Близняшки для потерянного папы (СИ) - Свит Кэти - Страница 12

Отвожу малышку в туалет, моем руки и умываемся. Пишу Антону, чтобы вместе с подарком для Сони купил еще один. Для Маруси. И одежду. Та, которая на девочке, никуда не годится. На улице хоть и лето, но уже прохладно. Она заболеет в момент.

После этого принимаю решение, что мы отправимся в кафе покушать. Дома еды все равно нет, а Марусе супа бы. И пюре с котлетой.

Спускаемся на первый этаж, занимаем столик в самой дальней части зала. Не хочу, чтобы нас кто-то мог увидеть, даже если заглянет в кафе.

Предупреждаю Чехова, где мы. Ожидаю прочитать в ответ тираду, но по факту не получаю ничего.

Делаем заказ. Соня заказывает свою любимую пиццу, Маруся, как и ожидалось, котлету и пюре.

— Кристина! Блин! Ты мне что обещала?! — К нам подходит разъяренный Чехов. Сказать, что он зол, ничего не сказать от слова совсем.

— Папа? — Маруся смотрит на него во все глаза. — Теть, а почему вы сказали, что его не знаете?

— Кто?! — спрашиваем с Чеховым одновременно. Действуем не сговариваясь.

И он, и я в шоке.

В этот момент к нам как раз подходит официант. Он ставит на стол тарелки с едой, раскладывает столовые приборы. Маруся пододвигает к себе картофельное пюре и котлету, принимается жадно есть. Оголодала, маленькая…

Стоит подумать, через что пришлось пройти этой малышке, становится страшно. Липкий ужас холодными щупальцами сдавливает сердце, выжимая из него все тепло. Словно это не сердце вовсе, а банальный лимон. И давят его как заправку к рыбе.

— Подожди, ты же сказала, что… — начинаю говорить, но Антон не позволяет закончить мысль. Он обескуражен.

— Ребенок, ты откуда вообще? — впивается взглядом в девчушку. Ведет себя слишком агрессивно, как по мне. Своим напором пугает малышку.

Внутри просыпается инстинкт немедленно встать на защиту маленькой девочки. Что я и делаю.

Маруся ни в чем не виновата. Она всего лишь пятилетний ребенок, который попал беду.

Думать о том, что женщина, которую девочка считала своей матерью, по сути, просто вышвырнула прочь, не могу. Иначе сойду с ума от переживаний.

Поднимаюсь с кресла, подхожу к мужчине, перекрываю ему визуальный доступ к столу. Нечего наезжать на Марусю! Она еще слишком мала, чтобы понять весь ужас происходящего с ней.

Да и пусть вообще никогда его не понимает! Я приложу все силы, чтобы помочь малышке как можно скорее обо всем этом забыть.

— Отойди! — рычит. Голубые глаза мечут гром и молнии. Он зол и не скрывает этого.

— Антон, ты не прав! — заступаюсь за малышку. — Она всего лишь ребенок. Мало ли чего могла наговорить, — не упускаю шанс до него достучаться. Но Чехов остается тверд и холоден, как вековой лед.

Я пытаюсь говорить спокойно и тихо, но бушующие внутри эмоции не позволяют остаться с холодной головой.

Маруся — моя дочь. Украденная из родзала, объявленная мертвой и увезенная от меня далеко.

Она нашлась! Моя малышка… Теперь уж я точно никому не позволю ее ни обидеть, ни забрать!

— Крис, отойди! — Антон продолжает стоять на своем. Он не просто в гневе, он в бешенстве. — Меня не каждый день посторонний ребенок называет своим отцом!

— И что? — усмехаюсь. Нервы ни к черту. — Поэтому нужно с ходу на него накидываться? — не отвожу от мужчины взгляд.

— Нужно разобраться, какого фига, — взрывается. Видимо, Маруся задела в нем такие струны, что Чехов потерял контроль над собой. — А уже после этого что-то решать!

Я впервые вижу Антона в таком состоянии. Чехов зол, растерян и раздражен. Он даже не пытается взять себя в руки и попробовать найти более или менее нормальное, логичное объяснение.

Его нереально штормит.

Обалдеть… Вечно собранный и уверенный в себе и своих силах мужчина так болезненно реагирует на то, что его чужой ребенок отцом назвал. Это же дети! Маленькие совсем! Неужели не понимает?

