Темные ангелы нашей природы. Опровержение пинкерской теории истории и насилия - Микейл Марк - Страница 64

Во-первых, коренные народы Америки сталкивались и пережили насилие всех видов - колониальное, геноцидное, национально-политическое и культурное - и продолжают это делать по сей день. Я уже упоминал об этом ранее, но стоит подчеркнуть, что насилие по расовому признаку и зачастую под эгидой государства в отношении коренных народов часто носило геноцидный характер - не просто в риторическом смысле, а в соответствии с определением ООН - и что такое насилие усилилось в течение столетий после развития и распространения европейских идей Просвещения и продолжалось до конца XX века, когда мир стал - для некоторых людей - менее жестоким. Ярким примером, полностью проигнорированным в "Лучших ангелах", является ошеломляющее насилие, которому подвергались семьи майя в Гватемале на протяжении почти всей второй половины ХХ века. Книга Пинкера полна статистических данных о насильственной смерти, но он упустил эти данные: 200 000 человек погибли в ходе тридцатишестилетней гражданской войны, в которой каждая семья майя "потеряла хотя бы одного человека - так что каждый человек минус один".

Неверно представляя доколумбовые и ранние современные (колониальной эпохи) общества коренных американцев и полностью игнорируя современных коренных американцев, Пинкер (невольно) закрепляет неоколониалистские представления о прошлом коренных народов, которые лежат в основе продолжающихся предрассудков и плохого обращения с ними. Если, как отмечает Батлер, "послание Пинкера доходит до масс, а наше - нет", то все предрассудки, которые "массы" имеют в отношении коренных американцев в прошлом и настоящем, укрепляются, а не разрушаются с помощью педагогики и просвещения.

Во-вторых, Американский континент на протяжении многих веков был важным местом для насильственного осуществления и развития империалистического капитализма Запада. Пинкер рассматривает эту историю через призму "мягкой коммерции" и "цивилизующего" воздействия "гуманизма эпохи Просвещения". Но если взглянуть на нее с точки зрения коренных американцев, то глобализация под руководством Запада выглядит гораздо менее мягкой, а ее "цивилизационный процесс" - гораздо менее цивилизованным. В результате, как это ни парадоксально, учитывая направленность книги Пинкера, преуменьшается значение постоянного насилия, связанного с освоением, завоеванием и колонизацией, а также то, как это насилие отражается в неравенстве современных политических режимов и социально-экономических структур - как внутри стран полушария, так и между ними.

Наконец, искаженный портрет коренных американцев в книге имеет последствия для ее основной аргументации. Более точное и сложное понимание насилия в коренной Америке показало бы большую вариативность во времени и по регионам, причем такие переменные, как изменение климата и вторжение извне, определяли бы уровень насилия, а не врожденные импульсы или культурные императивы. Регион за регионом сменяли друг друга периоды времени, отмеченные войной или миром, лишениями или изобилием, преследованиями или терпимостью, причем не только на протяжении пяти веков после начала колонизации европейцами, но и в течение тысячелетий до этого.

Относительно низкий уровень насилия в Америке сегодня не охватывает все регионы и не приносит им пользу, а в многовековом масштабе событий недостаточно для того, чтобы продемонстрировать необратимые изменения. Таким образом, общая картина будет скорее циклической, чем телеологической. Как заметил один из исследователей недавней геноцидной войны против гватемальских майя, "подобные насилия имеют тенденцию зацикливаться во времени, не столько преодолеваясь, сколько затихая на время". И даже если насилие против коренных народов имеет циклический характер на уровне штата, на местном уровне оно может быть вездесущим и неумолимым - например, для активистов экологических движений коренных народов в Бразилии, Боливии и Перу; для жителей деревень, противостоящих наркокартелям; для семей в регионах Америки, где женщины коренных народов становятся мишенью и исчезают десятилетие за десятилетием. Если история окажется менее позитивной и вдохновляющей для коренных американских обществ, то не может ли это быть характерно для всех человеческих обществ? Если это так, то триумф лучших ангелов нашей природы, в изложении Пинкера всего лишь нескольких поколений назад, будет - что страшно - временным.

