Будет скафандр – будут и путешествия - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 44

• Предыдущая
• 44/55
• Следующая

Три галактики – островная группа, как штат Гавайи, у них нет других близких соседей. Цивилизация распространилась по Малому облаку, затем по Большому, а сейчас медленно прокладывает себе путь к нашей Галактике: медленно, поскольку звезд в ней в пятнадцать-двадцать раз больше, чем в первых двух, вместе взятых.

Когда я более-менее уяснил себе картину, то даже злиться перестал. Материня была очень важной особой у себя дома, но здесь она была лишь мелким чиновником, и все, что она могла сделать – это доставить нас сюда. Тем не менее я еще некоторое время сохранял холодную вежливость в отношениях с ней – она могла бы смотреть в другую сторону и не заметить, что мы тихо удрали домой.

Нас разместили в той части огромного здания, которое служило чем-то вроде гостиницы для транзитных пассажиров, хотя, пожалуй, слова «арестантские бараки» или «тюрьма» подойдут больше. На условия грех жаловаться, но мне уже чертовски надоело садиться под замок каждый раз, как я попадаю в новое место. Вниз нас проводил встретивший нас робот – на Ланадоре роботы попадаются на каждом шагу. И не какие-нибудь жестяные имитации человека, а машины, которые действительно полезны, как, например, этот, который отвел нас в наши комнаты, а потом топтался на месте, как ожидающий чаевых коридорный. Он представлял собой трехколесную тележку с большой корзиной наверху – для багажа, если он есть. Робот встретил нас на крыше, что-то прочирикал Материне по-вегански и повел нас к лифту, а затем по нескончаемо длинному коридору.

Мне опять подготовили «мою» комнату – имитацию имитации, сохранившую все ошибки, и добавившую новые упущения. Вид ее произвел на меня впечатление, весьма далекое от ободряющего – становилось очевидным, что нас здесь собираются держать до… в общем, до тех пор, пока будет угодно хозяевам.

Но в комнате было все, что нужно, включая вешалку для Оскара и ванную комнату по-соседству. Сразу за «моей» комнатой располагалась имитация кошмара на темы «Сказок Шахразады», изобретенного Крошкой на Веге-пять. Но поскольку Крошка пришла при виде комнаты в восторг, я не стал расстраивать ее своими подозрениями.

Материня оставалась с нами, пока мы не сняли скафандры.

– Вам будет удобно здесь?

– Ага, – согласился я безо всякого энтузиазма.

– Если захотите есть или пить, просто скажите. Все будет доставлено.

– Да? А кому говорить? Здесь есть телефон?

– Просто скажите вслух, что вам надо. Вас услышат.

В этом я не сомневался, но мне также надоело находиться в помещениях, где все прослушивалось, как и попадать все время под замок. Человек имеет право на уединение.

– Я проголодалась, – заявила Крошка. – Я завтракала очень рано.

Мы сидели в ее комнате. Раздвинулись пурпурные шторы, в стене вспыхнул свет. Минуты через две стена раздвинулась, из нее выехал стол, заставленный приборами и посудой, холодными закусками, фруктами, хлебом, маслом и кофейником с дымящимся какао. Крошка захлопала в ладоши и завопила от радости. Я посмотрел на стол без телячьего восторга.

– Вот видите? – продолжала Материня с улыбкой в голосе. – Только скажите, что вам нужно. Если вам понадоблюсь я, я тоже приду. Но сейчас я должна вас покинуть.

– Материня, не уходите, пожалуйста!

– Я должна уйти, милая, но мы скоро увидимся. Кстати, здесь есть еще двое людей с вашей планеты.

– Как? – вскочил я. – Кто? Где?

– По соседству с вами.

Материня выплыла за дверь, коридорный припустил, чтобы оставаться впереди нее.

– Ты слышала? – обернулся я к Крошке.

– Конечно!

– Ну, ешь, если тебе хочется, а я пошел искать людей.

– Подожди, я с тобой!

– Но я думал, что ты голодна.

– Что ж… – Крошка бросила взгляд на стол. – Погоди-ка.

Она торопливо намазала маслом два куска хлеба и протянула один из них мне. Я не так чтобы уж очень торопился, поэтому съел его. Крошка мгновенно слопала свой, потом отпила глоток из кофейника и протянула мне.

– Хочешь?

Напиток оказался не совсем какао, и отдавал к тому же привкусом мясного бульона, но пить его было приятно. Я протянул сосуд обратно Крошке, и она допила его.

