Ненастоящий герой. Том 3 (СИ) - "N& - Страница 50

— Как скажешь, босс. — нежно мурлыкнула Бешеная. — С кинжалом обращаться умеешь? Или воспользуешься магией?

В этот момент со стороны озера раздался всплеск. Оттолкнувшись от дна, Ксинс нырнула и в несколько мощных, но изящных гребков доплыла до центра. Где скрылась с головой и вернулась обратно, уже не показываясь над поверхностью воды.

Вынырнув, дроу не заметила в кустах лежащих друг на друге Бешеной с фор Корстедом и спокойно пошла к берегу. Блестящие в свете Ханиамоны ручейки стекали по ее антрацитовой коже, рисуя соблазнительные узоры на стройном подтянутом теле.

Мало кому доводилось видеть горных эльфиек в неглиже, и еще меньше тех, кому удалось потом об этом рассказать. Однако Радремон прекрасно понял, что именно имела ввиду светлая, восторгаясь прелестями сестры по проклятию.

Неожиданно Ксинс резко развернулась и подняла голову к зависшему в небе диску луны. Ее волосы взметнулись снежным хороводом, обнажив плечи и спину.

Которые оказались сплошь покрыты уродливыми шрамами.

Приглядевшись, маркиз понял, что это отнюдь не следы от кнута или розог и вовсе не оставленные каким-либо оружием рубцы. Отметины скорее походили на некие символы или иероглифы, вырезанные опытной рукой и тут же по оголенной плоти прижженные. По кругу же их обрамлял орнамент, напоминающий стилизованное изображение паука.

Если все это «великолепие» ваяли по-живому, то боль должна была быть чудовищной.

— Ей не повезло с родителями. — произнесла Бешеная, проследив за взглядом фор Корстеда. — Фанатики, решившие возродить Ллос. А Ксинс они использовали как живой алтарь и вместилище для давно ушедшей богини. Ее с раннего детства насиловали всем родом, «накачивая энергией» и мучая, чтобы озлобить в должной мере и привлечь Паучью Королеву. Возможно у них даже получилось бы, будь на месте Ксинс обычная дроу.

«Еще одна слезливая история». — подумал Радремон, переведя взгляд на по-прежнему прижатую к земле эльфийку. — « Что сегодня за день такой? Это из-за перехода на Дуинитон что ли?»

Для полного счастья не хватало только выслушать о горькой судьбе Налланномома. Хотя о том, что родичи продали его в рабство, маркиз уже знал и так.

— Дай угадаю. — сказал фор Корстед, устроившись на светлой чуть поудобнее. — Твоя доля была не на много лучше, и вы — две родственные души — встретились в этом жестоком мире, влекомые друг к другу таинственной и непреодолимой силой.

Бешеная едва не расхохоталась, вовремя прикусив губу, чтобы не привлечь внимание Ксинс.

— Нет. Определенно. Так отреагировать мог только ты. — эльфийка улыбнулась от уха, жадно пожирая Радремона сверкающими в ночи глазами. — Как думаешь — кому живется проще: добряку среди злодеев или наоборот? Меня начали бояться еще до того, как я в первый раз сказала «кровь». А потом прятали все колюще-режущее и не подпускали к птичкам и зверушкам ближе, чем на бросок камня.

— Что-то встреченные мной эльфы не казались такими уж мягкотелыми. — усомнился маркиз.

— Ты видел только тех, что живут вовне. — поправила его Бешеная. — Их меньшинство. И обычно они уходят сами, понимая, что им не место в лесах Мульдросиля. Хотя меня вот выгнали! — с гордостью добавила она. — Это редкость. А лет через пятнадцать я встретила Ксинс. Работала тогда в одном борделе. Скорее ради развлечения, чем для заработка. А в один день какой-то грязный люд пинками загнал сестру в главный зал. И стоило мне встретиться с ней взглядом…

— Представляю, что стало с тем мужиком. — хмыкнул фор Корстед.

— Думаю, он может петь фальцетом. — увернула усмешку светлая. — Если выжил, конечно.

Дроу продолжала плескаться в лесном озере, не подозревая, что совсем рядом обсуждают ее прошлое. А может она давно уже их заметила и тактично не вылезала из воды, давая возможность уединиться. Теперь Радремон знал о ней чуть больше, и ему стали понятны некоторые особенности ее поведения.

— Пятнадцать лет, говоришь… — задумчиво произнес маркиз, немного приблизившись к Бешеной. — Так тебе получается…

— Не напрягайся, босс. Мне всего семьдесят три.

— Старушка. — фор Корстед опустился еще ниже, хитро глядя в глаза светлой.

— Только по людским меркам. — пренебрежительно фыркнула эльфийка, подавшись на встречу. — Ксинс, вон, за сотню. Так что не думай.

— А я ничего и не сказал… — прошептал Радремон, окончательно отдавшись эмоциям.

Однако стоило их губам соприкоснуться, как со стоянки послышался испуганный вопль Налланномома, отборный мат Банарва и многоголосый раскатистый рык жадных до крови монстров.

Глава 46

— Если эти придурки испугались обычного медведя, я им яйца бантиком завяжу! На ушах. Для красоты. — злобно процедила Бешеная, вскочив на ноги.

— Думаешь, у них есть яйца на ушах? — спокойно поинтересовался Радемон, вставая рядом.

— Сомневаюсь, что они вообще у них есть. — ответила светлая, и разочарование в ее голосе не услышал бы только глухой.

В этот момент между ними по направлению к лагерю стремительной тенью пронеслась Ксинс. Изящная, мокрая и обнаженная, словно лимнада, решившая повидать своих товарок — дриад и альсеид. Капельки воды блестели на ее обсидиановой коже невесомой кольчугой, а волосы развевались за спиной подобно призрачному шлейфу.

Но, несмотря на наготу, в руках эльфийка держала артефактный лук, а на поясе у нее болтался колчан со стрелами. И то и другое она бережно хранила в выкованных Банарвом кольцах.

— Обугленный господь! — Бешеная выругалась, добавив парочку выражений покрепче, и устремилась вслед за сестрой.

Поспешил за ними и маркиз.

Выскочив на поляну, фор Корстед обнаружил окровавленного Банарва, неимоверным усилием удерживавшего натиск сразу трех матерых Хиндатских Львов. Увеличив щит навыком, он прикрывал себя и вжавшегося в дерево Налланномома, который, выпучив глаза от страха, тем не менее не забывал лечить дварфа.

Бешеная, судя по всему, только что отвлекла на себя еще трех кошек, и теперь крутилась волчком, уворачиваясь от их когтей и клыков, одновременно с этим пытаясь достать монстров своими длинными ножами с изогнутым лезвием. Ее четко выверенные движения поражали смесью изящества и звериной ярости, коей светлая ничуть не уступала своим противникам.

Ксинс же завязала перестрелку с четырьмя многоножками, защищенными слоем коричневых пластин зазубренного хитина. Каждая из тварей обладала круглой зубастой пастью и длинными серповидными жвалами, а размерами превосходила молодого медведя. Если того, конечно, вытянуть метров так на пять в длину.

При этом многоножки активно плевались кислотой, от которой дроу уворачивалась, прячась за деревьями. Следы их попаданий так же виднелись на земле, бревнах и щите Банарва.

— Что-то вы не торопились. — раздраженно бросил дварф, приголубив молотом подобравшуюся слишком близко лапу. Сработал эффект артефакта и на коже монстра появилось пятно обугленной плоти. Запахло паленой шерстью. — Так тебе, кошка драная!

— Неужели тебе нужна помощь? — деланно удивился Радремон, доставая из ножен шпагу.

Бородач не ответил. Он спровоцировал ближайших чудищ атаковать себя и теперь сосредоточенно доворачивал щит, сотрясаемый отнюдь не шуточными ударами. Все-таки Львы обладали сразу четырьмя заканчивающимися крюком хвостами, а значит стояли в иерархии значительно выше всех ранее встреченных спатой представителей этого вида.

Как-никак Дуинитон.

Вот только откуда они тут взялись?

Впрочем, подумать об этом можно и позже.

Первым делом маркиз решил помочь Ксинс и накрыл многоножек парой Удушающих облаков. Это позволило лучнице перестать бегать и сосредоточиться на стрельбе. Встав на одном месте, дроу глубоко вдохнула и принялась запускать в клубящуюся тьму снаряд за снарядом. Каждый второй сиял взрывным навыком. И делала она это с такой скоростью, что когда накладывала на тетиву третью стрелу, первая только-только достигала цели.