Пинкер излагает свой тезис с первого абзаца предисловия к своим книгам как счастливый сюрприз: "Хотите верьте, хотите нет - а я знаю, что большинство людей не верят, - но насилие снижалось на протяжении длительных периодов времени, и сегодня мы, возможно, живем в самую мирную эпоху существования нашего вида.' Это гениальная наклейка на бампер, созданная специально для Twitter, и в 2017 г. она была повторена в часто цитируемом комментарии Билла Гейтса ("Звучит безумно, но это правда"; Пинкер "показывает, как мир становится лучше" и "это самое мирное время в истории человечества"). Но за этой установкой "ты не поверишь - но" скрывается менее благодушная установка, скорее напоминающая фундамент "ты уже знаешь - это": Запад лучше, чем не-Запад. Таким образом, именно победа Запада над другими культурами сделала мир лучше. Устойчивость такого отношения была очевидна в дискуссиях вокруг пятидесятилетия плавания Колумба в 1492 г., и точно так же она проявилась в дискуссиях - на уровне национальной и международной политики и СМИ - по поводу пятидесятилетия испанского вторжения в Мексику ацтеков (как показано в начале этой главы).

В книге Пинкера разрыв между суждениями "Запад/Другой" и "настоящее/прошлое" нигде не проявляется так ярко, как в его отношении к коренным жителям Америки. Возможно, контрнарратив коренных американцев достаточен для того, чтобы выдернуть ковер из-под ног Пинкера, не в последнюю очередь из-за его связи с колониализмом и неоколониализмом Запада, а также из-за центрального значения триумфа Запада в мировоззрении Пинкера. Но даже если контрнарратив коренных американцев не может отменить более широкий нарратив Пинкера - особенно такие его краеугольные камни, как рост осведомленности о правах человека, снижение уровня убийств и предотвращение (пока) третьей мировой войны, - он , безусловно, подрывает монолитное впечатление, создаваемое этим нарративом, и требует более внимательного рассмотрения контрнарративов и их последствий для будущего.

Глава 14. Возникновение и рост сексуального насилия

Джоанна Бурке

Насильственные практики, технологии и символы все больше проникают в нашу повседневную жизнь. Именно этот факт и стремится опровергнуть Пинкер. Он пытается сделать это пятью способами: выборочно подбирая данные, минимизируя определенный вред, используя подход эволюционной психологии, игнорируя новые формы агрессии и не признавая политическую подоплеку своих исследований. В этой главе я рассмотрю эти недостатки применительно к сексуальному насилию.

Изучение сексуального насилия по своей сути является сложной задачей. Мы не знаем, сколько людей являются жертвами, а сколько - преступниками. Любая статистическая база данных имеет недостатки. Пинкер решил опираться на данные Национального исследования виктимизации от преступлений (NCVS), проводимого Бюро судебной статистики США. Это весьма проблематично, поскольку выборка, используемая в NCVS, исключает некоторые группы людей, наиболее подверженные риску сексуального насилия, в том числе "лиц, проживающих на военных базах и в учреждениях (таких как исправительные учреждения или больницы), а также бездомных". Исключение заключенных особенно показательно, поскольку Пинкер положительно отзывается о росте числа заключенных в США, утверждая, что одной из причин снижения числа изнасилований является то, что больше "насильников, впервые совершивших преступление", оказались "за решеткой". Действительно, уровень лишения свободы в США является исключительным: каждый тридцать седьмой взрослый находится в той или иной форме "исправительного надзора". Лишение свободы не является "слепым" с расовой точки зрения: Афроамериканцы попадают в тюрьмы более чем в пять раз чаще, чем белые. Учитывая, что сексуально агрессивные мужчины вряд ли откажутся от своей практики, с резким ростом числа заключенных в тюрьмах резко вырос и уровень сексуального насилия в них. NCVS не фиксирует такого роста сексуального насилия в тюрьмах: некоторые нарушенные тела ценятся не так высоко, как другие.