– Теперь я готова хоть с дикими кошками драться. Пошли, Кип.

«По соседству» оказалось через холл от нашего трехкомнатного номера и еще в пятнадцати футах по коридору, где мы обнаружили арку с дверью. Я велел Крошке держаться у меня за спиной и с любопытством заглянул в дверь.

Там оказалась диорама, очередная имитация. Но намного лучше, чем бывает в музеях. Сквозь кусты я смотрел на небольшую прогалину в диком лесу, выходящую на известковый берег. Я видел нависшее небо и вход в пещеру в скалах. Почва казалась сырой, как после дождя.

У пещеры скорчился пещерный человек, обгладывающий тушку какого-то зверька – по всей вероятности белки.

Крошка попыталась вылезти из-за моего плеча, но я впихнул ее обратно. Пещерный человек, казалось, не замечал нас, что пришлось мне вполне по душе. Ноги его выглядели коротковатыми, но весил он, наверное, раза в два больше меня, а мускулам его позавидовал бы чемпион мира по штанге. Голова была огромной, больше и длиннее моей, но лба и подбородка почти не было. Зубы большие и желтые, передний сломан. Я слышал хруст костей.

В музее в подобном случае я ожидал бы увидеть табличку с надписью: «неандерталец, последний ледниковый период». Но восковые чучела костей не грызут.

– Ну, дай же посмотреть, – возмутилась Крошка.

Он услышал. Крошка уставилась на него, он уставился на нас. Крошка вскрикнула; он повернулся и вбежал в пещеру.

– Пошли отсюда, – потянул я Крошку за руку.

– Подожди, – ответила она спокойно. – Он теперь сразу не выйдет. – Она начала раздвигать кусты руками.

– Крошка!

– Попробуй-ка, – предложила она. Ее рука пыталась пробиться сквозь воздух. – Он все равно, что в клетке.

Я попробовал. Проход в арке был закрыт какой-то прозрачной преградой. Я мог немного прогнуть ее – на дюйм, скажем, – но не более.

– Пластик? – спросил я вслух.

– Да нет, – пробормотала Крошка, – скорее, что-то вроде шлема моего скафандра. Однако прочнее и, думаю я, свет проходит только с одной стороны. Непохоже, чтобы он нас видел.

– Ладно, давай вернемся в свои комнаты.

Она продолжала ощупывать барьер.

– Крошка! – сказал я резко. – Ты не слушаешь!

– А зачем ты говорил, – возразила она не без логики, – если видел, что я не слушаю?

– Крошка! Сейчас не время упрямиться!

– Ты совсем как папа. Слушай, он сейчас выйдет; он же уронил крысу, которую жевал.

– Если он выйдет, то тебя здесь не будет, потому что я тебя утащу, а если ты начнешь кусаться, я тебя сам укушу, так и знай.

Она посмотрела на меня не без ярости:

– Да я тебя кусать не буду, Кип, что бы ты ни делал. Но если ты намерен занудничать… А, ладно, вряд ли он выйдет в течение ближайшего часа. Мы вернемся сюда потом.

– Хорошо, – я оттащил ее от арки. Но уйти нам не удалось. Раздался громкий свист, а за ним крик:

– Эй, парень! Поди сюда!

Кричали не по-английски, но я достаточно хорошо понял.

Крик донесся от арки с противоположной стороны коридора чуть поодаль. Поколебавшись, я пошел в ту сторону, потому что туда уже пошла Крошка.

В проходе маячил человек лет сорока пяти. Отнюдь не неандерталец, а цивилизованный человек; во всяком случае – в какой-то степени цивилизованный. Одет он был в длинный тяжелый шерстяной наряд, прихваченный в талии поясом и образующий нечто вроде юбки. Ноги под юбкой тоже были обмотаны шерстью, обут он был в тяжелые, короткие, изрядно поношенные сапоги. На поясе, поддерживаемый перевязью через плечо, висел короткий тяжелый меч; с другой стороны пояса свисал кинжал. Он носил короткую прическу, а лицо, видно, брил несколько дней назад, потому что оно заросло серой щетиной. Смотрел он с выражением и не дружеским, и не враждебным, а так – осторожным.

– Спасибо, – буркнул он ворчливо. – Ты тюремщик?

– Да это же латынь! – изумилась Крошка.

• Предыдущая
• 44/55
• Следующая