Король Запада (СИ) - Акулова Лариса - Страница 21

Даар знает, что так и будет, ему не скрыться. «Как всегда, я почему-то оказался крайним. Ведь всё это началось с того, что решил помочь бедняжке Нивес, в итоге где я теперь?», — Кажется, именно тогда и начались проблемы нага. Но он не мог иначе: сам являясь Приходящим, знает, как трудно адаптироваться в новом, не очень дружелюбном, мире. Так почему же оказался в немилости у Матери-Покровительницы? А, может, это его христианский Бог его наказывает за отступничество — смерть и переселение души в другой мир совсем не повод для того, чтобы ходить в языческие храмы. «Господи, зачем испытываешь ты меня? Тебе ведь известно, что я не мог остаться, тем беспомощным монахом, каким был в прежней жизни. Тут все иначе! Я и так изо всех сил держусь за свою человечность, отрекся от семьи. Но, нет, этого, оказывается, мало», — разочарованно возносит свою молитву Даар.

Л’Валд отводит его в комнату, что является второй спальней правителя, только поменьше и не такой роскошной, выдает ужин, а после, ехидно улыбнувшись, закрывает дверь на ключ. И только тогда наг обнаруживает, что в комнате нет окон. Это скорее очередная тюремная камера, чем спальня. Ль’Ву, поняв, что ему придется провести какое-то время в этом месте, осматривается: самая простая кровать на одного человека, без балдахина, лишь с хлопковым бельем темно-серого цвета; резная тумба рядом с ней — на ней перо, пара пергаментов и кувшин с водой; ни шкафа, ни стола, только колченогий стул, видимо, для того, чтобы на нём сложить одежду, отходя ко сну. Даар возмутился, но признал, что эти условия царские, если сравнить их с той же камерой, в которой он провёл несколько дней, а затем был закован в цепи во время путешествия на Север. Можно сказать, что король Запада ещё о нём замечательно позаботился.

Не найдя, чем можно заняться в этой пустой комнате, ль’Ву решил поступить так, как и следует – лёг спать. Он долго ворочался, размышляя обо всем произошедшем за последние недели и обдумывая свои следующие шаги. «В принципе, у меня не такой уж и большой выбор, что делать дальше. Не подчиниться Рааду я не могу, следовательно, надо выиграть хоть немного времени, пребывая в его шкуре. Думаю, что справлюсь с этой ролью, не зря же матушка-нагиня заставляла меня учить этикет, даже несмотря на то, что при дворе я никогда не был», – принимает решение, укладывая хвост поудобнее под одеялом. С тех пор, как он попал в этот мир, Даар мучается именно из-за этого части тела, что всегда причиняет неудобства, ещё и делает похожим на нелюдя. Но с этим он давно смирился, поняв, что хода обратно на Землю отсюда нет. Лучше жить в гармонии с собой, хоть и не с особо большой любовью, но жить, а не лежать в холодный могиле. Наг до сих пор помнит свои ощущения от смерти: безграничный страх, темнота и неизвестность. И только тогда, когда его сознание вынырнуло на Материке в теле совсем ещё маленького бесталанного Оракула, он облегчённо смог вздохнуть, поняв, что ещё сможет пожить. Смог оценить этот дар, а также сделать всё, чтобы его не заподозрили в том, что является Приходящим. В первые же дни догадался, что нет ничего хуже, чем быть иномирцем здесь – легко лишиться головы, если обнаружат чужого в теле их родного ребёнка.

Так, размышляя о своем детстве, думая, что он мог бы ещё сделать для собственного счастья, Даар засыпает, ожидая хотя бы немного отдохнуть от всего, что закручивается вокруг него, словно вихрь. Но мечте не суждено сбыться. Наг чувствует, как проваливается в сон, а в следующий момент оказывается в своей родной пустыне, в пески которой он нырял, будучи ребёнком.

– Ты меня очень разочаровал, – раздается знакомый голос сзади, который не ожидал услышать ль’Ву.

Последний раз мужчина слышал его много много лет назад, тогда ему буквально приказали идти учителем в Академию, пригрозив раскрыть тайну происхождения его личности. Теперь же этот неизвестный вновь появился, и Даар начинает понимать, кто это и зачем он здесь.

