Сулла бы одобрил - Никитин Юрий - Страница 4

К старости скорость немного замедляется, ну да ладно, я не арифмометр, хотя и понятно, что у меня должна замедлится, но я доктор наук, у меня деградация и раньше не так была заметна, как у типичного строителя коммунизма.

Это что же получается, секунда моей прошлой жизни равняется где-то трем-четырем, а то и больше здешним… не часам, еще как-то уложилось бы в мозгу, и даже не дням, а годам!

То есть за минуту, что прошла у Сарумана и Фальстафа, здесь должны пройти где-то шестьсот миллиардов секунд, а это годы и годы!.. Такое не укладывается в сознании.

Черный ужас ударил в сознание с такой мощью урагана, что меня подхватило и понесло в черную дыру небытия. Отчаянно хватался остатками сознания за когито эрго сум, я же теперь совершенно один, не могу общаться с друзьями и соратниками, даже с незнакомцами, я как Робинзон Крузо на необитаемом острове, но мне в сто триллионов раз хуже!

Даже общение с помощью письма или звукового послания невозможны, не существует такого архиватора, который сумел бы распаковать полученный от меня файл. Триста миллиардов – это не в два-три раза!

Да и абсурдно ждать ответ десятки лет, и то при условии, что ответят сразу, а не будут устраивать дискуссии, что это и как реагировать.

Ужас прошел так же быстро, как и навалился. Ладно-ладно, как же все-таки связаться с Саруманом и Фальстафом?

И какое же облегчение ощутить, что ничего у них не сломалось и они обо мне не забыли. Через пару десятков лет спросят в микрофон: «Дружище, ты нас слышишь? Прием!» Я услышу в очень растянутом виде, лет десять будет звучать эта фраза, отвечу «Все в порядке, сработало», они получат, хотя не представляю, как расшифруют, компрессия чудовищная, ответят еще через полсотни лет…

А что мне все это время? Тихо угасать? Это неизбежно, мозг в полной изоляции, не получая извне сигналов, растворится в небытии с той же неизбежностью, как и с гаснущими звездами, только у меня времени поменьше.

Почему-то даже нам, продвинутым и знающим свою работу, не приходило в голову, что загруженный в цифровой мир человек попадает в мир совсем других скоростей.

Да это и поддерживалось фильмами и сериалами на эту тему. И хотя мы понимаем, что там в первую очередь нужен хлесткий и головоломный сюжет, страсти, конфликты и детективная составляющая, все покупаемся на красивую картинку и остроумные диалоги любимых актеров, получаем эстетическое, как считается, наслаждение. Разум в таких случаях спит, уступив место той части инстинкта, что развило так называемое искусство.

Но вот теперь я завис в пустоте и в мире, где все движется в миллионы раз быстрее… и я в том числе.

Однако человек общественное животное, без стаи не просто хреново, а не выживет. Как человек не выживет.

Люди слишком уж социализировались, у каждого своя роль, вместе мы сила, умный человек даже в отпуске дичает, особенно на всяких там Мальдивах и пляжах.

Светящаяся точка погасла, я завис в абсолютном ничто, это похуже, чем оказаться в открытом космосе, лишенном звезд. Здесь нет даже пространства, только я, и ничего больше, край мира касается моего носа и облегает со всех сторон, это сводит с ума и разрушает мой цифровой мозг.

Очень нескоро, как показалось, в полной черноте начали возникать слабые святящиеся точки. Их становилось все больше, больше, похоже на битые пиксели.

Этот экран охватил со всех сторон, наконец я завис в центре светящегося шара и некоторое время тупо старался понять, что отыскали мои заработавшие чувства цифрового существа.

Некоторое время всматривался в сверкающую стену, а она, словно подчиняясь каким-то сигналам с моей стороны, вроде бы распалась на отдельные пиксели, продолжая оставаться все той же сверкающей сферой.

Но теперь я видел как стену и как пиксели, странное состояние, это как знакомое еще со школьной скамьи наблюдение, что свет распространяется волнами и корпускулами одновременно.

Если предположить, что каждая светящаяся точка показывает соединение с каким-то периферийным устройством, то это хорошее объяснение, но вся периферия расположена в помещениях здания нашего НИИ, ее не так уж и много, а этих светящихся точек миллионы, если не сотни миллионов.

За пределы НИИ выходит только кабель, питающий компьютер энергией так же надежно, как и весь город. Так что эти битые пиксели… что-то другое.

Похоже… пока только предположение, что я вижу… или чувствую ввиду своей цифровой натуры всю исполинскую сеть, по которой течет электричество по венам Москвы.

Именно течет, при моих скоростях, да, течет, а не переносится мгновенно, как это для человека из костей и мяса.

Правда, практически все компьютеры, тем более суперкомпьютеры, защищены двух- и трехуровневой идентификацией, но что невыносимо сложно для существа из костей и мяса, достаточно легко для цифрового.

Сперва я порылся в трех суперкомпьютерах МГУ, НИИ Бауманки и Сколково, начал осваиваться в мире из цифр и значков, на третьи сутки или третий месяц, пока еще не определяю время в моем квантовом мире, нащупал, как мысленно подключиться к системе наблюдения. Я и раньше, как и другие сотрудники, мог включать и выключать экраны силой мысли, как говорят в народе. Это нетрудно, а учить свой мозг этой нехитрой процедуре пришлось всего минут десять, много для вечно занятого ученого, но того стоило, не нужно искать пульт, что вечно убегает на дальний стол и прячется под ворохом распечаток.

Я отыскал в сетях самое близкое соединение, буквально растекся в том отрезке, хотя вообще-то вроде бы в одном-единственном блоке «Алкомы», что занимает весь подвал, но на самом деле, как вижу, могу протиснуться в соседние сети, соединяющие как с городской электростанцией, так и с суперкомпьютерами Бауманского НИИ и МГУ.

Правда, там по паролю, да и те защищены, но это от внешних вторжений, а как обходить файерволы, вижу отчетливо.

Как-то надо сообщить Саруману и Фальстафу, что первая фаза пройдена, пора приступать к отладке и калибровке. Сверить контрольные суммы не удастся, нет такой емкости, чтобы держать еще и копию, я здесь без остатка, предусмотрен лишь тест на сохранение когнитивных функций, цветопередачу и адекватность мышления.

Человек – животное социальное. Любое стайное или стадное животное, оставленное в одиночестве, впадает в депрессию, кричит, бьется в стену, плохо ест, в конце концов угасает.

Человек очень уж стадный зверь, без общества превращается в трусливого загнанного зверя. Хотя вижу застывшую картинку любого места, куда дотягивается электричество, но это не сохранит разум от деградации, ему нужна постоянная работа, нагрузка, трудные задачи и обязательное общение с себе подобными.

Пожалуй, мое спасение в том, что многие из нашей братии сперва экспериментировали с нейроинтерфейсами, а потом обучили мозг отдавать команду компьютерам и домашним приборам уже без вспомогательных устройств. Правда, с той стороны должны быть принимающие устройства, но кто теперь выпускает чайник или даже утюг без такого чипа?

«Алкома» послушно откликается на мои мысленные команды, и сейчас попробовал с суперкомпами Бауманки и МГУ – отлично. Можно начинать решать задачу, как ускорить для себя время, чтобы видеть человеческий муравейник в движении.

Следующие пару месяцев по своему исчислению ломал голову, как научиться замедлять себя аппаратными, как сказать, средствами. Даже вспоминать не хочется, шло долго и мучительно трудно, со срывами и отступлениями, но все же после сложных и мучительных поисков нашел вариант, хоть и очень сложный, но работающий.

Потом недели или месяцы упорно приучал себя к управлению этим странным состоянием, когда физические процессы субатомных частиц моего обособленного существа начинают подчиняться моей волевой команде.

А команда одна-единственная: замедление всех процессов. Впрочем, замедлять все-таки проще, даже не представляю, как бы решил, если бы понадобилось ускориться.

Впрочем, ускоряться буду, когда понадобится вернуться в прежний свой режим цифровой жизни, но для этого достаточно послать волевой сигнал: «Стоп».