Новый гость из созвездия Лиры (ЛП) - Брюэр Джин - Страница 7

«Думаю, вы имеете в виду флед. Это новая гостья с планеты Ка-Пэкс».

Дартмут, всё ещё держа платок у носа, вытащил толстый поношенный блокнот с множеством закладок и сверился с записями. Он наклонился и что-то шепнул Вану, который затем повернулся ко мне.

«Наши источники сообщают, что вернулся именно прот».

«Они ошибаются. Что за источники, кстати?»

«Это секретная информация».

«Ну, прот не возвращался. Её имя флед».

Ван кивнул Дартмуту, который что-то зачеркнул, а затем сделал новую запись. Куски бумаги выпали из блокнота. Он спокойно вернул их на место и пригладил, попутно поглаживая свой нос, вероятно опасаясь, что он сломан.

«Простите, сэр. Вы знаете причину, по которой она прилетела на Землю?»

Мне пришло в голову, что они уже установили жучки в моём доме и просто пытались подтвердить полученную ранее информацию из моего разговора с Эбби, Уиллом и другими. Я повторил, что очень мало знаю о планах флед. Они спросили, что мне уже известно. Я ответил, что она прилетела, чтобы изучать нас как инопланетную форму жизни и не заинтересована в энергиях светового излучения или в оружии. Я не стал упоминать, что флед собиралась забрать с собой сто тысяч человек, поскольку не знал, как они отреагируют. Возможно, их источники уже доложили об этом. Они задавали одни и те же вопросы разными способами, затем одновременно встали, как будто могли читать мысли друг друга.

«Когда вы снова с ней встретитесь?» — вежливо спросил Ван.

«Завтра».

«Спасибо, доктор. Будем на связи».

Не смотря на вежливое обращение, я почувствовал резкий холодок, когда увидел его каменный взгляд.

Флауэр с игрушкой в зубах проводила их к выходу. Ванг крикнул: «Назад! Назад!». Они, спотыкаясь, вышли и захлопнули за собой дверь.

* * *

В понедельник я проснулся рано. Шёл дождь. Раньше я выбрал бы другой день для поездки в город, но, как и все члены моей семьи (и агенты ЦРУ), хотел увидеть флед как можно раньше. К тому же я не знал, как долго она собирается пробыть на Земле. Возможно, несколько недель, но кто знает? Может у неё есть и более раннее окно, о котором она не упомянула. Запасной выход, так сказать.

Я еле нашёл центральный вход в госпиталь. Кто-то поставил фанерную стену, которую используют строительные бригады, чтобы скрыть происходящее у входа. Очевидно, Гольфарб постаралась, чтобы зеваки не пронюхали ничего лишнего.

Когда я вошёл в старое знакомое здание и стряхнул свой зонтик, как делал это сотни раз, то не мог поверить, что снова пришёл работать. Если простую беседу с необычной гостьей считать работой, конечно. И всё же это было довольно приятное чувство: своего рода бабье лето посреди зимы моей профессиональной жизни. Как не раз говорил прот, если ты занимаешься любимым делом, это вряд ли можно назвать работой. Мне повезло: то, чем я зарабатывал себе на жизнь, было увлекательной игрой, возможно мало чем отличающейся от занятий профессионального атлета. За исключением денег, конечно. Но если ты что-то любишь, то деньги не так важны, не так ли?

Множество воспоминаний наводнило мою голову, пока я шёл по первому этажу — воспоминания об особенных моментах, когда в лечении больных наступал прорыв и яркие лучи света освещали их разум. К сожалению, это случалось не часто, но поддерживало нас в пути, как один удачный удар в гольфе снова и снова возвращает игрока на поле. И мне вспомнились бывшие сотрудники, которые с тех пор уволились, но состояли в штате, когда я только начинал работу в МПИ. Например, моя бывшая секретарша Джойс Трекслер. Даже Бэтти МакАллистер, наша выдающаяся старшая медсестра, уволилась, чтобы воспитывать тройняшек, и Джасмин Чакраборти, — наш главный врач на протяжении многих лет, — вернулся в Индию. Конечно и я уже не числился в штате, и мне было интересно, вспоминают ли обо мне Уилл и другие сотрудники, когда проходят по коридору…

Моей первой остановкой был офис Гольфарб. Нужно было забрать у неё ключ от смотрового кабинета. И я хотел узнать у неё, как флед провела выходные, как сложились её отношения с пациентами, что она думает о них и о человечестве в целом, какие у неё планы на ближайшее время. Энергичная молодая секретарша Вирджинии, Марджи Гарафоли, провела меня в святая святых кабинета.

