Острые углы (СИ) - Сергеева Оксана - Страница 18

— А у нас тут тортик и шампанское. Заходи в дом, я сейчас приду. Это ко мне гости.

Лера сразу поняла, кто к ним наведался в такой час. Клубничный торт, розовое шампанское и розовые свечки мог притащить только Полевой, больше некому.

— А чего же в такое время?

— Сейчас узнаю.

Лера пристроила находки на верхнюю ступеньку крыльца, а сама прошла по дорожке, открыла калитку и вышла за двор. Территория за пределами двора освещалась скудно. Пришлось напрячь зрение, чтобы привыкнуть к темноте и хоть что-то разглядеть.

В кустах зашуршало.

— Полевой, ты где? — спросила она.

— Тут, — раздалось справа от калитки.

— Что ты там делаешь?

— Я застрял, — сообщил он, с трудом выбираясь из рябинника, посаженного вдоль забора.

— Ты че, ко мне прямо с Гаваев?

Лера пыталась говорить с ним строго, но у нее не вышло, и она расхохоталась, когда оценила его весьма нетрезвый вид. Да что там, Полевой был пьяный в хлам, и на шее у него болталась гирлянда из плюмерии.

— Почему это? Нет… — невозмутимо ответил он. — Просто букет цветов… это же так банально.

— Коне-е-ечно, — протянула она, — ты-то у нас большой оригинал.

— Хотел сюрприз тебе сделать… с днем рождения поздравить.

— День рождения у меня завтра.

— Так после двенадцати… значит, уже сегодня.

— А почему торт и шампанское там, а ты здесь?

— Так и я был там… — повернулся, глянув на забор, — а потом собачка… и я обратно… — взмахнул рукой.

— Ах ты мой ясноглазый… Собачку напугался? — Лерку снова разобрал жуткий смех, стоило представить, как он в таком состоянии сиганул через ограду.

— У вас там такой медведь…

Ну да, старый золотистый ретривер вполне мог ему спьяну показаться медведем.

— Тебе повезло. Пират уже давно на пенсии и в легком маразме. Ему теперь каждый человек друг, иначе бы он точно покусал твою красивую задницу. А чего через калитку не зашел?

— Так она закрыта.

— Так наверное не в ту сторону открывал.

— Да? — искренне удивился Лёха.

Лера снова расхохоталась:

— Полевой! Я думала у вас в семье Юлик за идиотизм отвечает. Ты заразился от него, что ли? А как ты сюда, кстати, добрался? Надеюсь, не сам?

— Юлик привез.

— Тогда всё понятно. Звони, пусть возвращается и забирает тебя обратно.

— Не буду. Я отсюда никуда не уйду, пока мы не поговорим, — уперся Лёха.

— Уйдешь, — жестко сказала Лера.

— Не уйду.

— А спорим на ящик текилы, что уйдешь? — съязвила она.

— Не уйду. Я точно знаю, что ты меня ждала… хотела, чтобы я пришел… и я пришел! — уверенно заявил он, вышел из тени забора, снял с себя цветочную гирлянду и надел ей на шею.

— Чем пахнет? — Лера принюхалась.

— Цветами? — предположил Лёшка.

— Нет. Иди-ка сюда, — повела его к свету.

Она прекрасно знала этот железистый запах. Не цветами от него пахло и даже не алкоголем — кровью.

Они вышли на дорожку, Лера подвела его ближе к крыльцу, где было больше света, распахнула на нем пиджак и резко втянула в себя воздух: на его светлой футболке с левой стороны расплылось огромное алое пятно.

Сима охнула, прикрыв рот ладонью, Полевой, взглянув на себя, покачнулся.

— Лёш, Лёш… — Лера подхватила его и, пытаясь не дать ему упасть, чуть вместе с ним не завалилась в куст родендрона.

— Это че за хрень, — выдохнул он, восстанавливая равновесие.

— Пойдем в дом, — придержала его за талию.

Они прошли в гостиную, она усадила его на диван, задрала на груди футболку и осмотрела рану.

— Лер, ну как там? — спросила Сима.

— Бочину разодрал, когда через забор лез. На гвоздь, наверное, напоролся. Мам, скорую вызывай!

К счастью, рана была не сильно глубокая, но с неровными краями, и ее нужно было срочно обработать и зашить, чтоб не допустить воспаления.

— Я никуда не поеду, пока не поговорим, — заявил Лёха.

