ЧОП "ЗАРЯ". Книга пятая (СИ) - Гарцевич Евгений - Страница 17

Деймосы сцепились, переплетаясь крыльями, и упали на землю. Пытались подняться, рыча и мешая друг другу, но я уже подскочил с «лапкой» и начал дубасить по всем выпирающим частям. Не скорости сделал двойную отбивную, но на этом не успокоился. Передохнул и уже четко, и прицельно пробил оба черепа насквозь.

«…Матвей, ты слишком громко дышишь…» — проворчал Ларс: «…что-то приближается, а я не могу разобрать…»

«…собаки, кажись…» — подсказал Муха: «…и моторки…долго ты здесь возился, хотя удар с пыра по мордастой пасти зачетный вышел, там чуть шея не хрустнула…»

Я задержал дыхание, постепенно снижая амплитуду вдохов и выдохов. Запыхался, задолбался и устал — ничего удивительного, что воздуха не хватает. Когда успокоился, начал прислушиваться. Вокруг как-то неожиданно быстро стемнело, был какой-то шорох совсем рядом в кустах, но это Белка шуганула какого-то мелкого грызуна.

А вот где-то дальше, метров за сто, действительно был слышен собачий лай и характерно звонкие в общей тишине хлопки дверями. А потом и луч света прорезался за деревьями, и еще несколько через почти равные промежутки.

«…шухер, облава!» — засуетился Ленька: «…не ссыте, собак со следа я собью… главное, чтобы тихо все было, звуки я не умею скрывать…»

И на том спасибо. Еще бы следы волокуши, кто-нибудь бы спрятал. Я проверил Бориса — бледный, но теплый. Отвязал его с носилок и закинул себе на спину как рюкзак. С грустью посмотрел на неизгнанные тела деймосов, но подсказывать «Прайдовцам» (я не сомневался, что это они нас догнали) где мы, не хотелось. Отдал команду Леньки, чтобы путал следы и сбивал след, и зашагал по слабо заметной тропинке в сторону старой заброшенной усадьбы.

— Все. Больше не могу, — я поправил Бориса, затолкнув его поглубже в земляную расщелину в корнях поваленного дерева. — Жди меня здесь.

От погони мы немного оторвались. По наводке мейна взяли немного в сторону от непонятного особняка, обойдя участок вокруг поместья практически по границе. Перелезли сквозь ржавый, потрескавшийся забор и шли к небольшим темным постройкам. Где-то там мейн чувствовал воду.

Как ни хорохорился Воробей, собак со следа он сбил совсем ненадолго. Увел погоню чуть в сторону, дав нам небольшую фору. Но вскоре лай вернулся, потом стал ближе и более забористый, будто собак уже спустили с поводков. Так что-либо река либо будем бегать по ночному лесу и играть в «Рэмбо: первая кровь». На чем особенно настаивал Муха, а вот я все-таки устал.

Первая лачуга, до которой я добрался, скорее всего, когда-то была сараем. Крыша провалилась, дверь перекосило, а внутри был только мусор и сломанные доски. Следующий домик был пустым, только среди перекошенных досок пола, валялся полуистлевший соломенный тюфяк. Кто-то здесь, видимо, жил или прятался.

Пошел дальше и, наконец, услышал тихий плеск воды впереди. И уже через пару минут стоял возле небольшой речки. До другого берега было метров тридцать — считай бассейн в спортзале переплыть. Вот только с бесчувственными мужиками за спиной мне еще не доводилось плавать, и в крещенские морозы я в прорубь не нырял.

Прямо возле воды нашелся лодочный сарай. Покосившееся старое здание, размером не больше типового гаража из «арбатского» мира. Яхту там точно не припарковать. Внутри было тихо, только пол скрипел от каждого моего шага, а когда я вплотную подошел к двери, вся конструкция опасно зашаталась, накренилась и сдвинулась на несколько сантиметров.

Я толкнул дверку дулом «кочегара». Послушал, как скрип ржавых петель смешался с плеском воды, и вошел внутрь. Внутри, на покатой конструкции из досок была лодка. Но дырявая — не просто маленькая дырочка, которую можно пальцем заткнуть, а сразу несколько мест, где отсутствовали целые доски.