«Она ждала вас» — весело проговорила Марджи.

Я кивнул и посмотрел ей вслед. Трудно было оторвать взгляд от прекрасной фигуры секретарши. Её присутствие всегда заставляло меня чувствовать себя моложе.

Гольфарб не смогла ответить на мои вопросы. Флед исчезла рано утром в субботу и вернулась только пару часов назад. Не было смысла спрашивать Вирджинию, как наша гостья смогла покинуть госпиталь — мы оба знали ответ — но меня расстроило, что флед не предупредила о планируемой эскападе^[32].

«А зачем?» — спросила Вирджиния — «Что бы ты смог изменить?»

Должен признать, я не в силах ничего изменить, но ответил ей, что, если бы был её «гостем», то дал бы знать о своих планах, чтобы скоординировать…

«Скоро всё узнаешь. Она не кажется мне скрытной».

«Как и ты» — подумал я, улыбаясь про себя.

Гольфарб продемонстрировала мне таблицу с физическими параметрами флед. Она была именно тем, чем казалась: черты лица, строение зубов и группа крови удивительным образом совпадали с шимпанзе. Но её глаза, как и у прота, были способны видеть в ультрафиолетовом спектре. Однако чувствительность к свету была значительно ниже, чем у предшественника, поэтому флед не нуждалась в солнечных очках, которые придали бы ей комический вид, как у животных, выступающих в цирке. Результаты анализа ДНК пока не пришли из лаборатории.

Я протянул таблицу Вирджинии, промямлил что-то вроде «Ну, вот мы и снова здесь» — и поднялся, чтобы уйти.

«Не совсем» — сказала она на полном серьёзе — «Флед, если можно так выразиться, совершенно другое существо, нежели прот. На твоём месте я была бы с ней поосторожней».

* * *

Я встретил флед во втором отделении (здесь лежали пациенты с серьёзными неврозами и психозами без склонности к жестокости). Она играла в дартс^[33] с Говардом (не путайте с Хауи^[34], известным камерным скрипачом и бывшим резидентом МПИ). На ней была свободная жёлтая сорочка, но на ногах не было обуви. Возможно, персонал не смог найти ничего подходящего по размеру.

К моему удивлению вокруг флед не толпились желающие отправиться с ней на Ка-Пэкс, как ожидалось. Игровая комната, обычно заполненная шестью-семью пациентами, занятыми в разных активностях (особенно когда за окном шёл дождь), сейчас была пуста, за исключением флед и её компаньона.

«Куда все подевались?» — спросил я Говарда.

«Человек-жаба» откровенно заявил, что пациенты и бо́льшая часть персонала стараются держаться от флед подальше.

«Но почему?»

«Она их отталкивает».

«Отталкивает?»

Флед стояла рядом, но впервые держала рот на замке.

«Она ведёт себя как говорящая обезьяна».

«И?»

«Они не хотят разговаривать с обезьяной, которая может ответить. Особенно если она умнее их самих».

«А в чём проблема?»

Его большие глаза на выкате сосредоточились на мишени.

«Флед напоминает им, что они тоже отчасти просто говорящие обезьяны. Никто не может принять этого».

Я представлял себе много возможных трудностей, связанных с визитом флед, но только не такую.

«А как же ты? Спокойно воспринимаешь это сходство?»

Дротик улетел к цели. Когда он попал мимо мишени, Говард повернулся ко мне.

«Доктор Брюэр, я самый уродливый из живущих. У меня нет приятного образа самого себя, который нужно защищать».

Даже родители и родственники испытывали отвращение к Говарду. Он не был красивым даже в младенчестве: глаза и рот, как и вся голова, были слишком большими, а нос и уши совсем крохотными.

«Но флед — не обезьяна» — напомнил я — «Она даже не относится к земным существам».