было. Улей, воля Шекхед, чуждый коллективный разум — что угодно, но меня оно поглотило, сделав лишь далеким сторонним наблюдателем.

Мы выскочили в помещение с лебедкой и прожекторами, без разбора, повалили за собой все, что было не прикручено. Бросили в дыру несколько ящиков, завалив все стойками прожекторов, Али выпустил длинную очередь. А в ответ из проема, как из рупора, разнесся дикий рев. Мы помчались дальше, вывалились сквозь полиэтиленовый полог и, чавкая по раскисшей глине, выбежали из шахты.

Дождь закончился, хотя небо светлее не стало. Темно-синие тучи, как еще любят говорить — свинцовые, будто для красивого эффекта, сгустились над шахтой. Грузовик стоял на месте, только тент сняли. Наши проводники, вместе с водителем, с ног до головы перепачканные в грязи, пытались пристроить полотно под увязшим в грязной жиже колесом. Одноглазый пулеметчик заметил нас, развернулся и сразу же открыл огонь куда-то за нашей спиной.

Я даже оборачиваться не стал, только припустил еще быстрее. Дыхалка начала подводить, но сил было полно — всплеск перенесенного бешенства давил на мышцы. Требовал действий, как берсерк, которого разогрели, а подраться не дали.

Лу с Али наперебой кричали на креольском водителю с пулеметчиком. Но и так было понятно, о чем речь.

— Лу, переводи! — я вынул деревяшку, крикнул, закусил ее обратно и постарался бежать еще быстрее, — Газу и пусть толкают, я помогу!

Лу перевел. Водитель заскочил в кабину, завел двигатель и начал раскачивать машину то взад, то вперед. Проводники и пассажир из кабины облепили машину спереди, жались по углам, косились на нас и толкали машину, когда она давала задний ход.

Таких безумных глаз, как у водителя, я даже у бывшей не видел, в момент, когда предложил расстаться. Глаза полезли на лоб, он инстинктивно откинулся и вжался в кресло. А я чуть сбросил скорость, ловя грузовик, в момент качелей, и собрав всю ту, злость, бешенство и страх, которые во мне бурлили, тараном влетел в капот. Одноглазый не удержался и улетел в кузов, пулеметная трескотня оборвалась, но сразу же проснулись другие звуки. Ревел мотор, орал водитель, вопили мужики, упавшие в грязь, рычал я.

Может, я стал звездой американского футбола с искалеченной паразитом психикой, для которого не существует преград. Может, доска под колесом помогла, а, может, старый движок превозмог себя, или просто уже почти все раскачали и у мужиков, глядя на бегущего меня, открылось второе дыхание. А, может, сработало все вместе, но грузовик выскочил из грязи, резко развернулся, блеснув погнутым радиатором. И как только все запрыгнули в кузов, взревел уже совсем на другой ноте, мотая нас от лавки к лавке, помчался вдаль от шестерых «циркулей».

Наш пулеметчик, как мог, старался, но первый раз попал в мутанта, когда он уже полоснул задний бампер своими косами. А я еще добавил из «шмайсера». В два ствола мы сбросили одного и смогли подранить еще одного, попав в то место, которое можно было считать коленной чашечкой. А потом со скрипом и искрами от оторванного бампера, мы выскочили на асфальт и втопили, выжимая максимум, и там уже оторвались. и, наконец-то, смогли выдохнуть.

— Лу, эта твоя хрень, — я вынул палочку, поняв, что больше не чувствую вкуса, а заодно протер лицо, разглядывая на руках остатки белого порошка. — Заранее ее нельзя принять?

— Это не хрень, а лошадиный транквилизатор, если ты его заранее примешь, то начнешь слюни пускать еще до входа в пещеру и помочь точно не сможешь. Хотя помрешь, если не счастливым, то умиротворенным.

— Хреново, — я начал заряжать пустые магазины «шмайсера», пытаясь уравновесить тряску в руках с тряской машины, — Вы-то как?

