Правила Барби (СИ) - Аллен Селина - Страница 82

– Чего ты, мать твою, добиваешься? – заорал он, сильнее сжимая мои волосы. – Что хочешь доказать?

Черт, я была на грани и не могла больше терпеть, продолжая ласкать одной рукой его член, второй я проникла в трусики, проталкивая в себя два пальца и несдержанно всхлипывая от ощущений, затопивших меня.

Фостер на мгновение растерял всю ярость и посмотрел вниз, потемневшим взглядом наблюдая за тем, как я трахаю себя пальцами под бельем.

– Хочу доказать, что ты придурок, – простонала я. – Как ты мог купиться на эти детские приемы? – Его глаза метнулись к моему лицу. На щеках заиграли желваки, его хватка ослабла на моих волосах, а лицо всего на секунду приобрело выражение растерянности.

Я медленно убрала руку из трусиков, ощущая вспышку разочарования и опустошения от того, что так и не достигла разрядки и, с вызовом глядя на Фостера, коснулась его члена. Мои пальцы были полностью запачканы и блестели от моего возбуждения. Словно зачарованный он следил за тем, как я оборачиваю пальцы вокруг его подрагивающего члена и начинаю медленно растягивать на нем собственную влагу.

– Блять, Эванс, – выдохнул он.

Я медленно поглотила его, чувствуя на языке теперь не только его вкус, но и свой.

– Я не спала с Мейсоном, даже член его никогда не видела, но уверенна, что он никогда не сравнился бы с твоим, никто не сравнился бы. – Фостер судорожно дернул бедрами, и я поддалась и снова обхватила его губами, принимаясь скользить по нему и помогать себе рукой. – Ты причина того, что я становлюсь настолько мокрой. Ты, а не Мейсон.

Он нервно сглотнул, на зеленые глаза легла тень похоти.

– Я не… Я не знал, – пробормотал он, задыхаясь от удовольствия. – Мейсон звучал так убедительно.

– Ты мог просто спросить.

– Я не хотел все портить, – прошептал он.

Мой взгляд замер на его лице. Он не хотел все портить, поэтому усложнил наше с ним и без того сложное положение молчанием и фантазиями. Я поднялась на ноги и прижалась обнаженной грудью к его торсу, от соприкосновения кожей к коже нас отделяла только тонкая ткань его рубашки.

– Ты кажешься таким умным, но иногда ведешь себя как тормоз, Джефри. Слишком угловатый, слишком застрявший в одной форме, научись уже гибкости, я не хочу выходить замуж за дерево, – прошептала я и, накрыв ладонью его затылок, слилась с его губами в поцелуе. – Чувствуешь? Этот вкус, ты и я, вместе.

– Идеально, – пробормотал он. Мой язык медленно очертил его нижнюю губу, а затем сцепился с его языком. Одна его рука властно легла на мою поясницу, а другая проникла в трусики, два пальца, задевая клитор, проскользнули в меня, не встретив препятствий.

Я задохнулась и застонала, но он поймал этот стон губами, принимаясь ожесточенно входить в меня пальцами. Я привстала на носочки, расставляя ноги, насколько это было возможно, обернула руку вокруг его головы и сжала волосы на затылке, заставляя его выругаться. Его слабое место. Фостера охватывала дрожь, когда кто-то касался его головы, – поправочка – когда я касалась его головы.

– Эванс, ты чертова дьяволица, вовсе не милая куколка с большими и наивными глазами, – несдержанно выдал он, вынимая из меня пальцы и накрывая ими налившийся клитор.

– Ты только что понял это? – Он зарычал и поменял нас местами, а затем резким движением усадил меня на стол. Я вцепилась в края его рубашки и разорвала ее, пуговицы разлетелись в стороны, но наконец мне была доступна его накаченная грудь. Он стянул с себя рубашку, а затем перекинул мои все еще влажные, взъершенные волосы через плечо. Пылкие губы накрыли мой сосок и втянули его в рот.

Я всхлипнула, ерзая под ненасытным ртом, терпеть больше не было сил, и Фостер не стал мучать меня. Отодвинув мои трусики в сторону, он резко вошел в меня на всю длину, заставляя меня вскрикнуть и схватиться за его плечи.