Даар знает по рассказам Нивес, что такое осознанные сны. И в первое мгновение ему кажется, что он в одном из них. Но когда заговаривает тот, из-за кого погибла королевская семья Севера, понимает, что это видение не имеет по своему происхождению к нему никакого отношения — его навеяла чуждая нагу сила и воля другого мага, могущественного и целеустремленного. Ль'Ву всегда считал себя сильным, непреклонным и справедливым человеком, что никогда не применит знания против других, однако, столкнувшись с тем, кто делает с точностью до наоборот, испытывает отчаянная желание отправить самопровозглашенного защитника Приходящих подальше с Материка, возможно, даже на тот свет. Но он осознает, что это ему одному не сделать, нужна поддержка со стороны.

Но предаваться мыслям долго он не может, ощущая чужое присутствие не только ментально, но и физически. Первый Маг тыкает его чем-то в бок, заставляя повернуться. Смотрит ожидающе в глаза, будто ль'Ву должен ему что-то сказать. Поняв, что этого не случится, начинает разговор сам:

— Мне казалось, что для начала принято здороваться.

— Не горю желанием, — словно упрямец упирается Даар в собственную грубость. Для него она — спасение.

— Потише, наг, иначе ощутишь, что бывает с непокорными, — и, как бы предупреждая, насылает на него заклятие, такое же нематериальное, как и он сам.

Однако оно достигает цели. Бьет, словно хлыстом, заставляя ль'Ву отступить на пару шагов назад. И наконец он оборачивается, чтобы получше рассмотреть того, кто так жестоко обращается с собеседником. Молодой мужчина, что еще не вошел в период зрелости, но и возраст юнца давно преодолел. Не привлекательный, но и не урод. Не высокий, но и не низкий. "Никаких отличительных черт", — с ужасом понимает Даар. Мимо такого пройдешь и не запомнишь.

— Чем же я вам не угодил, господин Александр? — наг решает не скрывать того, что знает истинное имя недруга. Смысла в этом нет, раз тот пробрался к нему в сон.

Еще и успевает подумать о том, а нету ли какого-то способно оградить себя, свое сознание, от чуждого влияния извне? Возвести такие стены, что их и тараном не пробьешь было бы замечательно. "Книги. В книгах точно должно быть хоть что-то", — давно Даар не посещал библиотеку, но, видимо, пришло время.

— Ты должен был направлять Нивес по пути войны с теми, кто ненавидит Приходящих. А в итоге девчонка из принцессы-наследницы превратилась в беглянку! — возмущается маг, не скрывая разочарования.

— Ты рассчитывал именно на это, когда отправил ее родителей к матери-прародительнице? — теперь уже выходит из себя преподаватель Академии. — ал'Сандры были одними из столпов этого общества, их любили и уважали не только на Севере, а ты просто взял и избавился от них, оставив троих детей сиротами.

Как менталист не может понимать простейших вещей, Даара поражает. В самое сердце, напоминая ему, что и он в своей прошлой, земной, жизни был сиротой, выросшим под присмотром тех, кому на него было совершенно плевать. Это научило его выживать, но не настоящей жизни, наполненной любовью. Возможно, именно поэтому во втором своем существовании он ищет того, кто сделал бы его цельным, человека, что всегда будет рядом и не предаст. Что иногда приводит к неконтролируемым последствиям.

Удивительным образом эти невеселые мысли наполняют его силой к сопротивлению против чужого воздействия. Стена, о которой он думал, складывается за считанные секунды, отгораживая сознание нага, и он просыпается в кровати в замке л'Валда, помня последние слова Александра:

— Может, ты и не так уж бесполезен.

Даар тяжело дышит, словно прополз родную пустыню за день, не останавливаясь в оазисах на отдых. Чувствует, как взмокла от его пота постель, но решает не звать слугу, приставленного к нему королем Запада. Возможно, до рассвета осталось совсем немного времени, лучшего всего его будет потратить на размышления — вряд ли в следующие дни выдастся такая роскошь.

Итак. Помощь. Кто может ее оказать в борьбе с величайшим в истории Материка Магом?