Правила Барби (СИ) - Аллен Селина - Страница 93

– Обращайся, – кивнул я, но уже без тени насмешки.

Мейсон ухмыльнулся и ударил меня кулаком в плечо. На несколько минут нас затянуло молчание. Думаю, мы должны сделать что-то с этим напряжением, сопровождавшим нас долгие годы. Вражда не приведет к хорошему, у ненависти один конец – она сжигает своего носителя, оставляя лишь обугленные кости.

– Барбара доверяет тебе и любит, не потеряй это, Джефри. Она уникальная девушка, сомневаюсь, что смогу найти кого-то хоть немного похожего на нее, – выдохнул брат, и после этих слов на его лице показалось облегчение. Черт, да он пытается отпустить ее.

– Тебе не нужно искать кого-то похожего. Я уверен, твоя любовь где-то есть, но вы просто еще не встретились.

Мейсон фыркнул и вернул стакан бармену.

– Я горжусь тобой, тем, каким ты стал. И это прозвучит по-скотски, но я рад, что отец и Дорис…

– Не продолжай, – оборвал я его, ощущая приступ тошноты. Барт рассмеялся.

– В общем, я рад, что именно ты мой брат.

Я оттолкнул его, всего на секунду чувствуя, будто губы расслабляются, как всегда бывает перед улыбкой.

– Что это за сопливые речи? По-моему, тебе стоит выпить чего-нибудь нормального, – возразил я.

Мейсон покачал головой.

– Серьезно. Отец гордился бы тобой.

Я вскинул бровь, беспокоясь за ментальное состояние брата.

– Сплетем браслетики дружбы?

– Отвали! – огрызнулся Мейсон, пряча улыбку.

– Отец тоже гордился бы тобой, – бросил я и, не взглянув на Мейсона, направился к своему кабинету.

Возможно лед тронулся. Будет лучше, если мы с Мейсоном зароем топор войны.

Стоило двери кабинета закрыться за мной, как меня мгновенно обуяла ярость. Дорис, словно хозяйка, восседала в моем кресле, я возвышался над ней, но свысока смотрела именно она. Я уже корил себя за слова, которые рисковали вырваться из моего рта, ведь ни одно из них не будет мягким. А подобные слова просто не могут использоваться в разговоре с матерью, но и сдерживаться я больше не мог.

– Ты едва не испортила мою свадьбу своей незрелой выходкой! – заорал я так, что едва не задрожали стены.

Мама сначала удивленно округлила глаза, а затем громко цокнула, очевидно, не воспринимая меня всерьез.

– Во-первых, не испортила, как видишь, свадьба состоялась, а во-вторых, эта свадьба даже называться таковой не может, ведь она фальшивая, начиная подготовкой и заканчивая вашими клятвами. То же можно сказать и о твоей новой супруге – фальшивая, глупая и…

– Закрой свой поганый рот! – вспылил я, приближаясь к столу.

Дорис вскочила с кресла.

– Будешь разговаривать так с человеком, который подарил тебе жизнь? И из-за кого, из-за девчонки, чей отец отравил мою жизнь?

– Правильно, ее отец, Барбара не имеет к этому никакого отношения. Да и потом, не сбрасывай все свои проблемы на Эванса, вы оба влезли в это дерьмо, так почему крайней теперь стала Барбара?! – Это было бесполезно, я словно разговаривал со стеной, ведь моя мама не имела ни капли совести. Она была законченной эгоисткой.

– Джефри…

– Пока я пытаюсь снова заслужить ее доверие, ты уничтожаешь все, к чему мы пришли. Ты должна помогать мне, ведь ты моя мама! – Я готов был выплеснуть на нее все, что копилось во мне. С самого детства я потакал ей и всегда был на ее стороне, она заботилась обо мне, но в какой-то момент мы поменялись ролями, теперь мне было отведено амплуа ответственного взрослого, тогда как она вела себя как неугомонная девочка-подросток.

– Верно! Я твоя мама и я пытаюсь уберечь тебя от ошибок! – обойдя стол, воскликнула Дорис. Она попыталась схватить меня за плечи, но я отшатнулся от нее.

– То дерьмо, что вы натворили, не касается меня и не касается ее. Я устал защищать тебя и отвечать за ваши грехи.

– Джефри, Барбара Эванс не та девушка!