«…приплыли, блин…» — вздохнул Ларс: «…даже мейн такое не заткнет…»

«…может, на плоту тогда пойдет?» — спросил Муха.

«…это не плот, это ворота перекосило…»

— Кому ворота, а кому плот, — я подошел поближе, примерился и отковырял створку, — А тебе, профессор, надо развивать воображение.

«…знаю, знаю, кролики — это не только ценный мех…»

Старое серое дерево, плотное и, явно, не один раз уже чем-то пропитанное. Двоих не выдержит, а одного в самый раз. Я вернулся за Борисом, встряхнул его, чтобы убедиться, что он еще живой. А то подмерз он что-то на земле.

Взвалил на плечо и потащил к сараю.

Лай за спиной усилился — две псины наперебой заливались, носясь перед забором в поместье. Так, это уже метров двести, сейчас их кто-нибудь подсадит, и мы уже так просто не уйдем. Я поднажал, втащил «рассветного» в сарай и тихонько уложил на импровизированный плот.

«…эх, жалко, что лед здесь уже почти растаял, а то могли бы прям на льдине поплыть…» — хохотнул Воробей.

— И снова без комментариев… Бррр, — я отмахнулся от Воробья, собрался с духом, хлопая себе по плечам, и подтолкнул плот по хрупкому льду к темной открытой воде. — Мейн, гидрик организуешь?

— Иван Игнатыч, продай лошадь, — я уже, наверное, пятый раз канючил, приставая к крестьянину, который нас приютил.

— Ну, барин, не могу, — с явной грустью в голосе ответил хозяин бани, в которой я парился уже второй час.

— Серебром плачу, ну, продай.

— Не искушай, барин, — мужик перекрестился. — Серебро, конечно, тоже нужно, но на кой оно мне, если я даже до города доехать не смогу. А сеять как? А пахать? Подсвечниками твоими детей не покормишь в нашей глуши.

— Понимаю, но хоть до города подкинешь?

— Это легко, токма о цене надо договориться, — Иван Игнатыч довольно потер руки. — Кстати, друг ваш того, очнулся, кажись.

— Что же ты сразу-то не сказал, — я спохватился, выскочил из парилки и стал быстро вытираться.

Я не знал, как правильно лечат праноедов, поэтому просто оставил Бориса на сеновале, широко распахнув ворота. Чтобы и доступ солнца был, и все же не в голом поле его оставлять.

Деревня, в которой мы нашли приют у Игнатыча, была уже третья, с момента, как мы ушли от погони по реке. Первая была какая-то мрачная, во второй, наоборот, народ какой-то шебутной и много его. А здесь — даже не деревня, а отдельно стоящий хутор с пятью домами. Все родственники Игнатыча.

Отнеслись с пониманием, вопросов лишних не задавали. Правда, серебряных вилок и ложек я им отвесил с запасом — и всем жителям на стол накрыть хватит, и соседей с родственниками позвать. Но лошадь у них сейчас действительно была одна — старая, какая-то кривая и горбатая, но зато на ходу. Остальных то ли волки зимой погрызли, то ли деймосы.

Справедливости ради надо отметить, что встретили, накормили и дали обогреться бесплатно. Это потом уже, когда я захотел отблагодарить, Игнатыч смекнул, что может решить все свои проблемы. Ладно, мне не жалко — баня теплая, каша вкусная. А за той самой лошадью я Белку приставил наблюдать, чтоб на ней не ускакал никто. Чтобы еще и за информацию о нас денег не срубить.

То, что мы беглые — у нас, считай на лбах было написано. От кого бежим только не понятно. Игнатыч не спрашивал, а я не спешил делиться. Говорил в основном сам Игнатыч — жаловался на погоду, на саранчу, на разрыв, потом осмелел немного (мы и выпили чутка исключительно для согрева) и даже на власть попер, кляня императора на чем свет стоит. Окажись мы прямо сейчас в Енисейской губернии, вмиг бы царя нашли по звукам икоты.

Я слушал вполуха, выцепляя важное и пытаясь сориентироваться, где мы оказались. Там — село Быково, там — Воропаево, здесь — хутор Лесногорский. Плюс-минус где-то там дорога на Серпухов и Владимир. И так получалось, что чоповцы остались где-то за спиной и с этим надо было что-то решать.