Темные ангелы нашей природы. Опровержение пинкерской теории истории и насилия - Микейл Марк - Страница 63

Вторая половина из этих десятков упоминаний занимает предложение или два (не более абзаца), и почти все они относятся к Соединенным Штатам. В большинстве случаев Пинкер не сдерживается, чтобы не раскрыть тот неприкрытый расизм, который лежал в основе истребления и жестокого обращения с коренными американцами в США - от упоминания "безжалостных индейских дикарей" в Декларации независимости до оправдания массовых убийств семей коренных жителей в XIX веке как уничтожения "гнид", пока они не превратились во "вшей", до печально известного утверждения Теодора Рузвельта, что "единственные хорошие индейцы - это мертвые индейцы".

Создаваемое таким образом впечатление о глубокой и тревожной истории жестокого обращения поселенцев с коренными жителями Америки служит более широкой аргументации Пинкера и, как и большая часть используемых им в книге данных и анекдотических рассуждений, надежно коррелирует с историческими свидетельствами. Можно было бы предпочесть, чтобы в книге хотя бы вскользь упоминались такие темы, как истребление коренного населения Карибского бассейна и Мезоамерики в XVI веке, порабощение коренных народов на протяжении четырех столетий, начиная с 1490-х годов, и геноцид в Калифорнии. Но, опять же, сетования на то, что в книге такого масштаба чего-то не хватает, - это поверхностная критика.

Мое возражение, скорее, связано с впечатлением, которое производит совокупность того, что и как Пинкер включает в книгу. Во-первых, беглое освещение насилия поселенцев и насильственных последствий колонизации по всей Америке и близко не стоит с тем, чтобы уравновесить более подробное и яркое анекдотическое изображение коренных американских обществ, как "негосударственных", так и "государственных", как чрезвычайно жестоких. Во-вторых, рассмотрим эффект этого впечатления в сочетании с таким примером, как график, показывающий резкое снижение уровня убийств в Новой Англии с 1637 г. по XVIII в. (поскольку "отдельные районы страны становились цивилизованными по мере того, как анархия фронтира уступала место - частично - государственному контролю") : вывод, по-видимому, состоит в том, что хотя европейское поселение было процессом насилия, оно было менее жестоким, чем коренная Америка до появления европейцев, и это насилие вскоре сошло на нет, когда европейский "процесс цивилизации" охватил все полушарие.

Мое третье возражение заключается в том, что коренные американцы появляются только в тех частях книги, которые охватывают современную эпоху (под которой я подразумеваю период после 1900 г.) как оставшиеся группы охотников и собирателей на окраинах цивилизованного мира - в частности, в Арктической Канаде и Амазонии в начале-середине XX в. - и то только как примеры насилия, присущего негосударственным и коренным обществам. В противном случае, столкнувшись с процессом цивилизации, коренные американцы исчезают. По сути, они перестают существовать. Читатель, не знающий обратного, сделает вывод, что коренные американцы внесли свой вклад в жестокое прошлое человечества, но в цивилизованном и мирном настоящем они полностью отсутствуют.

Но, конечно, коренные американцы не исчезли из современности. Их численность в США - около 7 млн. человек - сопоставима с численностью населения той же территории до прихода туда европейцев. То же самое в целом можно сказать и о носителях языка майя, которых сегодня насчитывается около 8 млн. человек. Почти 2 млн. человек говорят на науатле - языке ацтеков, и в четыре раза больше людей, живущих в Андских странах, говорят на кечуа - языке инков.