Смотрю на него и не могу перестать думать обо всем, через что прошла до того, как стала мамой. Сколько неудачных попыток, потерянных лет, пролитых слез. А потом… Очередная подсадка, неоднозначные результаты, истерика, опущенные руки. И через месяц после этого положительный тест.

Как сейчас помню свое состояние. Дрожащие руки, трепет в груди.

Но это все женское, материнское. Мужчине не понять, как ни крути.

Смотрю на Чехова. Его реально колотит. До чего странно… Словами не передать.

Лишь многолетние тренировки и колоссальная выдержка позволяют ему не сорваться и не натворить бед. А ведь невооруженным взглядом видно, как тяжело ему дается стоять на месте.

Маруся, маленькая моя, лучше бы ты промолчала. Дядя Антон не тот человек, с кем можно шутить подобным образом. Подобные слова он принимает слишком близко к сердцу.

В голову закрадываются странные мысли. Их сразу несколько. И там нет ни одной хорошей.

— Скажи, с момента нашей последней встречи у тебя ведь были женщины? — задаю глупейший вопрос, на который способна. — Ведь так?

Спрашивать подобное до ужаса неудобно, но у меня нет иной возможности узнать правду. Идеи в моей голове одолевают. Одна хлеще другой.

— Крис! — Антон смотрит на меня крайне осуждающе. — Это не имеет к делу ни малейшего отношения! — цедит сквозь плотно сжатые зубы. Еще немного — и последует взрыв.

— Значит, я права, — продолжаю стоять на месте. Прячу малышек за своей спиной.

— Это не твое дело, — рычит. Не прячет злости. — Я же не спрашиваю, были ли у тебя после меня мужики!

— Что?! — теряю дар речи.

Какие мужики? Как после него? Он о чем?

— Забудь, — резко отмахивается. Что-то я в шоке. Мы ведь не спали с Антоном! Даже тогда…

— Так ты мне наврал? — Мой голос дрожит. — У нас с тобой все тогда было? — Ноги подкашиваются. Твою ж мать…

— Кристина, прошлое в прошлом и сейчас не имеет никакого значения, что там было. Забудь, — отрезает. А я…

У меня перед глазами все разбегается в разные стороны, мысли в кучу. Я не могу взять эмоции под контроль.

Шок.

Антон молча подходит ближе, встает вплотную. Кожей чувствую исходящее от него тепло.

— Сядь, — произносит строго. Показывает на стул. Подчиняюсь.

Я нахожусь в полнейшем ступоре, не понимаю сейчас совершенно ничего. Слишком много всего на меня навалилось. Слишком!

Фееричное возвращение Захарова в мою жизнь. Найденная украденная у меня дочка, которую я похоронила пять лет назад. Признание Антона, что мы были вместе. Это просто какой-то треш!

С ума сойти можно…

— Слушаю! — рявкаю в трубку. Тот, что сейчас позвонил, сделал это крайне не вовремя. Но не ответить на звонок не могу, ведь он может оказаться важным.

Мои парни вместе с людьми Богданова перекрывают город в поисках ублюдка, посмевшего ворваться в офис к Крис. Они могут найти его в любой момент, и я должен быть готов к этому.

Только вот сидящие передо мной две маленькие копии портят все планы. Я не рассчитывал, что меня так просто выбить из колеи.

— Объект засветился час назад в Ленинском районе. — В динамике раздается голос командира одного из подразделений, работающих на меня.

— И? Его поймали? — перевожу взгляд с малышек на Крис. Она смотрит на меня во все глаза, понимает, по чью душу разговор.

— Нет, — отвечает недовольно. — Мои парни вели его, но он исчез. Прямо из-под носа ушел. — Небольшая пауза. — Тох, там спец, — добавляет так тихо, что едва слышно. — Будь начеку. Может выскочить, как черт из табакерки. В любой момент.

— Я тебя понял, — произношу безэмоциональным тоном. — Все будет нормально. Благодарю за инфо.

Внутри меня зреет ярость. Это плохо. Ярость — очень сильная эмоция, бороться с ней тяжело.

Поддаваться эмоциям и впускать в сердце чувства сейчас нельзя ни при каком раскладе. Слишком высокой может быть цена в случае промаха.

Эмоции вносят сумбур, заставляют действовать необдуманно в то время, когда нужно быть с холодной головой на плечах.