Вперед в прошлое 3 (СИ) - Ратманов Денис - Страница 50

— Дети — на выход, — объявил проходивший мимо Валентин.

Наташка и Борис подскочили, как на пружинах, и рванули знакомиться с дедом, а я наблюдал за ними из окна. Борька сразу же на нем повис, что-то затарахтел, Наташка с достоинством стояла в стороне. Дед раскраснелся от волнения и не знал, кому уделять внимание: Борису или Наташке, то к внуку обратится, то к внучке. Проблему выбора решил Валентин, который жестом повлек деда за собой выгружать товар из второго вагона.

Самое хрупкое мы везли в этом. Больше всего меня волновал инжир. Каждый плод я обернул салфеткой, сложил в две картонные коробки, открыл одну — вспорхнула стайка плодовых мушек. Нормально. Не заплесневел. А вот с шелковицы взлетел целый рой дрозофил. Ягоды пустили черный сок, на них различались белые нити плесени. Я разжевал одну ягоду: вроде не забродила. Если перебрать и промыть, можно продавать в бумажных кульках, но часть придется или выбросить, или пустить на компот.

— Давай, Павел, я тебе помогу, — вызвался Сергей и вывел меня из подсобки. — Иди на перрон, будете с Валентином принимать ящики и коробки.

Так было разумно и, выслушивая от Валентина, какой я деятельный товарищ, я спускал товар: три ящика абрикосов, немного смородины, инжир и шелковицу. Наташка и Борис помогали деду громоздить ящики на кравчучку.

Я нагрузил свою тележку, перевязал веревкой ящики и коробки. Снова знакомство деда с внуками получилось скомканное. По-хорошему надо бы сейчас — домой. Помыться, перекусить, телек посмотреть. Может, вздремнуть час-другой, а надо ехать на рынок, чтобы товар не сгнил.

Наташка с Борей сами хотели наторговать себе на карманные расходы, потому такой расклад их устраивал.

Для Бориса, похоже, главным было другое. Дед взялся толкать тележку ко мне, но брат остановил его, расстегнул рюкзак и вытащил альбом с рисунками. Он же обещал деду показать свои художества! Дед сел на корточки и принялся их рассматривать. Тогда я не выдержал, рванул к ним, встал между ними и таксистом-зазывалой.

— Дед, привет! — Он поднял голову, разулыбался и протянул руку, я ее пожал, говоря: — Борь, давай приедем на рынок, расположимся, и там все покажешь.

— Как шелковица? — мрачно спросила Наташка, видимо, ее расстроило то, что дед все время уделяет брату, точнее, брат узурпировал деда и трещит не смолкая.

— Хреново. — Я отогнул старую простыню, которой обернул коробки, и показал, в каком состоянии товар. — Но не прокисла. Ничего, будешь продавать кульками, как семечки. Для местных это экзотика, должны повестись.

Сестра повела плечами.

— Мне помыться бы, я такая вонючая!

— Придется потерпеть. Распродадим все часам к трем дня, все помоемся.

— А дед воды запас? — спросила на. — Отключат же!

— Тут не отключают воду, — объяснил я, — и горячую сами не греют, то есть колонок нет, она прямо из крана бежит.

— Ничего себе… — Она задумалась и спросила про поезд: — И это ты так каждый раз, как ехал сюда, так мучался, потел? — скривилась она. — Две ночи в поезде, тачки, не помыться, не поспать, потом — рынок… Жуть! И не думала, что это так сложно.

— Ты самого цирка не видела: поездки в метро с грузом!

Боря спрятал альбом в рюкзак. Туда же положил коробку с шелковицей и поковылял за дедом, рассказывая, как мы нарисовали фоторобот преступника, который оказался похожим. Когда наконец он смолк возле здания вокзала, дед сказал:

— В последнее время я торгую в Перово. Давайте я вас дома оставлю, а сам…

— Мы с вами! — вызвалась Наташка. — Зря позавчера, что ли, орехи щелкали и по шелковице лазали?

— Угостишь шелковицей? — мечтательно спросил дед. — Вкус юности!

Наташка повернулась ко мне, готовая угощать деда, но он ее остановил:

— Не сейчас. На рынке. Давайте побыстрее туда доберемся, побыстрее все продадим и вернемся домой.