– Святые, блять, угодники, – зашипел он, сжимая руками мои бедра. Маленькая вспышка боли мгновенно сменилась наслаждением. Я сильнее раздвинула ноги, чтобы Фостер был как можно ближе ко мне. И он понял все без слов, а может, сам хотел того же. Задвигался быстро, но страстно и чувственно, с каждым разом прижимаясь ко мне все сильнее, сжимая все мое тело своими умелыми руками и с каждым толчком, наполняя меня до упора.

Запах табака, жженого сахара, сухой древесины и лайма, как и пять лет назад, вскружил мне голову. Его губы накрыли мои и утянули в глубокий поцелуй. Эмоции переполняли меня, удовольствие смешалось с всепоглощающим чувством к этому мужчине. Мои глаза наполнялись слезами, и я была не в силах контролировать их. И как может подобное не растрогать? Он обращался со мной как с тем самым единственным, что было важно для него в этой жизни. Он не просто целовал меня, он показывал свою нежность, заботу, внимание и восхищение. Так целуют только ту, ради которой готовы отдать свою жизнь.

Черт, снова Фостер будет насмехаться надо мной, когда увидит, что я расплакалась во время секса. Но впервые, пожалуй, я не чувствовала из-за этого дискомфорта.

Одна слезинка все же сорвалась с моего глаза и медленно покатилась по щеке, Фостер заметил это, запустил пальцы в мои спутанные волосы и губами стер эту слезинку.

– Барбара, малышка.

Я не могла ничего сказать в ответ, новые слезы хлынули из моих глаз, и он сцеловывал каждую с моей щеки, постоянно нашептывая сладкие слова, от которых я легко могла впасть в гипергликемическую кому. Двигался все резче и отрывистее, вероятно, как и я, чувствуя приближение оргазма.

Джефри обхватил мой затылок и уткнулся носом в мою шею. Потираясь о влажную от пота кожу, поднялся поцелуями к уху и прошептал:

– Но это ничего не меняет. Я не могу держать тебя, как бы сильно не хотел этого. Не могу приковать тебя к камину, я не хочу обращаться с тобой как с комнатным цветком, или со своей собачкой. Я никогда не буду таким как мой незрелый отец или таким как твой, который видел в твоей матери не женщину, а очередное завоевание, которое должно было жить по его правилам. Я облажался, но этого больше не повторится…

– Замолчи, – взмолилась я, громко всхлипывая после его слов. Мышцы между моих бедер напряглись, а в животе нарастало нечто смертоносное, мое сердце едва не выпрыгивало из груди.

– Я не хочу тебя отпускать, я хочу, чтобы ты осталась, чтобы была моей. Но я не могу просить тебя о таком.

– Нет! – вскрикнула я, находясь на грани.

– Давай, милая, – прошептал он, располагая руку между моим бедром и киской, пробираясь большим пальцем под кружево и стимулируя мой клитор, не прекращая двигаться во мне. – Просто отпусти это. Мы так идеально подходим друг другу, и я знаю, что ты тоже чувствуешь это, но иногда, для осознания требуется чуть больше времени. И я готов дать тебе это время, я потрачу каждый день своей жизни, чтобы добиться твоего прощения.

Мое тело объяло пламя, бедра задрожали, задыхаясь от стонов и вцепившись в него, я позволила оргазму сжечь меня. Джефри сделал еще несколько ленивых толчков, прежде чем я почувствовала, как его освобождение наполняет меня до краев.

Мои виски пульсировали, а в ушах шумела кровь. Я чувствовала, как по моим щекам текут слезы, и проклинала себя за это. Ну что за размазня? Но не прошло и секунды, как я обернула вокруг него свои руки, сжимая так, что наверняка на его коже останутся следы от моих ногтей. Он сжал меня в ответ. Я не хотела отпускать его. Но и простить не могла. Шли минуты, я потеряла счет времени.

– Но ты прав. Это ничего не меняет, – небрежно утерев слезы, сказала я, а затем спрыгнула со стола и укуталась в свой халат.

– Барбара, – безжизненно позвал он, когда я коснулась пальцами ручки двери. Я не видела его лица, но будто ощущала его изменчивую ауру кожей. Он колебался несколько секунд, и я понимала почему. На каком-то совершенно неосязаемом уровне уже знала, что он хочет сказать, и как тяжело ему это говорить после прошлого, но я не хотела этого слышать, потому что была так зла, что даже если и испытывала нечто взаимное, не могла сказать ему об этом.