Не то чтобы этот вопрос можно было решить путем игры с цифрами, которая слишком легко создает впечатление точных и надежных данных там, где такой уверенности нет, - игра или методология, лежащая в основе многих аргументов Пинкера. Напротив, помимо вопиющего факта выживания, роста и динамизма коренных народов Америки в наши дни и подразумеваемого отрицания их существования в книге Пинкера, есть еще пара важнейших моментов: сохранение коренного населения и его культуры было достигнуто в условиях массового и многостороннего насилия над ним со стороны той самой цивилизации, чьи просвещенные идеи и глобальный триумф являются предполагаемой причиной нашего мирного мира XXI века; и все же, по иронии судьбы, Западу есть чему поучиться - в таких вещах, которые, как он утверждает, изобрел, как демократия, мирное разрешение конфликтов и экологическая устойчивость - у коренных культур, которые он (и Пинкер) принижает или отрицает. Коренные народы предлагают возможности для жизни после империи, - утверждает Роксана Данбар-Ортиз, - возможности, которые не стирают преступлений колониализма и не требуют исчезновения исконных колонизированных народов".

Пинкер, конечно, признает, что глобальный спад насилия, как он его видит, не был саночным спуском (его метафора), а характеризовался подъемами и спадами (неровные линии, американские горки, противотоки и т.д.). Но в целом примеры, которые могли бы усложнить, проблематизировать или даже подорвать телеологическую направленность его аргументации, отсутствуют, не акцентируются или используются как исключения, подтверждающие его правило. Примером такого приема может служить упоминание Антонио де Монтесиноса, чьи протесты против "ужасного обращения испанцев с коренными американцами в Карибском бассейне" стали единственным исключением, показывающим, что "до недавнего времени большинство людей не считали, что в геноциде есть что-то особенно плохое, если только он не происходит с ними".

Несмотря на то, что Пинкер не лишен оснований, его решение проигнорировать дебаты XVI века в испанском атлантическом мире о правах коренного населения (не упоминается его выдающийся деятель Бартоломе де Лас Касас) приводит к искусственному сглаживанию взлетов и падений в истории расового и колониального насилия в Америке. Хотя можно привести убедительные аргументы в пользу того, что XVII и XVIII века были менее жестокими, чем XVI век, в основных населенных пунктах Америки (таких как центральная Мексика и центральное Перу), это не так для всего полушария.

Более того, в конце XVIII-XIX вв. наблюдались более масштабные тенденции, которые, безусловно, выходили за рамки всплесков или ударов временного встречного течения. Старые имперские и новые национальные режимы породили системы насилия над подчиненным населением, подкрепленные новыми идеологиями расового и классового превосходства: африканцы к югу от Сахары в беспрецедентном количестве попадали в рабство в Америку; независимые коренные американцы уничтожались; новые технологии насилия и слежки использовались для уничтожения или контроля коренного и смешанного населения. Для большинства людей, особенно коренного и/или африканского происхождения, жизнь стала не лучше, а хуже.

На самом деле ситуация ухудшилась именно в ту эпоху, которая последовала за эпохой "гуманизма Просвещения", ставшей, по мнению Пинкера, поворотным пунктом в истории человечества, когда Запад начал выводить мир из темного прошлого в светлое будущее. Его признание того, что "гуманизм эпохи Просвещения поначалу не принес успеха", служит лишь тривиализации систематического насилия и эксплуатации со стороны империй и национальных государств в Америке и по всему миру в течение двух столетий после принятия американской Декларации независимости, чья "философия" "гуманизма" получила статус основополагающей, - Пинкер игнорирует, что в этой Декларации порабощенные африканцы и "индейские дикари" исключены из числа людей, обладающих правами человека.

Верить или не верить: Последствия невидимости коренного населения

Пожалуй, Пинкера нельзя винить в том, что он вслед за многими другими пошел по пути предвзятого, колониалистского отношения к коренным американцам. В центре его внимания - насилие в истории человечества, и поэтому он неизбежно и вполне объяснимо представляет коренные общества как насильственные - наряду со всеми другими обществами прошлого. Кроме того, из-за огромного всемирно-исторического охвата он вынужден опираться на избранные источники, обобщающие поля, и некоторые из этих обобщений могут ввести в заблуждение. Однако это не означает, что мы можем отмахнуться от грубого искажения истории и культуры коренных американцев в книге "Лучшие ангелы нашей природы". Этот искаженный портрет имеет значение по трем причинам.