Первопричина: Лагерь смерти (СИ) - "Stereoman" - Страница 87

— А у меня тут все, мальчишки и девчонки. Бабы и немного стариков, — присаживаясь хмурится генерал. — Сам видишь, Денис Матвеевич, кто в окопах родину защищает. Один взрослый, опытный, а на него двадцать-двадцать детей, тридцать баб и десяток едва живых стариков. Некому кроме них врага бить и в разведку идти тоже некому.

— Оружие…

— Оружия полно, — прикуривая сигарету хмурится генерал. — Но само оно не стреляет, а держать его некому. А те кто есть, или впервые его в руки взяли или вообще не понимают с какого конца винтовка стреляет. Нет, Денис Матвеич, это не пораженчество, ты меня знаешь, в нашу победу я верю, в бойцов верю, и в нас с тобой тоже. А ещё я верю, что если есть те кто против фашистов, то нам надо их найти и, или договориться или сюда доставить.

Мрачно глядя на генерала, капитан протирает платком лысую голову, вздыхает и… Хоть и не так давно, но генерала Быстрицкого, он знает. И знает что если Максим Иваныч что-то в втемяшит себе в голову, то от этой идеи не откажется. Плюнет на приказы, сам с автоматом пойдёт в атаку, но дело сделает. За что получит нагоняй, отхватит выговор и тут же благодарность. Ставка его как уважает, так и ненавидит. Самовольство, безрассудство, самоубийственные операции. Но фронт под его руководством держится не отдавая врагу ни метра. Чутьё Быстрицкого, ещё ни разу не подводило. И будет удивительно если подведёт.

— Хорошо, товарищ генерал, — надеясь что и в этот раз предчувствия его не обманут кивает капитан. — Но я пойду с ними.

— Одного меня оставить хочешь? Капитан Горчаков, ты о чём думаешь? Нас здесь двое кадровых офицеров в строю осталось, командовать кто будет? Прикажешь мне снова детям звёзды на погоны лепить?

— Нестеровой прилепили, и не ошиблись. Отличный специалист получился, да и командир из неё отменный. Хотя да, в пятнадцать лет, комроты… Времена тяжёлые.

— Если бы просто тяжёлые, — устало вздыхает Быстрицкий. — Они катастрофические. Подкрепление из Сибири всё никак дойти не может, две дивизии обещали, танки, артиллерию, а их всё нет и нет. То эти сволочи эшелоны бомбами накроют, то тварь какая-нибудь диверсию на путях устроит. Провизии не хватает, из продуктов только консервированные каши и вяленая рыба. Чай, табак и сахар в жесточайшем дефиците. А это нам необходимо. Нам хоть как-то надо настроение поддерживать. Политработники, твои подчинённые уже глотки сорвали, требуют у меня хоть что-нибудь из этого.

А я что? Ну выдаём по несколько грамм спирта, но сам знаешь это такая себе помощь. Медикаментов много, но с фельдшерами и врачами беда. Настолько беда, что вчера на должности санинструкторов восьмерых девчат приняли. Старшей четырнадцать. А она пошла, она побежала раненым помогать. Я сам видел, у неё глаза горели. И у всех у них горят. Перепуганные до полусмерти, голодные, но они стоят. Они понимают, что как только фронт рухнет, фашисту на Свердловск дорога откроется. И тогда всё, тогда точно конец. Враг ударит, две армии, южнее и севернее, попадут в окружение и перестанут существовать. Узнав это, Япония и Британия ударят с востока и сметут приморье. Америка тоже не отстанет и надавит с Юга. Поэтому и держимся. Потому что понимаем, что отступать больше некуда. Да, есть ещё одна линия обороны, но боюсь после прорыва фронта, она не выдержит. Давай, Денис Матвеич, зови Нестерову.

