Правила Барби (СИ) - Аллен Селина - Страница 91

– Пошел вон!

– Хорошего вам вечера юная леди, я пропущу стаканчик за этот брак, – кивнул мне Джонсон на прощание, и как только он ушел, Джефри взглянул на меня. Конечно, он отогнал от меня мужчину, который хотел устранить его. Фостер просто не мог допустить провала.

Мои нервы сдали в очередной раз.

– Ты мечтал доказать отцу, что являешься достойным наследником, соревновался с братом за место под солнцем и почти заполучил то, о чем так мечтал. Каково почувствовать, что у самого финиша твоя мечта вдруг рассыпается в прах? – Я ждала, что он взорвется, все изощренные планы насмарку. – Знаешь, что это значит для тебя? Никакой компании, ты станешь никем в этом месте, тебя просто уберут, уже чувствуешь привкус поражения? Ведь я сделаю это, я подпишу предварительное соглашение с Джонсоном. Можешь уже забирать назад слова о любви и начинать меня ненавидеть, Джефри.

Он усмехнулся и нежно заправил выпавший локон волос мне за ухо.

– Я знаю, что ты делаешь, Барбара. Ты защищаешься, ведь привыкла к тому, что в этом мире тебя окружают лишь враги. Но я тебе не враг. Подпиши его, подпиши хоть сотню таких же, мне плевать. И ты поймешь это, когда компания отойдет Джонсону, а я все еще буду рядом, между твоих ног, трахать тебя языком, наслаждаясь твоими стонами, – не разрывая между нами зрительного контакта, сказал он. Фостер выглядел так уверенно, говоря это, что на секунду пламя, возникшее в моем животе, едва не сожгло меня полностью.

Впервые за долгое время я не знала, что мне делать. Мое сердце призывало поверить ему. Оно знало, что он любит меня больше самой жизни, что сделает меня счастливой, и что с ним я наконец обрету свою семью. Но мой мозг отговаривал меня, напоминал мне, что Джефри предатель. Фостер использовал меня в первый раз, использовал во второй. Как я могу быть счастлива рядом с таким человеком?

Он обхватил пальцами мой подбородок, заставляя меня взглянуть на него.

– Я люблю тебя, Барбара, и в глубине души ты знаешь это, но ты самый упрямый человек, которого мне только доводилось встречать, и эта твоя черта – ставить под сомнение все, что ты видишь и слышишь, мешает тебе. Убери ее, и ты увидишь правду. Я готов сжечь весь мир ради одной твоей улыбки, я уничтожу любого, кто обидит тебя, и я, не раздумывая, отдал бы свою жизнь за тебя…

– Легко говорить, ведь мы не сможем это проверить, не так ли?

Фостер дернул подбородком от раздражения и протянул мне коробку, которую сжимал в руке, и которую я даже не заметила раньше.

– Что это? – равнодушно спросила я.

– Мой подарок на свадьбу. – Коробка была цвета фуксии со светло-розовым бантом. Судя по ее размерам, Фостер мог положить туда новый телефон или колье.

– Очередная безделушка, так тривиально, – фыркнула я.

– Я рад, что ты выучила новое слово и вставляешь его при каждом удобном случае, но прежде чем делать выводы, загляни в нее.

– Скажи мне, сколько стоит эта штука внутри, чтобы я понимала, за сколько сплавить ее вслед за кольцами. – Я помахала перед ним рукой, где на пальце теперь было сразу два кольца, помолвочное с розовым бриллиантом и еще одно обручальное из платины.

Черт, Барбара, просто остановись, ты нерациональна.

Джефри коснулся моей щеки, большим пальцем своевольно проводя по губам.

Я понимала, что полностью попала, я готова была сдаться, простить все, что он сделал и поступать так снова и снова, когда в следующий раз он обманет меня или решит использовать в своих играх.

– Он не стоил мне ничего, если мы говорим о материальном.

– И снова – так тривиально, – фыркнула я, отталкивая его руку. За его спиной возник Рон Поултер, на приглашении которого настояла я, это была отличная возможность позлить Фостера. – Рон, не желаешь прогуляться? – спросила я елейным голоском. Теперь и этот пазл сложился в моей голове. Отец Рона – богатый любитель вкладывать свои денежки в перспективные проекты нужен был Джефри, но у них ничего не вышло. Интересно, Фостер решил воспользоваться мной до отказа Поултера или после?

