Субъективный взгляд. Немецкая тетрадь. Испанская тетрадь. Английская тетрадь - Познер Владимир Владимирович - Страница 35

Ах, как же это точно! Я замучился, пытаясь определить одним словом, что главное в англичанине, что делает его англичанином, и не смог. А Фрай попал в яблочко: смущение. Оно, это смущение, проявляется в двух крайних выражениях: в молчании, неумении поддерживать социальные контакты или в безобразном пьяном разгуле, который не знает границ.

«Две самые великие фигуры Англии XX века – Агата Кристи и Уинстон Черчилль. Оба были только наполовину англичанами»[37].

Интересно…

С тех пор как я интервьюировал Джереми Паксмана, прошло лет восемь, и он ушёл с телевидения. Но тогда он был фигурой номер один на «Би-би-си» – ведущий вечерних новостей, как говорят французы, crème de la crème. Пробиться к нему было невозможно. Его помощница не реагировала ни на какие мои просьбы хотя бы сообщить ему о моём звонке, тем более что у меня с ним была предварительная договорённость о встрече. «К сожалению, Джереми слишком занят». Но я всё-таки сумел найти его мобильный номер и дозвониться, и – что вы думаете? – Паксман тут же, без всяких уговоров, согласился на встречу.

Любопытное наблюдение: взять интервью у великих мира сего не сложно… если сумеете пробиться к ним. Они, как правило, любезны и легко идут навстречу. Но пробиться к ним почти невозможно. Они окружены несколькими оборонительными линиями, состоящими из людей, задача которых и заключается в том, чтобы не допускать никого до «тела».

Именно Паксман был тем человеком, который, услышав, что я пытаюсь докопаться до того, кто такие англичане, чуть насмешливо протянул:

– Ну-у-у, когда докопаетесь, дайте знать.

Потом, чуть подумав, сказал:

– Когда граница вашей страны проходит по земле, вы привыкаете к тому, что надо постоянно учитывать интересы тех, кто живёт по ту сторону этой границы. Нам, англичанам, никогда не приходилось это делать. Нам не свойственно думать о том, как отреагирует на наши действия «сосед». Потому что у нас никогда не было и нет соседа.

Я не то что пропустил эти слова мимо ушей, но не придал им тогда должного значения. И совершенно напрасно. На самом деле, народ, которому незнакомо само понятие «границы», отличается от всех прочих, воспринимает себя иначе, смотрит на мир другими глазами. В этом смысле сходство, которое я нахожу между англичанами и японцами, не случайное: и те и другие – островитяне.

Это самый большой в мире карнавал. Ему чуть больше шестидесяти лет, и ежегодно он собирает более миллиона людей всех оттенков цвета кожи, от чёрного до белого. История его зарождения нетривиальна.

После окончания Второй мировой войны и развала Британской империи в поисках лучшей жизни и работы в Англию хлынули сотни тысяч иммигрантов из бывших колоний.

Перед ними широко открыли двери. Как сказал мне высокопоставленный представитель английского Форин-офиса[38], из-за чувства вины. Это была, как уточнил он, расплата за колониализм.

Благородно, конечно, но далеко не все англичане испытывали это чувство. Льготы и особые условия, которыми встречали приезжих, вызывали недовольство, раздражение, порой гнев. Приезжим отказывались сдавать квартиры. То и дело в окнах можно было увидеть объявления «Сдаётся. Кроме собак и цветных». К середине пятидесятых годов напряжение в отношениях между иммигрантами и белыми англичанами вылилось в расистские беспорядки и погромы. В ответ на это родился карнавал, придуманный и осуществлённый иммигрантами с Карибских островов, карнавал, призывающий к единству.

Почему человек эмигрирует, бросает страну, в которой он родился и вырос, зачастую оставляя родителей и близких навсегда? Есть очевидные, простые ответы, как то: из-за нищеты, невозможно тяжёлых условий жизни, преследований политических, преследований религиозных, либо, наконец, из-за войны. Но есть ответ куда более сложный: человек обеспечен, живёт в прекрасных условиях, не подвергается никаким преследованиям, время вполне мирное, но он уезжает просто потому, что невмоготу там жить. В связи с этим я вспомнил старый советский анекдот о том, как в райком партии приглашают профессора, доктора наук Гольдберга в связи с тем, что он подал документы на отъезд в Израиль.

Секретарь райкома спрашивает:

– Почему вы решили уехать? Может быть, не устраивают условия работы?

– Нет-нет, условия прекрасные.

– Может, мало платят?

– Ну что вы, платят очень хорошо.

– Может, тесновата квартира?

– Квартира отличная, просторная.

– Может, дети не устроены?

– Напротив, у них всё хорошо, как у сына, так и у дочери.

– Так чего тебе надо, жидовская морда?!

В случае с СССР эмиграция в основном была еврейская и объяснялась «пятым пунктом» и всем, что было связано с ним. Она легко объяснима. А как объяснить то, что когда отъезд из страны стал доступным для всех, за рубеж рвануло несколько миллионов человек? По-видимому, невмоготу было не только из-за пресловутого «пятого пункта». Написав это, я вдруг подумал, что напрасно использовал прошедшее время.

Иммиграция – явление относительно новое и поначалу исключительно европейское. Хотя и в давние времена люди переезжали с одного места на другое, но до открытия Нового Света массового бегства из одной страны в другую не существовало. Первая волна хлынула из Ирландии, откуда люди бежали, гонимые страшным голодом, беспросветной нищетой и жестокими репрессиями со стороны Англии. Это было в середине XIX века. Вслед за ними покинули свою только что объединившуюся страну итальянцы: за два последних десятилетия XIX века их уехало четыре миллиона человек, около десяти процентов населения тогдашней Италии.

Оставляя для более эрудированных в этом вопросе экспертов историю эмиграции/иммиграции, хотел бы обратить ваше внимание на то, что вплоть до середины XX века эмигранты были, за редким исключением, европейцами. Это были люди, если говорить широко, одной культуры, схожей истории, одной религии. Попав в другую страну, они сталкивались с враждебностью, несправедливостью, образовывали свои этнические анклавы, но через поколение или два ассимилировались, становились полноправными членами общества. Словом, из «чужих» они становились «своими».

Перечисляя причины эмиграции, я не назвал одну, имеющую, на мой взгляд, важнейшее значение: развал империи. В XX веке их развалилось пять: Австро-Венгерская, Российская, Французская, Британская и Советская.

Австро-Венгрия прекратила своё существование из-за поражения в Первой мировой войне. Особой эмиграции это не вызвало, зато появилось несколько искусственно образованных стран – Чехословакия и Югославия, которые впоследствии распались, в случае Чехословакии мирно, в случае Югославии – самым кровавым образом.

Гибель Российской империи ознаменовалась бегством из страны более миллиона человек, но это были – и я не устаю обращать внимание читателя на это – европейцы. Для жителей европейских стран и Америки, куда они эмигрировали, это были иностранцы, но не чужаки.

После Второй мировой войны Франция пыталась удержать свою колониальную империю войной в Индокитае и Северной Африке. В обоих случаях она потерпела поражение. Англия поступила умнее. Будучи банкротом в результате войны и понимая, что она не в силах удержать империю, «над которой не заходило солнце», Англия подарила своим колониям независимость, избежав таким образом кровопролития и неизбежного разгрома.