Необычное задание - Бортников Сергей Иванович - Страница 28

— Впечатляет, — признал Ярослав Иванович.

— Завтракать сейчас будем или потом? — неожиданно перешел на более близкую — бытовую — тему разговора "отец альтернативной истории", как в мыслях стал называть своего визави Плечов.

И предложил:

— Если вы не возражаете, чуть позже. Как только вернутся Коля с Паней. Сейчас можем попить чайку — и то после того, как вдоволь наговоримся!

— Прекрасно, — не стал спорить хозяин. — А теперь приступим к основной части нашего диспута, то бишь к согласованию мнений по заранее заданной теме.

— Давайте, — согласился Ярослав.

— Зайдем, как всегда, издалека… Что вам известно об "античности"?

— Не так уж и много. Так что не заостряйте особо свое драгоценное внимание на моей малограмотной личности. Представьте, что вы в аудитории, а перед вами обычный первокурсник — неотесанный, сырой, мягкий, как пластилин, материал, из которого пока еще можно слепить все, что душе угодно.

Мыльников согласно склонил голову:

— В таком случае начнем с самого элементарного: произведем обстоятельный разбор слова "античность".

— Фонетический, орфографический, лексический, морфологический или еще какой? — блеснул своими филологическими познаниями разведчик, дабы не оставаться чужим на этом "празднике жизни". (А ведь только несколько секунд назад просил не обращать на него ни малейшего внимания. Мол, тупой, сырой, пластилиновый — творите, что хотите!)

— Полный — во всех смыслах этого слова, без всяких ограничений! — Мыльников мило улыбнулся в свою диво-бородку и продолжил свой монолог. — Итак, рассмотрим искомый термин — "antiquitas" — на его родной латыни. Всем известно значение приставки "anti" — "напротив", "с другой стороны", а вот о том, какой смысл вложен в корень "quitas", знают единицы! А вы?

— Меня в числе этих знаек точно нет. И гадать я ни за что не стану. Дабы лишний раз не напрягать мои мизерные мозги. А то закипят, что буду делать? — поспешно высказал свое мнение Ярослав, хотя в университете он слыл одним из лучших знатоков устаревшего языка.

— И — поверьте мне на слово…

— Уже верю!

— Ни в одном словаре или учебнике по латыни не найти ответа на этот, вроде бы элементарный, вопрос: будто подобного корня в этом языке вообще никогда не существовало. А он, к счастью, сохранился — в современном испанском, где означает "стирать" или "удалить". То есть сейчас "antiquitas" переводят с латинского как "древность", но исходный его смысл — "до стирания", "до удаления".

— И что вы хотите этим сказать? — удивился Плечов, которого размышления более опытного (и квалифицированного) коллеги не просто задели за живое, но и неожиданно дали ответ на один животрепещущий вопрос, мучивший его долгие годы.

— А вот что! — забавно надул щеки Дмитрий Юрьевич, как бы дивясь собственной прозорливости. — В 1492 году произошла катастрофа планетарного масштаба, которая уничтожила, то есть "стерла", существовавшую ранее цивилизацию. Вызвало ее столкновение Земли с каким-то крупным космическим объектом. К сожалению, мне неведомо, каких размеров он был, но судя по следам, оставленным на теле нашей матушки-планеты, речь может идти о сотнях километров в диаметре.

— Впечатляет! — то ли от избытка чувств, то ли от некоторой беспомощности в предложенной дискуссии, в нюансах главной темы которой он был не очень сведущ, объявил Ярослав; причем его оппонент так толком и не понял, что Плечов хотел выразить этим словом: восторг, восхищение, удивление? Зависть к чужим успехам или собственное творческое бессилие? А может быть, сожаление о невинных жертвах давней катастрофы?

Однако это временное непонимание отнюдь не уменьшило количество взрывного мыльниковского энтузиазма, в очередной раз вошедшего в фазу прилива.

