А я тебя да (СИ) - Резник Юлия - Страница 29

— Но ты, конечно же, не можешь им со мной поделиться, — грустно вздохнула Вера.

Сейчас? Я моргнул, поднял голову, вглядываясь в ее красивое лицо. Сейчас не могу, какое там, когда эта дура в больнице?!

— Могу только пожаловаться.

— Давай!

— Вот скажи мне, Вер, ты же умная женщина, почему люди — такие непроглядные идиоты?

— Хороший вопрос. Я и сама частенько им задаюсь. Тебя кто-то расстроил? — Вера широко улыбнулась, почесывая меня за ушами, ну точно как огромного злого котяру.

— Это мягко сказано. Одно задание человеку поручишь, и то он все изговняет. Не понимаю я, неужели так трудно справиться с одной единственной, блядь, задачей? Как они, сука, живут?

Может быть, я был неправ. Может, будь я хорошим человеком, смог бы войти в положение Анны и найти в себе к ней сочувствие. Но я, мать его так, не был хорошим. Ни в принципе хорошим, ни применительно конкретно к этой ситуации. Я не понимал, сколько бы ни старался, как она могла довести себя до того, что чуть было не перечеркнула наш с Верой шанс стать родителями. Наш последний, блядь, шанс… Как она, сука, посмела?! Я держал руку на ее едва слышно трепыхающемся животе, впервые чувствуя своего ребенка, и сатанел. Хотя, готов поклясться, Анна рассчитывала совсем на другую реакцию, когда предложила мне это. Думала, я поплыву, расчувствуюсь и, может, даже предложу ей деньги вперед. Но ставка не сыграла. Я только лишь сильней разозлился — что если бы Анну не удалось стабилизировать? Что если, а? Вот что если?!

Как я не наорал на нее, как не встряхнул — не знаю. С одной стороны, мне ее ни видеть, ни слышать не хотелось. С другой — я еле-еле себя от нее отлепил. Животная моя часть требовала сделать все, чтобы обезопасить эту дуру. Привязать ее к койке, если придется, вырвать из контекста внешнего мира, чтобы никаких, сука, больше тревог. Но другая, более цивилизованная часть моей личности подсказывала, что тут надо действовать тоньше и хитрее.

— Прости. Это риторические вопросы.

— Да я поняла. — Вера чмокнула меня в макушку, я сильней сжал ее талию. Постояли еще и так, но мне все равно было ее чудовищно мало. — Голодный?

— Нет, ничего не хочу. В душ и спать.

— И зубы почисти — перегарище, как тебя с работы не выгнали в таком виде?

Я не стал говорить, что моя отлучка никак не связана с работой. Просто потому что тогда бы возникли вопросы, на которые я не смог бы ответить. Так что врать пришлось бы в любом случае. Это меня беспокоило, засев занозой глубоко внутри…

Быстро вымывшись и не забыв освежить полость рта, скользнул к жене под одеяло. Оплелся вокруг нее, ткнулся пахом в попку, но приставать не стал. Только на плоский живот руку уложил. Представляя, что это в ней шевелились наши дети. До этого ведь никогда не доходило. Первого нашего малыша Вера потеряла на раннем сроке. А что касается ЭКО… Мы пробовали два раза. И в обоих случаях эмбрионы просто не приживались. Ну, вот и как бы я ей сейчас признался, что обратился к услугам суррогатной матери? Стоило вспомнить, как Вера плакала, когда очередная попытка заканчивалась ничем, и куда только девалась моя решимость.

В общем, я продолжал хранить свой секрет, что было довольно сложно, особенно учитывая то, что с Анной мне приходилось контактировать постоянно. Я боялся, что она опять натворит какой-то хуйни, которая аукнется нашим с Верой детям. Тысячу раз прокляв свое решение остановиться на этой кандидатке, я день и ночь думал о том, как не допустить самого худшего. И для начала решил втереться к ней в доверие. Стать жилеткой, доверенным лицом, другом… Чтобы понимать, что у этой дуры в башке, и держать руку на пульсе. Ведь ее гребаное давление как начало скакать, так и продолжало. Анна не успокоилась, даже когда я согласился выплатить ей аванс.

— Спасибо, Семен. Ты просто невероятно меня выручаешь, — шептала она, слизывая слезы, да-да, мы перешли на ты. — Но у нас нет донора. И очередь опять же…

В итоге мне еще и этим пришлось заняться. Благо тут Бутенко помог, как заведующий онко.

Неизбежно в ворохе обрушившихся на меня проблем в какой-то момент начала проседать работа. Я едва не упустил назревшую в отделе борьбу за свое же, сука, кресло. К счастью, я в нем оказался все же не зря. В нужный момент чуйка сработала, я просек готовящуюся подставу и все отыграл назад.

Удивило ли меня, что сыр-бор возник из-за моего зама? Очень. Ведь я был почти уверен, что ему хватит ума дождаться, когда я сам посчитаю нужным уйти. Хорошо, что у меня не было времени ругать себя за доверчивость. Надо было действовать. Ну, я и переиграл все втихую. Перетасовал, как карты, людей. Запасной план у меня всегда имелся. Все же стратегия — мое сильное место. В общем, подарком под елочку моему заму стало понижение в должности. Ну, а дополнительным щелчком по носу — то, что вместо Степана назначили Шамшурова, подставив которого, он рассчитывал утопить и меня. Одним махом я убил сразу двух зайцев. И Степочку опустил с неба на землю, и в лице Шамшурова вечным должником обзавелся. Теперь, если вдруг что случится, он никогда не откажет мне в помощи. Понимание, что у власти останутся обязанные мне люди, чуть притупляло панику от осознания, что сам я очень скоро ее лишусь. Как говорится, не было бы счастья — да несчастье помогло. Теперь можно было уходить со спокойной душой. Впрочем, я пока не спешил писать рапорт. Будто чувствовал, что еще не время. Жил на взводе. А когда напряжение угрожало достигнуть пика, обращался к психологу. И, кажется, Инна мне действительно помогала.

— Сём…

Я обернулся, смущенный странными нотками в голосе жены. Оставил в покое воротничок, который как раз застегивал.

— Что случилось?

— Ты только не пугайся, ладно?

Да твою ж мать! Если она не хотела меня тревожить, нужно было выбирать какую-то другую подводку к разговору!

— Ладно, — покладисто кивнул я, поражаясь тому, как осип голос. — Что случилось?

— У меня кровь. Немного крови, ты не бойся, — тараторила Вера. — Я бы даже внимания на такое не обратила, если бы у меня было чему кровить.

— В смысле там кровь? — тупил я.

Вера втянула губы в рот и кивнула. А потом обхватила себя за плечи и, все равно не сдержавшись, всхлипнула.

— Вер, ну ты чего сразу о плохом думаешь, а? — спросил, сгребая ее в объятия. — Это же что угодно может быть, так? Мы вчера… может, мы переборщили, а? Два раз все-таки.

— Раньше и четыре бывало!

Она хотела фыркнуть, но из-за слез звук вышел каким-то жалким.

— Ну, может, как-то неудачно. Я был сильным. Сейчас-сейчас. Постой, — говорил то ли ей, то ли себе, принуждая собраться. — Я Бутенко наберу, мы сразу к нему поедем.

— Мне же на работу.

— Позвони, скажи, что не выйдешь. Что, тебе замену не найдут?! — возмутился я, прикладывая телефон к уху. — Жор, привет. Шведов… Тут у нас какие-то траблы. Собираемся ехать к тебе. Ты на месте? Вер, он на месте. Давай быстренько собирайся.

Пока ситуация требовала от меня каких-то действий, я еще держался. Хуже стало, когда мы уселись на заднее сиденье машины, и я больше ничего не мог сделать — даже время поторопить. Сидел, не в силах пошевелиться — пленник собственного страха, и только кровь шумела в ушах.

— Сём…

Нечеловеческим усилием воли я повернулся к жене, заставив одеревеневшие мышцы подчиниться. Наши глаза встретились. Вера смотрела на меня так, будто один только мой взгляд мог ее исцелить.

— Все будет хорошо. Ты прав. Наверняка проблема выеденного яйца не стоит.

— Ага. Так и есть.

Я обнял жену за плечи и привлек к себе. На улице был декабрь месяц, а я чувствовал себя выброшенной на раскаленный песок медузой. Кожа горела. Казалось, меня вообще вот-вот не останется. Нужно было как-то остыть, остудить голову. Паника — последнее, что бы нам сейчас помогло. Но, кажется, я сожгу все вокруг себя, пусть только мне кто-то скажет, что болезнь вернулась. Что сделанного нами оказалось недостаточно. Пусть. Сука. Кто-то мне скажет.