Джефри обернулся, одаривая Рона таким взглядом, который должен был заставить его расщепиться на атомы, но судя по внешнему виду, Поултер был изрядно пьян и не воспринял это как предзнаменование своей скорой смерти.

– Да.

– Ты уверен, что хочешь прогуляться с ней, ведь есть вероятность, что потом ты сможешь только ползать? – осведомился Фостер, надвигаясь на Рона. Я встала между ними.

– Хватит, я этого хочу!

– Барбара…

– Что, сделаешь так, чтобы я тоже ползала?

Желваки на лице Джефа напряглись, но он не стал спорить. Вместо этого взглянул на Рона и сказал:

– Тронешь ее, и я переломаю каждый чертов палец на твоей руке. – Он не сделает этого, ведь отец Рона важная шишка, а война за компанию еще не закончилась. Рон, видимо, решил также, ведь после слов Фостера рассмеялся. И Джефри взорвался, схватил его за руку, выкрутил ее, заставляя Рона пискнуть от боли. – Ты понял, что я сказал?

– Да, – ответил Поултер. Я уверенно постучала Джефри по плечу.

– Прекрати. Дай мне время, я хочу тебе верить, но прямо сейчас я зла настолько, что не могу думать ни о чем другом, кроме как забить тебя до потери сознания этой коробкой.

Джефри долго вглядывался в мое лицо, но затем кивнул.

– Если захочешь найти меня, я буду в своем кабинете, – небрежно бросил он и ушел.

***

Мне хватило двадцати минут, чтобы понять, что Рон Поултер обычная блестящая обертка, пустая и лишенная всякого смысла. На шестой минуте я прервала его, ведь выслушивать эту ничем не прикрытую лесть было просто невозможно. Он сделал три комплимента моим волосам и четыре платью, но делал это весьма посредственно, и так, что я предпочла бы этого не слышать. На десятой минуте он стал хвалиться своими мнимыми достижениями, а единственным его достижением было то, что он смог окончить Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе. Рон нахваливал себя как петух и кичился тем, что его семье принадлежит огромная угольная компания, в которой он намерен занять не последнее место, при этом Поултер не проработал там ни дня.

На пятнадцатой минуте мне вдруг нестерпимо захотелось открыть коробку, которую подарил мне Джефри и которую я, сама того не замечая, прижимала к груди так крепко, словно от нее зависела вся моя жизнь. А Рон все болтал и болтал, и в какой-то момент я просто перестала отвечать ему. Впрочем это его не остановило, как оказалось, для того чтобы вести увлекательный диалог ему достаточно лишь зеркала.

Я сама не заметила, как мы пришли к конюшне. Уличные фонари освещали тусклым светом деревья, растущие вдоль стен и пустой левады. За дорогой был темный лес, а на холме стоял особняк Эвансов. Если бы не крыша, на которую падал лунный свет, то я и не заметила бы дом. Я обернулась, останавливая взгляд на особняке Фостеров, который в этот момент был больше похож на диско-шар: десятки ярких огней освещали не только само поместье, но и все пространство вокруг дома. В ночной тишине особенно хорошо слышалась музыка и неутихающие голоса гостей. Их было слишком много – людей, которых я видела впервые. Фостер стремился сделать фиктивную свадьбу праздником для меня, он знал, что я люблю быть в центре внимания, он хотел порадовать меня, но по итогу я чувствовала себя чужой на собственной свадьбе.

Но не чувствовала чужой рядом с ним.

Пока Фостер сохранял молчание, мы были почти счастливы, почти, потому что я всегда чувствовала его странное напряжение, видела сигналы и звоночки, но, как и раньше, игнорировала их.

Когда Джефри говорил мне правду, он выглядел по-настоящему раскаивающимся, ему не приносило удовольствие то, что он рассказывает, он не хотел, чтобы мне было плохо, я видела это в его взгляде, в каждом поцелуе и прикосновении.

Осознание того, что только его мнение я считала важным, отдавалось тупой болью в ребрах. Для хорошей свадьбы мне достаточно было лишь подруг и Джефри. Я не нуждалась ни в одном важном или уважаемом госте, я нуждалась в нем.