Топить в вине бушующее пламя печали 2.0 (СИ) - "Priest P大" - Страница 268

Тогда камень нирваны поглотит и прошлое, и настоящее. Сюань Цзи не будет помнить ничего, кроме этого имени. И клан Чжу-Цюэ возродится вновь.

Учитель... ваш план был идеален.

Шэн Линъюань вздохнул. Он вдруг вспомнил тот год, когда они с Дань Ли покинули Дунчуань, и недоигранную партию в ци.

Тогда он был юн, невинен и глуп. Они с Дань Ли сидели друг напротив друга перед доской. Переставляя камушки4, он слышал, как Дань Ли рассказывал о восшествии владыки людей на престол. Но на самом деле он не слушал, что говорил учитель. Юноша беспорядочно совершал ходы. Его спина была так напряжена, что боль отдавалась в поясницу.

4 手谈 (shǒután) — беседа руками (обр. об игре, например, в облавные шашки)

Видя, что юноше нездоровится, Дань Ли тут же оставил игру и тепло осведомился:

— В чем дело, Ваше Высочество?

Перед тем, как ответить, Шэн Линъюань внезапно вздохнул с облегчением и прошептал:

— Все прошло... Ох, о чем говорил учитель?

Дань Ли взял со столика чайник и налил ему полчашки воды:

— Кажется, вы чем-то расстроены, Ваше Высочество?

— Нет, ничего такого, — Шэн Линъюань медленно опустил голову и под проницательным взглядом Дань Ли сделал маленький глоток. — Это все Сяо Цзи… Тун. Теперь он может действовать самостоятельно. Ему больше не нужно одалживать мои глаза...— юноша кашлянул. — Это так странно. Он все время смотрит на меня. Я еще не привык к этому.

— Все дело в том, что вы не привыкли к этому? — тихо спросил Дань Ли.

Шэн Линъюань не знал, что на это ответить. Дух меча закрыл от него свои мысли. Он понятия не имел, о чем думал Тун. Юноша лишь чувствовать на себе его взгляд и сидел как на иголках. В тот день дух меча сбежал от Дань Ли. Шэн Линъюань почувствовал, как тот выплыл из окна. На улице было тепло, стояла ранняя осень. В сознании Шэн Линъюаня появился пейзаж, на который смотрел дух меча, и душа юного принца невольно устремилась туда.

— Ваше Высочество, Тун — дух меча, — вздохнул Дань Ли.

Шэн Линъюань пришел в себя и понял, что уголки его рта невольно поползли вверх. Он тут же выпрямился и собирался уже что-то сказать, как из окна внезапно подул легкий ветерок. Почувствовав, что Его Высочество закрыл свои мысли, улизнувший поиграть дух меча несказанно удивился и оглянувшись, посмотрел в дом. Шэн Линъюань снова напрягся, он намеренно не смотрел в окно и только хмурился, будто думал о чем-то серьезном.

Тогда Сяо Цзи облокотился на подоконник и окликнул юношу. Шэн Линъюань тут же сделал вид, что только сейчас заметил его. Он спокойно поднял голову и приветливо осведомился: «В чем дело?»

«Ты что, закрыл от меня свой слух? Зачем ты это сделал? Ты жаловался на меня этому старику?», — недовольно произнес Сяо Цзи.

Шэн Линъюань поднял брови и, как ни в чем не бывало, спросил: «Ты ведь сам убежал, потому что тебе стало скучно, разве нет? Я боялся, что ты вновь будешь возмущаться, потому сделал так, чтобы ты ничего не слышал. Думаешь, у меня так много времени, чтобы каждодневно говорить только о тебе? Скандалист».

«Тогда я тоже хочу послушать!» — недовольно заявил дух меча.

«Тогда сиди и слушай. Не перебивай и не создавай проблем».

С этими словами Шэн Линъюань отвернулся и перестал обращать внимание на дух меча. Им с Дань Ли еще нужно было обсудить «дела». Наблюдая за этой сценой, учитель ничего не сказал, напротив, он пошел юноше навстречу и поспешно увел разговор в другое русло. Они говорил долго, порой в их непонятных речах проскальзывали поистине сложные аргументы. Некоторое время спустя духу меча захотелось спать. От услышанного у него разболелись уши и голова.

Вдруг, Дань Ли заметил, что Шэн Линъюань замолк на середине фразы и уставился на опустевшую чашку в своей руке. Не трудно было догадаться, что дух меча вновь покинул их.

Дань Ли не стал торопить юношу, он просто сидел и со спокойным видом переставлял камушки на доске.