Нестерова является через полчаса и представляет из себя крайне жалкое зрелище. Низенькая, худенькая, бледная девушка. С огромными зелёными глазами, острыми чертами лица и выбивающимися из-под шапки короткими рыжими волосами. Телогрейка не по размеру, явно великовата, но меньше уже не бывает. Валенки на которых одни заплатки, на руках вязаные рукавички…

— Товарищ комфронта, — вытянувшись говорит она. — Лейтенант Нестерова…

— Отставить, — морщится генерал. — Ты проходи, дочка. Куришь? Закуривай. Что-то вид у тебя усталый… Чайку? С сахаром. Ты не стесняйся.

— Спасибо… — взяв сигарету кивает Нестерова.

Стоя у стола, Горчаков невольно усмехается от такого обращения с лейтенантом. Но против ничего не имеет и говорить про устав не собирается. Быстрицкого здесь любят и уважают все. За глаза величают или батей или дедом. Что по мнению Горчакова очень даже хорошо. Старик строг, но справедлив. Умён, знает что говорить и даже в такой безвыходной ситуации умеет найти подход к каждому. Возможно, это и помогает трещащему по швам фронту держаться.

Нестерову быстро вводят в курс дела, ставят задачу после чего строго настрого приказывают вести себя осторожно, поступать обдуманно и обязательно вернуться живой. Генерал хвалит её, вспоминает заслуги. Однако Горчаков видит, что никаких эмоций Нестерова не проявляет. Ей не страшно, предстоящая вылазка в тыл врага её совершенно не пугает. Её не смущает похвала, она на это не реагирует. Её даже не волнует то что рядом капитан НКВД, о котором среди бойцов ходят не самые хорошие слухи. Она солдат и несмотря на возраст, давно уже отринула всё лишнее.

— К утру, пока темно, вам нужно выдвинуться, — глядя на карту говорит Быстрицкий. — Капитан Горчаков идёт с тобой. Он опытнее, слушайся его. Вопросы есть?

— Так точно, есть. Товарищ комфронт, сколько бойцов с собой брать? У меня в роте на ногах тридцать человек осталось. Совсем молодых и старых, тащить такую даль смысла нет. Замедлят передвижение, привлекут внимание.

— На твоё усмотрение, дочка.

— Тогда возьму десятку. Сержанта Никифорова разрешите поставить моим замом. На этом всё, разрешите идти?

— Иди дочка, — выдыхает Быстрицкий и как только Нестерова выходит смотрит на Горчакова. — Видишь?

— Вижу. Такая молодая, а уже столько всего видела. Не место им таким на войне. Ну что, пойду группу готовить. Надо маскхалаты получить, патроны, провизию в дорогу. Операция предстоит не из лёгких.

— Удачи, Денис Матвеич. На складе скажешь что по моему приказу, пусть выдадут тушёнку, махорку и сахар. И осторожнее.

Выйдя из блиндажа, Горчаков хмыкает, кивает шарахнувшемуся от него красноармейцу и идёт к Нестеровой.

По пути размышляет о жизни, войне и людях. И капитан НКВД как никто понимает что война не только здесь, на передовой, она внутри страны. Искалеченный, практически уничтоженный огрызок Советского Союза, продолжая сопротивляться, буквально захлёбывается от внутренних врагов. Банды и секты лезущие как грибы после дождя, не хуже фашистов расшатывают и без того стоящее на коленях государство. Предатели, перебежчики, бандиты, главы разнообразных религиозных культов. Все они, добивают измученную войной страну.

Бандиты грабят, убивают и даже в такой ситуации пытаются нажиться. Новоявленные святые отцы и матери, восхваляя выдуманных богов, обещая народу спасение ведут его к гибели. Вещают что война, это кара высших сил за неверие. Предлагают искупить, откупиться, покаяться. Приносят жертвы, проводят кровавые ритуалы, устраивают диверсии на производствах. И всё это тогда, когда для победы нужны каждые руки.

— Да, нас боятся, ненавидят, — недевая шапку криво улыбается Горчаков. — Но без нас, бояться будет уже некому. Стоящая на коленях страна рухнет. Пусть считают уродом, тварью, мне плевать, но уничтожить родину я не позволю. Ни внешним врагам, ни внутренним. А всё же интересно, что там за партизаны в лесах засели. А главное — сколько их? Так разрушить целую станцию… Очень интересно что там за бойцы такие.