– Я благодарен тебе за многое, и я люблю тебя, ведь ты моя мама, но не смей переходить грань, не приближайся к моей жене, даже не разговаривай с ней! – пригрозил я, не чувствуя ни капли вины за свои слова. Я сполна отплатил ей. Моя мама не работала ни дня с того момента, как присосалась к кошельку Дэниела, и после его смерти благодаря мне она имела все, о чем только могла пожелать. Я ничем ей не обязан.

– Ты должен сделать выбор, – строго заявила она, складывая руки на груди. – Или я или она. – Я рассматривал ее уложенные волосы, не понимая, почему вижу в них блики оранжевого и желтого цветов. Она стояла передо мной, позади нее было окно. А вдалеке.

О черт!

Конюшня. Она горела.

– Где Барбара?

Барбара

Мои руки дрожали, пока я вытаскивала из коробки сложенный вдвое лист бумаги, ведь на его обороте был рисунок.

– Лягушка Джефри, – прошептала я, разворачивая листок и оглаживая пальцами темные линии. Я нарисовала эту лягушку, когда мы были на пирсе, именно тогда я позволила Джефри раздеть меня и доставить мне удовольствие языком. Рисунок был таким дурацким, что напрашивался только на мусорную корзину, никак не на то, чтобы хранить его в течение пяти лет. Бумага за это время не должна была постареть, но она была измята, а на краях виднелись отпечатки пальцев, словно кто-то не выпускал этот рисунок из рук все пять лет.

Я перевернула лист и заметила огромный текст, выведенный идеальным курсивом. Я сразу узнала почерк Джефри. Еще в детстве я подмечала, что для такого хулигана он пишет поразительно красиво и аккуратно.

По моим щекам скатились слезы, когда на дне коробки я заметила мамин кулон в виде лошади на новой цепочке, ведь старую он порвал. Я сжала кулон, пока в моей ладони не возникла боль, взгляд, помутненный из-за слез забегал по строчкам.

Дорогая Барбара,

Никогда еще в своей жизни я не встречал кого-то хоть немного похожего на тебя. Потому что второй такой не существует. От этого мне всегда было чертовски больно, ведь будучи ребенком, я понимал, что ты предназначена Мейсону, Поултеру, кому-то, кто не являлся дурной кровью. Ты никогда не должна была даже смотреть в мою сторону, потому что несмотря на то, что мы жили с тобой в одном мире, между нами была огромная пропасть. И я не должен был смотреть на тебя.

Будто это так легко.

Мне пришлось бы выколоть себе глаза, ведь иначе не могло быть. Как можно игнорировать чье-то присутствие, когда сердце едва не выпрыгивало из груди, стоило ей появиться поблизости?

Твоя дерзость всегда подкупала меня, каждое плохое слово в свою сторону я расценивал как невероятный дар, ведь это означало, что твое внимание принадлежит мне. Может, поэтому я всегда пытался вывести тебя на разговор, не слышать твоего голоса, было невыносимой мукой.

Я восторгался тобой каждый чертов день, и все еще продолжаю делать это. Видела бы ты себя моими глазами. Добрая и нежная, искренняя и храбрая, ты никогда ни под кого не подстраиваешься, будешь идти своим путем, даже если сотни и тысячи человек будут идти тебе навстречу. Поразительно сильная и чувствительная девочка, ты всегда пыталась убедить меня в обратном. И я понимаю. Малышке Барбаре было страшно, она была одинока и так долго носила маску, которая никогда не принадлежала ей, что поверила, будто срослась с ней. Но я знаю, какая ты на самом деле, моя маленькая Барби. Всегда знал. Ты больше не одинока и никогда не будешь, потому что я не оставлю попыток сделать тебя своей. Поэтому давай, дерзи, ухмыляйся и делай вид, что ты бессердечная стерва, меня не обмануть.

Я громко всхлипнула, чувствуя дрожь в каждой клеточке тела. Слезы застилали глаза, крупными каплями стекали по щекам и опадали на колени, которые я сама того не осознавая крепко прижала к груди.

Возвращаю тебе этот кулон, потому что он не справился со своей задачей, ты хотела, чтобы я полюбил тебя, но то, что я испытываю к тебе невозможно назвать таким примитивным словом как любовь.

Я бы подарил тебе свое сердце, Барбара, но оно уже давно в твоих руках, а я не могу оставить любовь всей моей жизни без подарка, поэтому отдаю тебе свой пакет акций. Часть компании уже твоя, другую часть ты получишь через год по завещанию. Ты станешь единственной владелицей «Эванс-Фостер Энергетик» и сможешь делать с ней все, что пожелаешь.