— Я понимаю, многоуважаемый коллега, что некоторые вещи звучат для вас слишком невероятно, а порой и сверхфантастично, но не торопитесь с выводами. Давайте сначала я вам поведаю о тех фактах, которые известны мне, а вы уже потом решите, верить им или нет.

— Согласен, — не стал спорить Плечов.

— Вам, конечно же, знаком такой термин как "Возрождение"?

— Издеваетесь?

— Никак нет! — неожиданно перенял лексику своих новоявленных товарищей Дмитрий Юрьевич, ни одного дня, между прочим, не служивший ни в одной армии.

— Тогда… Больше не задавайте откровенно глупых, как говорят — риторических вопросов! — строго предупредил его Плечов. — Сами ведь не любите, когда я поступаю подобным образом; мол, ставлю под сомнение вашу выдающуюся компетенцию…

— Хорошо, — ничуть не смутившись, согласился академик и в прежнем — назидательном — духе продолжил: — А ну-ка подскажите, какие годы относят к той легендарной эпохе?

— Начало четырнадцатого — конец шестнадцатого веков, — как послушный школьник, послушно отрапортовал секретный сотрудник, в мыслях давший себе слово больше не упорствовать и никоим образом не выказывать вслух своего зачастую справедливого возмущения.

— Правильно… А что и зачем вдруг потребовалось "возрождать" на нашей Земле? Причем именно в тот исторический период, о котором мы ведем сейчас речь? — решил "дожать" его академик.

— Никогда не задумывался об этом…

— Так задумайтесь, наконец. Не жалейте свои мозги!

— Дайте мне хоть немного времени! Чтобы окончательно успокоиться и попытаться проникнуть в ход ваших гениальных мыслей.

— Мне замолкнуть? — насупился Мыльников.

— Нет, продолжайте… Только не так быстро.

— Почему чуть ли не все достижения "античности" оказались утраченными, а? И что еще за "темные века Средневековья", приведшие к повсеместному упадку экономики, массовой деградации культуры, утрате многих знаний и технологий, вдруг наступили на нашей родной планете? А это и есть та самая катастрофа, которая уничтожила, стерла с лица Земли пресловутую "античную" цивилизацию, и тогдашнему населению пришлось многое восстанавливать, возрождать.

— Пожалуй, что-то в этом есть, — задумчиво вставил разведчик и снова замолк.

Когда говорят великие: лучше больше слушать!

— Так вот… Та, по сути, античная цивилизация, которая существовала "до стирания", и есть "Первый Рим"; помнится, вы им шибко интересовались. Не далее, как вчера.

— Нет. Меня занимает только Третий, — покачал головой Ярослав.

— Не торопите события, коллега. Дойдем и до него, — пообещал академик.

— Скорее бы!

— Спешить нам особо некуда. Перерыв. Во время которого мы будем пить чай.

— Согласен!

На кухонном столе лежали несколько, несомненно очень ценных, изданий, на роскошных обложках которых красовались репродукции старинных картин и какие-то полуразрушенные здания. Было видно, что Мыльников тщательно готовился к предстоящей дискуссии: слишком уж занимала его анонсированная тема, а поделиться своими уникальными, сверхталантливыми соображениями — увы, не с кем. Но и Ярослав, несмотря на молодость, как известно, был не лыком шит. Просто испытывал в присутствии знаменитого философа вполне обоснованное волнение и даже некоторую ущербность, не позволявшую ему в полной мере раскрыть свой выдающийся творческий потенциал. Но эта робость, как мы понимаем, не от недостатка знаний, а от уважения к мнению старшего товарища.

В общем, как ни крути, они стоили друг друга.

И поэтому прения сих эрудитов наверняка будут интересны всем остальным!

Вот почему я так подробно хочу остановиться на этих размышлениях, вы уж простите меня за, может быть, излишнее славословие, дорогие мои читатели!

…Пока Дмитрий Юрьевич, повернувшись к гостю спиной, возился с чаем (не очень тактично, конечно, но что поделаешь?), Плечов приоткрыл одну из лежавших перед ним книг и быстренько пролистал ее… После чего первый нарушил затянувшееся молчание: