Ненастоящий герой. Том 3 (СИ) - "N& - Страница 49

— А тогда… — продолжил Банарв. — Тогда мы здорово трухнули. Особенно Фишти. Хитрое ли дело — грохнули наемника. Да не абы какого, а из сам о й Свиты Темного Маршала! — он грустно усмехнулся, осознав насколько несерьезно для него теперь это звучит. — В общем эти трое решили линять. А чтобы свинтерам было на кого повесить всех собак, переломали мне ноги и бросили в данже.

— И ты поклялся отомстить.

— О да! — воскликнул дварф. — Еще как! Я только одной этой мыслью, считай, и выжил. Когда прятался по щелям искалеченным обрубком, когда питался крысами, когда пил собственную мочу, когда меня поймали и продали в рабство… Только об одном и думал — как буду собственными руками выдавливать из них жизнь! В красках представлял, в лицах, во всех подробностях.

— Ну и как ощущения?

— Сперва здорово. Такая радость, будто достиг главной цели всей жизни. Словно взлетел и паришь.

— А внизу простираются реки эля с берегами из лучших сокровищ? — усмехнулся Радремон.

— Во-во. — подтвердил Банарв. — Именно так.

— А теперь?

Дварф задумался, прислушиваясь к собственным ощущениям. Затем запрокинул голову, задрав косматую бороду в небо, и попытался выцедить из баклаги еще хоть каплю.

Безуспешно.

— А теперь я — как эта фляга. — он бросил емкость на покрывало изумрудного мха. — Пуст. Но знаешь… Эти мрази должны были сдохнуть! И они сдохли! И если бы мне представился выбор, я убил бы их еще раз! Без сомнений. Без сожаления.

Банарв поднатужился, поднял с земли здоровенный чурбак, который они ранее использовали вместо стола, и бросил тот целиком в костер. Огненный фонтан игривых искр устремился к небу, унося с собой неоправданные ожидания и горечь разочарования. Танцуя и мерцая, искорки летели ввысь, на секунду породнившись со звездами, но уже в следующий миг погасли и исчезли, оставив о себе лишь мимолетный след в памяти.

— Смотрелся ты, прям скажем, жутковато. — заявил Радремон, поднявшись на ноги. — Я уж думал тебя Бешеная покусала, и вы будите теперь на пару по себе чужие внутренности размазывать.

— Задави меня валун, Сиятельство! — сердито воскликнул дварф, обернувшись. — Я тут душу изливаю, а тебе лишь бы хохмить.

— Душа твоя может и проспиртованная, но вот емкость под нее я не захватил. — маркиз насмешливо хмыкнул. — Так что держи пока у себя. Еще пригодится.

— Пригодится… — задумчиво произнес Банарв. — Еще одному люду бы голову проломить. Только вряд ли уже встретимся.

— Тоже предал?

Банарв промолчал, но его глаза говорили ярче самых пламенных речей.

— Ну значит встретишь. — уверенно заявил фор Корстед. — Долги надо отдавать. Обязательно. Причем с процентами. Особенно если на них кровь. Простишь один раз, и каждый встречный будет вытирать об тебя ноги и плевать в лицо.

Дварф пристально посмотрел в глаза Радремона, но не увидел в них ни тени издевки. Лишь холодную решимость и веру в свои слова. В свою правоту. В свою силу.

Именно таким и должен быть лидер, за которым пойдут тысячи. Пойдут на верную смерть, с его именем на устах. И в решающий час их рука не дрогнет, а голос не сорвется на визгливый фальцет. Ведь перед ними будет, как знамя, сиять образ вождя, достойный подражания!

Банарв открыл было рот, но Радремон перебил его, не дав произнести ни слова:

— О нет, избавь меня! — изрек он, прикрывшись руками в притворном ужасе. — Еще одной слезливой истории я не выдержу. Пойду лучше проверю, как там ушастые. Что-то они долго.

— Проверь-проверь. — усмехнулся в усы дварф. — Светлая на тебя давно слюни пускает. Как бы не захлебнулась. Да и тебе полезно будет. Чай не аскет.

Маркиз лишь небрежно отмахнулся и ушел в сторону озера, оставив Банарва гипнотизировать костер. На лице дварфа застыло выражение удовлетворенности, решимости и уверенности в завтрашнем дне. Которых ему так не хватало последние годы.