Несколько долгих мгновений спустя Шэн Линъюань снова заговорил:

— Учитель, порой, когда на улице солнечно, меня посещают нелепые мечты. Я надеюсь, что так будет всегда. Не будет ни ветра, ни дождя, ни холодов. Как бы я хотел, чтобы это лето длилось вечно.

— Я много лет хожу по свету, и лишь немногие из них были наполнены радостью. Нет ничего плохо в том, что мы порой слишком увлекаемся, — камушки тихо ударились о деревянный столик. — Но если к осени не приготовить ватных халатов, а к весне холщовых одежд, люди поднимут вас на смех.

В юности Шэн Линъюань часто не соглашался с Дань Ли.

— Но если совершенствоваться и усердно тренироваться, ни холод, ни жара не смогут тебя коснуться. Разве совершенствующим есть дело до ветра и дождя, когда их взоры устремлены в вечность?

Дань Ли выпрямился, засунул руки в рукава и сел. С этой странной маской на лице он больше напоминал равнодушного злого духа.

— Ваше Высочество, — спокойно начал Дань Ли, — снежные бури смертельны для бродяг, простой народ слаб. Что до совершенствующихся, пусть их и не страшит ни холод, ни жара, но им все еще следует опасаться грозы. У всех свои бедствия и свои неудачи. Единственная постоянная вещь в этом мире — это непостоянство.

Шэн Линъюань долго молчал, мрачно глядя перед собой. Наконец, собравшись с духом, он спросил:

—Учитель, в Дунчуане рассказывают множество разных легенд. Говорят, чувства нельзя изменить, они останутся с тобой до самой смерти. Вы в это верите?

— Эти легенды передаются из поколения в поколения, у них свои корни, своя основа, они заслуживают доверия, — отозвался Дань Ли. — Но, Ваше Высочество, шаманы живут не более ста лет, для неба и земли это всего лишь мгновение. Разве не смешно сравнивать себя с муравьями и цикадами? Шаманы говорят «до самой смерти», потому что конец их жизней не за горами. Но что, если они не могут умереть? Что, если Чиюань действительно источник долголетия, и они будут жить вечно?

В те времена Шэн Линъюань был слишком молод, чтобы понять скрытый смысл его слов, он не знал, что может прожить более сотни лет. Он услышал лишь, что «жизнь коротка, дух меча проживет тысячу лет и, когда-нибудь, им придется пойти разными дорогами». Наследник престола был обескуражен. Насилу погасив в себе юношеские чувства, он раздраженно сказал:

— Это вряд ли. В любом случае, ни мне, ни учителю столько не прожить.

Услышав его слова, Дань Ли на мгновение растерялся, а позже со смехом сказал:

— Так и есть.

Собрав с доски все камушки, Дань Ли сбросил их в корзину.

— Ваше Высочество сегодня особенно рассеяны. Не думаю, что есть смысл продолжать игру, давайте прервемся. Как вы смотрите на то, чтобы заключить со мной пари?

Шэн Линъюань был ошеломлен.

— Это всего лишь сплетни. Как учитель может относиться к этому серьезно...

Но Дань Ли взмахнул рукой и прервал его.

— Я уже говорил Вашему Высочеству, что вам не удастся охватить все. Будь то заговор или обман, мир переменчив, а мы лишь жалкие глупцы. В этом мире мы слепы, наши знания поверхностны. Нам ли судить о том, что верно, а что нет? Все это считается нормой сегодня, но пройдет тридцать или пятьдесят лет, а может триста или пятьсот лет, и все это станет шуткой, над которой посмеются даже нищие. Все, что вам нужно, это оставаться в стороне и позволить небесам судить, что правильно, а что неправильно. Но верить в постоянство и верить в то, что в мире существует единственная верная истина, все равно что своим копьем пробить свой же щит5.

5 自相矛盾 (zìxiāng máodùn) — своим копьем пробить свой щит (обр. противоречить самому себе, впасть в противоречие). Дань Ли имеет в виду, что верить в то, что мир меняется и при этом не допускать мысли о том, что что-то может измениться кардинально — нелогично.

Бесчувственные речи Дань Ли привели шестнадцатилетнего Шэн Линъюаня в замешательство. Юноша доверял этому старику и попросту не мог скрыть от учителя то, что было у него на уме. Но внезапно учитель превратился в дряхлого, словно вырезанного из вяза, монаха. Надев маску «человека, давно живущего на свете», он тихо усмехнулся, а затем прочитал принцу Священные Писания.