— Дурак ты, что ли. Тут шить надо. Гарантию даю, завтра загноится.

— Сказал — не поеду, — не уступал он. — Вот и зашей, раз шить надо. Ты ж хирург.

— Собачий, Лёша, собачий хирург — не человеческий!

— Да какая разница? Там шкура — тут шкура. Представь, что я собака! — Полевой засмеялся.

— Кобель, бл*ть! — не удержалась Лера. — Думаешь, что я с собой инструменты вожу?

— Да, — кивнул он.

И был прав. У нее в машине всегда лежали не только чистые вещи, но и сумка с набором инструментов, необходимыми лекарствами и шовным материалом.

Серафима подошла ближе, поправила узкие очки в черной оправе и пригнулась, изучая ранение Леркиного кавалера. Она была невысокого роста, полноватая, с пышными волосами цвета красного дерева.

— Лерка, да заштопай ты его, ну чего сидит весь в крови!

— Да мама! — одернула ее Лера, чтоб не поддакивала Лёшке.

Заохав, Сима достала бутылек корвалола из ящика комода, стоявшего у стены, и накапала себе в стопочку.

— Значит, я сама тебя в больницу отвезу, — решила Лера. — Поднимайся!

— И не подумаю. Сказал же. Никуда не поеду. Умру тут о потери крови.

Полевой, как и заявил, даже с места не двинулся. Сам снял с себя пиджак, который теперь тоже был испачкан кровью, и краем задранной футболки собрался промакнуть кровь, всё еще сочащуюся из раны.

— Не трогай, — остановила его Лера. — Я тебя прошу, не лезь туда руками!

Раздраженно вздохнув, она осторожно избавила его от одежды.

— Господи, зачем я это делаю… — приговаривала, еще раз тщательно осматривая рану. — За каким хреном я с тобой связалась…

— А с этим что? — спросила Сима, поднимая окровавленные вещи.

— Выброси.

— Да как же это…

— Выброси, говорю.

— Это был мой любимый пиджак, — отметил Полевой.

— Переживешь, — сказала Лера.

Серафима еще раз глянула на пиджак и ушла в ванную. Зачем же выбрасывать хорошие вещи, если их можно почистить.

Лера принесла из машины инструменты, попросила у матери пару чистых полотенец и пошла переодеваться, так как была в пижаме. Поднявшись в свою комнату, сняла с себя пижаму и цветочную гирлянду, надела спортивный костюм и нашла для Лёшки чистые вещи.

Футболки и толстовки она частенько покупала в мужских отделах на несколько размеров больше, поэтому их легко можно будет натянуть на Полевого.

Вернувшись в гостиную, убрала с дивана плед и подушки.

— Сюрприз он хотел сделать… Охереть сюрприз… Одна теперь корвалол пьет, второй с дырочкой в левом боку… Поздравил Леру с днем рождения… Ложись!

— Лерочка, не ругайся, — попросил он, укладываясь на диван.

— Заткнись.

Она присела рядом и подвинула к себе столик, на который выложила необходимые инструменты.

— Лерочка…

— Замолчи, иначе я тебе рот зашью, — сказала, натягивая стерильные перчатки.

Она вколола ему антибиотики и анестетик, а когда анестезия подействовала, промыла рану и наложила швы.

Лёха, решивший, что в такой момент лучше и правда Леру не злить, не говорил ни слова, лишь молча следил за ее аккуратными, уверенными движениями и смотрел на сосредоточенное лицо.

— Всё, — сказала она, наложив повязку.

— Вот ты дольше отпиралась, чем зашивала.

Лера пропустила его замечание мимо ушей. Содрала с рук перчатки и помогла ему сесть. Затем отерла мокрым полотенцем измазанные кровью места на груди, предплечьях и надела на него свою футболку, которая оказалась как раз впору.

— Как себя чувствуешь?

— Лерочка… — прошептал он, просовывая голову в горловину толстовки, — я тебя люблю.

— Придурок, — преодолев секундную оторопь, выпалила она и вышла из комнаты.

Лёха просунул руки в рукава, расправил на себе кофту и вышел за ней, найдя ее под навесом крыльца. Прислонившись к кованым перилам, Лера щелкала зажигалкой и пыталась прикурить, но огонек почему-то не вспыхивал.

— О-о-о, — протянул Полевой, заметив, что глаза ее влажно блестят, — Соломатина, ты че расклеилась… Я думал, что ты у меня такая надёга… Железная женщина, с каменным сердцем, а ты…