Глава 45

Радремон шел сквозь лес, не обращая внимания на таинственные ночные шорохи и скрипы. В округе не было никого и ничего, что могло бы ему навредить. А если вдруг и было, то верная шпага на поясе, Перстень на пальце, а убийственные заклинания готовы сорваться с кончиков пальцев, подвластные его стальной воле.

История Банарва не особо впечатлила маркиза. В принципе, чего-то такого он и ожидал. Разве что теперь стали понятны поведение дварфа в первые дни знакомства и его нелюбовь к представителям людской расы. С другой стороны, кто его заставлял пить с первыми встречными, а потом лезть туда, куда на трезвую голову даже безмозглый щелкун не сунется?

Сам себе злобный бурундук.

За что и поплатился.

Впрочем, фор Корстед считал, что тот все равно имел право на месть и правильно сделал, что не стал прощать обидчиков. Ни к чему хорошему это обычно не приводит.

К озеру Радремон вышел раньше, чем ожидал, хотя и не слышал плеска воды или разговора эльфиек. По его прикидкам те давно должны были уже вернуться. Вряд ли они сбежали, а значит или во что-то вляпались или… Или, например, в какую-нибудь новую фазу вступило их проклятие.

Ночка в самый раз для подобных выкрутасов.

Бесцеремонно раздвинув кусты, маркиз застал обнаженную Ксинс зашедшую вглубь до середины бедра. Она стояла спиной к нему и лицом к полному диску Ханиамоны прямо посреди расстеленной по поверхности озера лунной дорожки. Ее гладкая эбонитовая кожа, казалось, поглощала серебряные лучи, становясь еще темнее и сливаясь с окружающей чернотой воды, а длинные мокрые волосы цвета первого снега ручьями ниспадали до упругих ягодиц, будто стремясь в страстном порыве к ним прикоснуться.

И Радремон их прекрасно понимал.

Чарующее зрелище.

Неожиданно маркиз почувствовал движение за спиной и, отскочив в сторону, перехватил руку с длинным ножом, едва не вонзившимся ему между лопаток. Не прекращая движения, он дернул вперед и вниз, завалив нападавшего на землю, перехватил вторую вооруженную сталью руку и прижал обе к траве, оказавшись лицом к лицу с убийцей.

Конечно это была Бешеная.

— Если бы ты не увернулся, я бы перестала тебя уважать. — ничуть не смущенная своим положением эльфийка улыбнулась, обнажив кристально чистые зубы.

— Если бы ты смогла меня убить, я бы стал уважать тебя куда сильнее. — с той же невозмутимо-надменной интонацией ответил фор Корстед.

— Может быть слезешь с меня?

— Возможно позже. Лежать на тебе приятнее, чем на голой земле. Хоть и не на много.

От нее пахло свежестью лесного озера, опасностью и кровью. Сумасшедший коктейль в блестящей обертке до безобразия привлекательного тела. Не удивительно, что мужики в тавернах не могут отвести от нее взгляд, едва стоит Бешеной скинуть плащ. А уж когда она начинает играть с ними, принимая разные позы…

— Великолепна, не правда ли? — спросила светлая, взглянув на по-прежнему неподвижную Ксинс. — Эта черная, как лакированный уголь, кожа; волосы цвета выбеленной на солнце кости; бездонные лиловые глаза; манящие изгибы… Идеальное тело. Мое тело! Насмешка судьбы, что я вынуждена носить шкуру чужой расы.

— Не похоже, чтобы ты сильно страдала. — усмехнулся Радремон. — Ксинс разделяет твое мнение?

— В этом мы с ней солидарны.

Не отводя от маркиза взгляда, Бешеная подалась вперед, выгнула грудь, вытянула чувственные губы трубочкой. Любой мужчина Дуинитона, а может и всего Миткаласа, отдал бы правую руку, чтобы оказаться сейчас на месте фор Корстеда и ответить взаимностью на этот порыв.

Ей не хватило совсем чуть-чуть. Буквально сантиметра. И светлая рухнула обратно на землю, обдав Радремона горячим дыханием. В ее глазах плясали и извивались десятки огненных элементалей, сливаясь в страстном неистовом танце.

— Ты можешь говорить что угодно, но нечто, упершееся мне в живот, выдает тебя с потрохами, босс. — проворковала эльфийка, шумно дыша через нос.

— Это кинжал. — без тени смущения ответил маркиз. — И не называй меня босс.