— Поедем на метро? — радостно воскликнул Борис, — на этих…как их… лестницах?

— Эскалаторах, — подсказал я и распределил обязанности. — С грузом там будет сложно. Потому давай так: Наташа помогает деду, а ты — мне.

Так сестра не будет ощущать себя брошенной и хоть немного пообщается с дедом. Чертова суета! Но передать много груза с большим количеством людей рационально. В конце концов, у нас будет свободный четверг. Если понравится, то и на пятницу останемся.

Я взялся за тачку и пропел:

— Эх, дубинушка, ухнем!

До двадцатого неделя осталась, а там — денежная реформа. Надо использовать время по максимуму!

От эскалаторов Борис ожидал большего. Не знаю чего. Наверное, думал, что они несутся, как карусели, и затягивают в ненасытные недра зазевавшихся людей. В общем, не впечатлился мой брат и аж расстроился.

Наташа же вела себя со сдержанным достоинством, словно была в метро каждый день — в отличие от брата, который вращал испуганными глазами и не отпускал деда.

Видя такое, он Бориса проинструктировал:

— Если потеряешься, стой на месте.

Получив порцию ненависти — что-де толкаемся, стопорим движение своим грузом — мы доехали-таки до станции Перово, серенькой и невзрачной в сравнении с центральными. Эскалатора тут не было, и поднимаясь по лестнице, дед говорил:

— Здесь нет большой площади возле метро, на поверхность ведут четыре выхода, нас как раз четверо. Можно разделиться. — Он посмотрел на перепуганного Бориса, качающего головой, и сказал: — Борис будет со мной, ладно. Наталья?

Она сглотнула, но не показала, что ей страшно. Дед добавил:

— Милиции не бойтесь. Они меня знают и уважают, говорите, что вы мои внуки — не тронут.

— То есть рынка как такового тут нет, и мы будем продавать с земли? — уточнил я. — А если дождь?

— Пару раз был, я спускался в переход, но оттуда гоняют даже меня, — ответил дед. — Сегодня по прогнозу сухо.

Борька позеленел, всем своим видом говоря: «Господи, куда я попал? Домой хочу!» Наташка была настроена решительно, уж очень ей хотелось заработать себе на обновки.

— Это ж как рыбой торговать, — утешала она себя, — только остановка больше, чем та, где мы ставриду продавали, да?

— Ага, — подтвердил я, — и у нас крыша есть в виде дедушки.

Вся наша толпа вышла из перехода недалеко от пятиэтажки, где стояла вереница торговцев. Продавали все: музыкальные пластинки, вязаные вещи, пучки земляники, грибы.

— Откуда тут грибы? — удивился Борис

— Это другая климатическая зона, — объяснил я. — Тут грибы летом, а земляника, видишь, только сейчас. И вишня, хотя у нас она вся погорела от жары.

Дед встал под липой на усеянном окурками пятачке. Он только начал развязывать кравчучку, снимать простыню с ящиков, а вокруг него уже образовалась толпа — интересно ж посмотреть, что там такое. Орехи были у него же. Он поставил ящик с ядрами на раскладной стул, а тара с абрикосами у него громоздилась друг на дружке, и получался эдакий стол из ящиков.

— Какие красивые абрикоски, — воскликнула молодая женщина. — Вкусные, наверное.

— Медовые, — уверил дед и сразу озвучил цену: — Тысяча двести такие, а есть еще краснощечки по девятьсот.

— Дорого, — покачала головой она.

Гладко выбритый седой мужчина молча купил килограмм, и она не выдержала, взяла полкило.

— Удачи, дед! — пожелал я и поволок кравчучку к переходу, чтобы выйти с другой стороны трассы. — Натка, ты о мной?

Она побледнела, но кивнула. Я отлично понимал это ощущение неловкости, когда становишься, как нищий, с кулечками, и начинаешь зазывать. Но главное — преодолеть стеснение и сомнения, как только первые деньги ложатся в карман, все сразу спорится.

— И я с вами! — вызвался брат.

Мы нашли место сразу возле перехода, застолбили его.

— Надо ж перебрать шелковицу! — Сестра сунулась в коробки. — И деду отнести смородину, а себе взять орехи, а то у нас тут… все.

Я спустил коробку с шелковицей на землю, подвинул к бетонной стенке перехода.

— Боря, перебирай, вот.