— Бывало и хуже, но мы к этому с детства готовимся, — держась за край лавки, Лу подполз ко мне и стал светить фонариком в лицо, что-то высматривая, хмыкнул каким-то своим мыслям, снял каску и выкинул ее за борт. — Были бы чуть ближе, такими же овощами стали. Без алмаза нет шансов к ней подобраться.

— Зов на нас так действует, потому что мы заражены, верно? — я задумался, — То есть не покусанный ничего не должен услышать?

— Я не знаю, как это работает. Сам понимаешь, тестировать не было ни возможностей, ни желающих. В легендах говорят, что-то типа: смерть, смерть и еще раз смерть каждому, кто приблизится. Да и «глобалы» как-то же подхватили паразита в первую волну.

— Может порезались просто или поры какие-нибудь вдохнули?

— Может и вдохнули, что не отменяет того факта, что не зараженным лучше сюда не лезть. Едем к старейшинам, надо с ними все обсудить.

— Нет, я не поеду. Высадите меня поближе к ЖД-музею, мне пройтись надо.

— Уверен?

Я кивнул.

Хотя уверен был только в том, что я сейчас не готов видеть живых людей. Нет, бросаться я не начну. Голодный, алчущий крови, берсерк во мне отступил, боль в плече, явно открывшаяся рана от огнестрела, восторг от побега — все это здорово переключило. Но оставило не только усталость, а общее гадское чувство, что меня поимели, гнилыми липкими щупальцами трахнули мозг, а мне нужно если не отмыться, то хотя бы проветриться. Надо переварить все, что произошло. Понять, что сказать нашим, как объяснить сестре, что я, возможно, уже и не я. И принять какое-нибудь решение — идти до конца и завалить ЭТО, что так просто может отнять у меня себя, или бежать куда угодно, главное подальше от той шахты.

Я выскочил на дорогу, когда грузовик замедлился перед поворотом на нефтебазу. Лу что-то крикнул, но до меня донеслась только часть про то, что он найдет меня в ЖД-музее. Я покрутился на перекрестке, осмотрелся и, не задумываясь, побрел в сторону жилых домов. Булочная, аптека, магазинчик со всевозможной херней по фиксированной цене стояли на первой линии от дороги, а за ними высились трехэтажные дома.

Приличный райончик, несмотря на разбитые витрины и разграбленный магазин, еще теплились ассоциации с нормальной человеческой жизнью. Да и дождь постарался, вымыл грязь с мусором, отмокли кровавые следы и запекшиеся на солнце человеческие ошметки. На обочине из-за мусорного бака поднял окровавленную голову шаркун и лениво проводил меня взглядом, не выпуская из зубов, вяло трепыхающуюся, мокрую крысу. Что один, что другая тощие, как спички. На меня зомби не сунулся, либо совсем тут обессилел, либо почувствовал мое настроение после встречи с Шекхед. Или ее след, что тоже было вероятно.

Бррр, я поежился и двинулся прямо по лужам, не выбирая дороги, шел куда глаза глядят, послушно передвигая ноги. Хрустнули осколки витрины, когда я прошел насквозь кафе. Зачем-то перевернул упавший столик, нашел стул и, стряхнув мусор, уселся. Закурил, фантазируя о молодой симпатичной официантке, которая сейчас принесет мне крепкий кофе. Чтобы я проснулся и вывалился из этой реальности в нормальную, пусть даже в ту, где я все еще со своей невротичной бывшей.

Но никто не подошел, а кофе даже не пахло. Ни в разграбленном баре, ни в кладовке, где прошмыгнула крыса. Раньше я их не замечал, а сейчас будто дождь, затопив канализацию, выгнал их на улицы.

Я вышел через заднюю дверь. Схлестнулся с двумя зомби в переулке, а когда к ним подвалила подмога, в несколько прыжков по решеткам, козырькам и балконам забрался на крышу чьего-то дома. Нашел люк и проник внутрь.

Дом как дом. Небогато, но чистенько. Самым ценным, что в нем было — он не пострадал ни от зомби, ни от мародеров. Я быстренько проверил все этажи — гостиная, две спальни, кухня, коридор, заваленный старыми газетами под входной дверью. Судя по датам, жильцы куда-то съехали еще до начала эпидемии.